Марина Весенняя - Оливия

31 декабря 1999 года. Огден, штат Юта. США

— Мэпс! — Олдрин Уолш расхаживал по своему кабинету, безуспешно пытаясь завязать на белоснежной рубашке черный галстук-бабочку. — Ты хотела ребенка? Так вперед, займись своей дочерью! Эта дикарка совершенно отбилась от рук. Скоро гости начнут собираться, а девчонка даже не причесана…

— Оли, ты опять начинаешь? — недовольно вздохнула женщина, одетая в элегантное бежевое платье. С высоким воротом, оно облегало стройную фигуру, вышивка из бисера нежно сверкала в лучах падающего света. — Она и твоя дочь тоже. Мы вместе приняли решение…

— Я уже много раз повторял тебе: лучше бы мы взяли латиноамериканку. Избирателей это больше бы растрогало. Ну, или, на худой конец, негритянку. А так — пустая трата сил, времени и моих денег. Ничего кроме миловидной мордашки в этой пустышке нет. Она подводит меня раз за разом…

Маргарет стояла за приоткрытой дверью в рабочий кабинет Олдрина Уолша, внимательно выслушивая очередной скандал в особняке. И в очередной раз она стала ему виной. Наверное, услышь подобные слова от своего родителя другой тринадцатилетний подросток, на его глаза бы навернулись слезы. Но Маргери уже привыкла.

Последние ее опекуны, чета Уолшей, забрали девочку из приюта полгода назад. И за эти шесть месяцев Маргарет успела вдоволь наслушаться упреков о том, какое она разочарование для своего нового отца.

Какая это по счету семья, которая пыталась ее принять? Четвертая или пятая? Две пары не продержались с новой дочкой и трех месяцев. Оба раза начинался финансовый кризис, и содержать «чужого» ребенка просто не могли, так что возвращали обратно в детский дом. Словно наигрались с купленным щенком, и он надоел.

Потом были Смиты. У них уже имелся старший сын, который конкуренции не терпел, так что после нескольких драк Маргарет распрощалась и с этой семьей. После…. Маргарет даже вспоминать не хотела. Надзиратели забрали ее меньше чем через неделю, за жестокое обращение. Так что можно и не считать…

А теперь Уолши. Марго с самого начала настроилась, что ничего толкового все равно не выйдет. Но оказалась приятно удивлена, что попала в очень богатую семью. Так что каждый день старалась прожить так, чтобы ни о чем не жалеть после. Любые игрушки, любые вещи — все, что она хотела когда-либо, оказывалось в ее распоряжении, стоило только попросить. И казалось, что для ребенка большего счастья и быть не может, если бы не одно «но».

Мистер Олдрин Уолш, для которого политическая карьера стала идеей фикс. Маргарет вообще за последние месяцы узнала очень много вещей о том, как устроен мир взрослых. Так, например, Марго теперь понимает, что Олдрин может проиграть выборы на пост мэра, потому что ей следовало родиться хотя бы наполовину мексиканкой. И что ее плохие оценки в школе отрицательно влияют на рейтинг приемного отца. Конечно, разве у будущего мэра может быть дочь — самой слабой в классе? Ну и что, что до этого девочке приходилось учиться урывками, в бесплатных школах и только в перерывах между сменами очередной семьи? По мнению Марго, чудо, что она вообще читать научилась. А требовать за полгода залатать все пробелы в знаниях за тринадцать лет… Что ж, это под статью «жестокое обращение с ребенком», увы, не попадало.

Зато девочка запомнила, что «она вышла мордашкой». И против своей воли училась этим пользоваться. Вернее, ее учили. Целый штат педагогов, репетиторов и имидж-мейкеров. И одна из святых обязанностей Марго Уолш — таскаться по разным встречам, чтобы очаровывать будущих «папочкиных» компаньонов — единственный способ отбить вложенные в сиротку деньги. Олдрин любил лишний раз напоминать дочери, какие конкретно суммы он вкладывал в нее, чтобы сделать из Маргарет достойного члена общества.

Скверно, но Марго была оптимистом. Во всяком случае, эти люди от нее не откажутся никогда. Политическая карьера не позволит мистеру Уолшу вернуть девочку в приют. А значит, у нее есть шанс нормально учиться, одеваться и не бояться того, что будет завтра.

Вдоволь наслушавшись очередных споров родителей, Маргарет отправилась в свою комнату, чтобы начать готовиться к вечеру. Ей не хотелось расстраивать Мэпс. Новая мама была хорошей и заботливой. В канун нового года в их дом придет множество гостей, с которыми ее родители хотят наладить деловые отношения. От Марго требуется лишь «улыбаться весь вечер и постараться ничего не испортить».

Стилисты уже ждали девочку, чтобы привести ее в порядок. Не может же дочь будущего мэра не быть самой красивой на вечере? Да и что за моветон, выглядеть на свой возраст? Так что темные волосы девочки были беспощадно уложены в высокую прическу и залиты тонной лака с блестками. Визажист нанес толстый слой штукатурки на лицо подростка, превращая девочку в живое подобие куклы Барби.

Глядя на себя в зеркало, Маргарет не сразу узнала эту незнакомку. На ребенка она больше не походила. Скорее, на девушку лет двадцати. С набитым поролоном лифчиком и объемными кудряшками, стянутыми в пучок на макушке. Талию стягивал корсет, превращая ее фигуру во всеми любимые песочные часы. Под юбкой скрывались плотные шорты с силиконовыми вставками. Если взрослые носили нечто подобное, чтобы скрыть лишние килограммы, то Марго вынуждали надевать «искусственную задницу», чтобы придать телу изгибы, которыми ребенок еще обладать физически не мог. Яркая красная помада на губах, очерченные скулы. Все в ее образе было фальшиво. Даже цвет глаз — и то не родной: линзы. Потому что папочкины советники подсказали, что голубоглазых больше любят. Все ради избирательной компании.

Спускаясь на первый этаж, где ей предстоит стоять у входа и приветствовать гостей вместе с приемными родителями, Марго повторяла про себя зазубренные карточки. Специалисты из команды мистера Уолша давали их почти каждый день. Она всегда должна была помнить, о чем ей нельзя говорить в школе и, не дай Бог, с репортерами. Когда нужно включать «дурочку», а о каких мировых событиях Марго просто обязана знать и уметь развернуто высказать свое мнение. Не свое, конечно, а отцовское, четко прописанное и согласующееся с мнением большинства жителей города, если верить результатам последних опросов.

Мэпс и Олдрин ждали ее, готовые к встрече первых гостей в своем доме. Новые туфли на высоком каблуке уже успели натереть ноги Маргарет, так что, натянуто улыбаясь, девочка только и мечтала, что после полуночи все-таки настанет конец света, о котором все говорят.

Итан любил утренние пробежки. Утро — практически единственное время суток, когда он мог не думать о работе. Вообще, мог не думать ни о чем. Он ценил эти сорок минут, они помогали сохранять контроль над своей жизнью. После он вернется в свою квартиру, примет душ и облачится в костюм. И с этого момента его начнут донимать акционеры, юристы, партнеры и бог знает кто еще. Но это все потом, а сейчас — только движение вперед без остановки.