Семейная идиллия (СИ)

Дерек точно помнил, как это началось.

Началось всё в четырнадцать с сильных, длинных пальцев Питера, с его запястий, насмешливо изогнутых губ и странного ощущения силы, властности, исходившей от молодого волка. В этом Питер не был похож ни на кого из родственников, ни на кого из стаи - он редко вступал в открытое противостояние, редко показывал клыки и когти и контролировал себя просто идеально в любой ситуации, но при этом Дерек чувствовал в нем очень сильного, жесткого хищника.

Дереку нравился его запах - тонкая линия шафрана в теплом сандаловом мареве.

Питер часто не ночевал дома, раздражая сестру и вызывая в племяннике пока еще здоровое любопытство - Дереку хотелось выяснить, где дядя проводит вечера и ночи. Дереку было шестнадцать, он считал себя умным, самостоятельным и прекрасно себя контролирующим волчонком.

На то, чтобы выяснить, какому заведению Питер отдает свое предпочтение в городе, понадобилась пара дней, еще неделя и с трудом добытые фальшивые документы, которым поверил бы только слепой наркоман, понадобились для того, чтобы прошмыгнуть внутрь клуба.

Обилие звуков, запахов и чужих эмоций оглушали, но запах Питера Дерек нашел достаточно быстро, и пошел по следу на второй этаж, по темному коридору с рядом комнат, двери в которых, казалось, были лишь для проформы. Во всяком случае, они явно не закрывались и при желании можно было остаться незамеченным, наблюдая за тем, что происходит в помещении. Питера Дерек нашел в комнате в конце коридора, тихо радуясь тому, что так его будет почти невозможно увидеть тем, кто может выйти в этот самый коридор.

С дядей была девушка - молоденькая блондинка с гладкой кожей, запахом флёр д’оранжа, небольшой упругой грудью и округлой задницей. Девушка стояла перед Питером на коленях, совершенно обнаженная, на холодном дощатом полу, с заведенными за спину, перевитыми тяжелой металлической цепью запястьями. Питер не отрываясь смотрел на её лицо, на её приоткрытые губы, надавливая ладонью на её макушку, заставляя просесть так, что девочка почти касалась промежностью пола.

На возбужденный член Питера Дерек смотрел с не меньшим интересом, чем на покорную девушку. Красивый, толстый, рельефный член, Дерек отчетливо помнил, как поймал себя на том, что облизывает губы, рассматривая напряженную плоть, сосредотачиваясь взглядом на сочащейся смазкой головке.

Но даже общая эстетика происходящего, слабо сравнимая с эстетикой любого виденного Дереком порно, не впечатлила Дерека так сильно, как тот момент, когда Питер, властно, жестко, но без грубости или желания причинить настоящую, неконтролируемую боль, сгреб девушку за волосы, в одно глубокое сильное движение насаживая её горлом на свой член.

Блондинка задыхалась, хрипела, извивалась, пытаясь отстраниться, чтобы глотнуть воздуха, но Питер её не отпускал, держал крепко, мерно двигая бедрами, вбиваясь в подставленный рот до тех пор, пока девушка не расслабилась, почти обмякая в его руках.

Дерек во все глаза наблюдал за тем, как Питер вжимал её лицом в свой пах, заставляя заглатывать член до основания, затем оттаскивал за волосы, сильно, звонко бил по щеке или распухшим губам и снова натягивал девочку на свой член.

Дерек хорошо умел различать запахи, по большей части поэтому он и замер, теряясь в противоречивых ощущениях - внешне похожая на изнасилование картина не складывалась в голове цельным образом, потому что запах исходящий от обоих состоял из чистой похоти, удовольствия и желания большего.

Дерек специально сосредотачивается на девушке в тот момент, когда она всхлипывает, получив очередной шлепок по губам.

Чистый концентрированный восторг и вожделение оглушают, затмевают все остальные звуки и остальные желания и, наверное, именно в этот момент в Дереке что-то трескается, что-то в механизмах в его голове идет неправильно, неправильно срабатывает и неправильно реагирует.

Дерек с коротким всхлипом кончает, когда Питер, спустив девушке на лицо, доводит её, распластанную на полу, до оргазма пальцами. При этом Хейл выглядит совершенно отстраненным и спокойным, но довольным, а от блондинки пахнет такой безумной благодарностью, что Дерек буквально чувствует её желание целовать Питеру пальцы.

Потом было еще много эпизодов, из которых выстраивалась ненормальная привязанность. Подглядывание в клубе, самый настоящий фетиш на вещи Питера, особенно на его рубашки - Дерек просто с ума сходил от его рубашек, а однажды в кармане одной из них нашел небольшую фотографию: красивый, в меру рельефный юноша, руки связаны плотной, толстой веревкой, по телу вьется узор переплетений из веревки потоньше, вдавливаясь в кожу, оставляя следы. Дерек долго смотрел на витую белую веревку, стягивающую мошонку парня, а еще на алые следы на его плечах.

Дереку понадобилось время, чтобы понять, что это следы от ударов плетью.

Фотографию, как и рубашку, Дереку пришлось вернуть на место, но, на самом деле, надежды на то, что Питер ничего не заметил, попросту не было.

Дереку тогда было почти плевать. Дерек тогда готов был пойти и предложить себя Питеру - но, на самом деле, готов он, конечно не был, да и Питер держал дистанцию, не подпуская племянника к себе.

Властный, уверенный в себе, спокойный. Насмешливый, надменный.

Волчонок в полнолуния метался по подвалу, урча и катаясь по полу от желания подставить холку клыкам сильного, уверенного в себе хищника.

Человек ночами хрипло стонал, вжимаясь лицом в ткань очередной рубашки или футболки, пряно пахнущей шафраном и нагретым на солнце сандалом.

Дерек к семнадцати годам достаточно разбирался в том, что видел. Дерек был уверен, что Питер может ему помочь после того, что произошло с Пейдж, может болью и подчинением вытравить из обеих сущностей оборотня снедающую его тоску и отчаянье.

Дерек так этого никогда и не узнал, потому что Питер, словно почувствовав - наверняка почувствовав, - настроения племянника, старался как можно реже появляться дома и как можно реже сталкиваться с Дереком, а если и сталкивался - все равно держал на расстоянии.

На самом деле, Дереку было бы проще пережить всё это, если бы в Питере была хоть толика отвращения. Неприятия. Непонимания. Хоть что-то, что объясняло бы Дереку поведение его дяди. Но ничего этого не было.

Дерек знает, что объясняет путано и неправильно, что перескакивает с одного на другое, точь в точь, как Стайлз, когда волнуется. Дерек знает, что он не оратор.

И Дерек знает - Стайлз чувствует это кожей, - что должен вызывать отвращение.

Стилински укладывает ладонь на грудь мужчине, туда, где нервно и неровно бьется сердце.

- Ты так и не рассказал ему об этом?

- Не было необходимости, Стайлз… - У Дерека больной взгляд, лихорадочный блеск в глазах. Стайлз гладит его по щеке, по виску, поглаживая уголок глаза. - Он не мог не знать, не мог не замечать… Мы же оборотни.