Алина Борисова - Невеста для демона страсти

Однако, выяснить это здесь и сейчас возможности не было. Маркиза спрашивала то о родителях, то об общих знакомых, которых она с легкостью вычислила десяток. Приходилось отвечать, кивать, интересоваться самой… С одной стороны, это несколько напрягало, мне все казалось, что меня пытаются уличить во лжи. Но с другой — это был достойный и привычный вечер для дамы моего круга, и после простонародных забав и попытки примерить на себя жизнь «жены конюха», общество маркиза и маркизы весьма тешило мое самолюбие.

И потому к концу вечера, когда мы получили, разумеется, то приглашение на бал, на которое так рассчитывал Лис… эмм… граф Герхард, я чувствовала скорее душевный подъем, нежели упадок сил.

— Ты умница, — мы остались, наконец, одни, и рыжее его сиятельство нежно целовало меня в щеку. — Ты сама не представляешь, как быстро ты учишься!

— Я даже не очень представляю, чему именно я учусь.

— Восстанавливаться, Роззи. Я забрал у тебя так много эмоций, а ты мгновенно отыскала источники новых и сумела подпитаться ими. Кровь герцога, я полагаю, тоже не последнюю роль сыграла. Я ведь говорил, она диво, как хороша…

— Кровь герцога? — недоуменно хмурюсь в ответ. — Александра? Да причем здесь?.. Мы ведь даже не встречались…

— Вам и не надо встречаться, он твой муж, этого достаточно, — небрежно отмахнулся альмарский граф. — Или он полагал, что он будет числиться мужем моей женщины, и ему за это ничего не будет? Наивный юноша…

— Он, вроде, давно не юноша… Стоп, погоди. Что именно ему будет?

— Вечная головная боль, что же еще? Ввиду полной потери жены. Кстати, завтра поедем верхом, ты не против? Ты ведь еще не забыла, что у тебя есть свой собственный конь?

Если сиятельный граф хотел, чтобы я и думать забыла о всяких герцогах, у него получилось идеально: остаток вечера я думала только о моем вороном скакуне. Ну, еще немного о том, что у меня нет амазонки… А после уснула.

Одна, разумеется. Тот, кто не единожды наслаждался моей близостью, очередной раз отказался делить со мной не только ложе, но и гостиничный номер. Ушел. Ну и… что ж. В конце концов, я спала одна всю свою жизнь, так отчего бы и не продолжить?

Герцогу Александру нездоровилось. Непонятная слабость накатила с самого утра, вернее — он уже проснулся слабым и разбитым. Выжатым до последней капли. Вот только чем? Весь предыдущий день он провел в четырех стенах. В пыточную разве что спускался. Ну, так пройти со второго этажа до подземелья — путь недальний, усилий не требует. Его маленькая сельская прелестница… Да тоже не настолько хороша, чтоб подвигнуть его на подвиги и выжать до капли. Так, небольшая разрядка для тела, не более.

Но тогда что?

От своей ежедневной утренней тренировки отказываться герцог не стал, однако довел ее до конца с огромным трудом. Привычные упражнения не разогнали неведомую хворь, а напротив, вымотали его еще больше. Хотя казалось — куда уж?

Завтрак показался безвкусным, дело о пропавшей супруге (его супруге) и брачной звездочке на ладони (на его собственной ладони) мыслилось совершенно заурядным и безынтересным. Он лениво полистал книги, имевшиеся в его временных покоях, не заинтересовался. Затем столь же лениво и скорей машинально пролистал материалы по делу. Тоже тоска.

В королевский архив он своих подручных отправил, однако, разумеется, они еще не вернулись. Чтоб перетрясти все записи и отыскать нужные сведения потребуется не один день. Да и вычленят они всех членов проклятого рода, и что? Да, они смогут определить всех потенциальных невест (если он прав, конечно, и все пропавшие были только из этого рода). Установить за ними наблюдение. Запретить им браки без особого высочайшего разрешения. Возможно, со временем поймать очередного ложного жениха. Лет через пять. Или пятнадцать, как повезет. Но чем это поможет лично ему? И прямо сейчас?

Что-то еще он хотел… Ах, да, архив Храма. Архив Храма и замок Альк. Места, куда придется отправиться самому. Места, куда нужно отправиться самому, даже если б была возможность послать подручных. Двадцать процентов информации, как известно, неизбежно теряется при пересказе, а ведь это могут быть самые важные двадцать процентов.

Ехать не хотелось. Да что там, ехать просто не было сил. Зато была сила воли. Поэтому он призвал своих подчиненных, назначил одного из них «герцогом» на время своего отсутствия, сменил привычную одежду на неброский мундир лейтенанта и, завернувшись в плащ и надвинув на глаза шляпу, покинул гостеприимный замок в компании двух лучших своих бойцов. Остальные должны будут присоединиться к нему позже.

Архив Храма располагался, конечно же, в столице. В старой столице, Глезе, что была оставлена несколько веков назад, когда пересохли реки, питавшие водой плодородную долину, в центре которой она располагалась. Главный Храм, как, собственно, и королевский дворец возвели на новом месте, в центре нового города, назначенного столицей. А вот храмовый архив трогать не стали. Хранилище, созданное при участии самого Деуса, было, несомненно, надежней любого, которое могли бы построить люди. Да и при транспортировке иные реликвии могли погибнуть, а иные тайны попасть на глаза недостойных.

В заветную долину герцог добрался сильно после полудня. День был не только солнечный, но и жаркий. Нательная рубаха насквозь промокла от пота, дорога нещадно пылила. Пыль оседала на лице, першила в горле. Не замедляя движения, Александр снял с пояса флягу и поднес к губам. Позволил себе небольшой глоток, сполоснул рот, изгоняя ощущение сухости и скип пыли на зубах. На глаз прикинул, что до храмовой твердыни осталось не более получаса резвым галопом.

И кулем повалился на дорогу, роняя так и не закрытую флягу и проливая последние остатки воды. Тьма накрыла герцога мгновенно. Боли от удара о землю он уже не ощутил.

Грудь жгло. Терпимо, но неприятно. Александр поморщился, повел рукой, стремясь стряхнуть с груди неведомую гадость. Однако чьи-то пальцы — куда более сильные и уверенные, чем у все еще ощущавшего слабость герцога — перехватили его запястье почти мгновенно.

— Не стоит, брат мой. Надо стерпеть, — раздался спокойный, но непреклонный голос.

И герцог заставил себя открыть глаза — просто, чтобы взглянуть, кто вздумал набиваться ему в братья. Брат у него был один — король, да и тот двоюродный. Прочих же надлежало ставить на место сразу.

Гладкие серые стены небольшой комнатенки, одно узкое стрельчатое окно, дающее не слишком много света и немолодой уже монах из братства Единого, устроившийся на табурете напротив его ложа. Что ж, не так и плохо. До храма, выходит, он все же добрался.

— Я благодарен, что вы приютили и оказали посильную помощь. Однако боюсь, этого слишком мало, чтоб я стал членом вашего братства.