Тальяна Орлова - Подчинение

— Кончать нельзя. Это и есть твое наказание.

Еще два удара. Еще два движения внутри, едва ли не доведшие до оргазма, но именно на этом все прекратилось. Он тут же отпустил меня и отстранился.

— Господин… — я еще не знала, о чем точно хочу просить, но умоляла, не отдавая себе отчета. — Господин…

Его голос раздался уже от двери:

— На сегодня все. Мастурбировать нельзя — я тебя предупреждал, но напоминаю еще раз. Иди поешь. И да, ты забыла сказать кое-что важное.

— Спасибо, господин.

Минут через пятнадцать будто отпустило, и теперь стало стыдно оттого, какие именно эмоции я ощущала совсем недавно. И еще хуже — то, что Максим Александрович все видел, получал удовольствие от моих метаний. За столом на него не смотрела, заставляя себя есть остывший ужин, который от этого не стал менее аппетитным — куриная грудка, запеченная в салатных листьях. Максим Александрович сидел с другой стороны и не отводил от меня взгляда. Если бы в нем была ко мне хоть капля нежности, то он сменил бы тему, но на понимание к моему смущению я рассчитывала напрасно:

— Теперь я знаю то, что ты считаешь худшим наказанием. И то, что считаешь лучшей наградой. Осталось заполнить миллион пробелов между.

Он будто подопытного кролика в моем лице изучал! О какой награде говорит? Позволить мне испытать оргазм? Внизу живота еще пульсировало голодным желанием, но все слабее и слабее. С отступающим ощущением я без труда справлюсь, особенно если отвлечься на горящие ягодицы. Но я все же не сдержала непонимающего взгляда. Максим, уловив его, встал, обошел стол и наклонился ко мне. От близости его губ повело, накладываясь на еще не утихшее желание. Я забыла обо всем и потянулась навстречу. Это мне нужно! Его страсть — которая такая же властная, но без явственной границы между нами. То, что поднимает меня до его открытого желания, делает если не равной, то достойной… Как сегодня, когда он целовал меня после ресторана. Поцелуй — как самое настоящее признание в чем-то намного более глубоком, чем просто возбуждение. Он это имел в виду? Что я, несмотря на все свои слова, просто хочу его поцелуя?

Максим улыбнулся, словно констатировал победу, выпрямился и направился к выходу:

— Спокойной ночи. Не опаздывай на завтрак.

Когда утром я вышла из комнаты, Максим Александрович сидел за столом. Испугавшись, что опоздала, я прибавила шага. Но он обернулся и спокойно произнес — так между собой разговаривают обычные пары перед самым обычным новым днем:

— Как настроение? Сегодня дождь, тебе нужна другая обувь. Вечером заедем в магазин.

— Как прикажете… господин.

Я продолжала стоять в двух метрах от него и не знала, что делать дальше. Ведь он говорил, что… Но уже сидит за столом, пододвинув к себе одну тарелку. Моя была накрыта полукруглой крышкой. Может быть, он хочет, чтобы я для начала позавтракала? Или я обязана без напоминаний выполнить распоряжение?

— Чего ты ждешь?

Теперь голос другой — холоднее, резче. Его раздражение означает, что никаких отсрочек не будет, но он не собирается помогать мне справиться с собой. Я подошла ближе и опустилась на колени. Но ноги его были скрыты под столом. Что я должна делать?

— Господин, разрешите мне… — окончание комом застряло в горле.

— Быстрее. Завтрак остывает.

Не найдя другого выхода, я пролезла под стол. Возможно, так даже лучше — еще более унизительно, но хотя бы можно не смотреть ему в глаза. Он раздвинул ноги, позволяя мне приблизиться. Я осторожно потянула завязку на широких штанах. Взялась за резинку, спустила немного, потом все же решилась и потянула ниже, он только в этот момент соизволил немного приподняться. Пришлось привстать, поза стала совсем неудобной, но снять штаны полностью я не отважилась.

Член не был возбужден. Я взяла рукой и провела пару раз, вызвав первое напряжение. Чуть увереннее повторила. Максим Александрович расслабленно откинулся на спинку стула.

— Если сильно сжимаешь у основания, то задерживаешь оргазм. Поэтому рассчитывай сама, какого результата хочешь добиться, — голос его стал мягким, тихим. Сейчас он объяснял, а не командовал. — Другой рукой можешь массировать снизу, но без нажима.

Я продолжала водить кольцом пальцев туда и обратно, а другой рукой совсем легко сжала яички. Эффект был быстрым: член наливался кровью, увеличивался. Еще пара движений — и он стал твердым, тверже, чем моя нерешительная рука. Максим чуть подался бедрами вперед.

— Хорошо. Теперь оближи головку, но в рот пока не бери.

Я языком прошлась снизу, скользнула кончиком на гладкую красную кожу. Головка уже блестела от прозрачной смазки, я зажмурилась, но прошлась языком и там. Максим опустил руку и положил мне на затылок, но давить не стал. Мне было очень неприятно, во рту оставался солоноватый привкус, но я запретила себе зацикливаться на этой мысли, обводя языком каждый миллиметр.

— Умница. Теперь возьми в рот. Ты не сосешь, а скорее создаешь влажный коридор. Не забывай про руку. Старайся войти в ритм, увеличивай глубину, но без фанатизма. Чтобы не было твоего вчерашнего мерзкого кашля, ясно?

Поскольку он задал вопрос, да и в целом был заметно доволен, я все же решилась:

— Ясно. Господин… могу ли я не глотать сперму? Простите меня за этот вопрос, но я очень стараюсь…

Рука на затылке начала гладить мои волосы. Это почти нежность. Почти приятно. Такая малость уже помогает — пусть всегда будет таким, мне станет намного легче.

— Вижу, что стараешься. Но это не тот случай, когда я могу тебе уступить. Проглатываешь все, потом снова облизываешь, чтобы не осталось ни капли. Давай уже, девочка, я начинаю злиться.

Я вобрала сначала головку, потом сама насаживалась глубже. Пыталась сделать так, чтобы головка скользила вдоль всего языка, но не до самого горла. Рукой поддерживала тот же такт — было сложно только в первые несколько секунд, потом приспособилась. Чувство отвращения отошло на второй план от сосредоточенности.

— Быстрее, — голос Максима стал хриплым.

Он сам теперь в том же ритме совсем немного подавался вверх, но будто сдерживал себя от слишком напористых движений. Я тут же увеличила темп, боясь, что он долго не выдержит несвойственного ему терпения, и там уже мне мало не покажется. Пусть он кончит. Пусть поскорее кончит, я… я все сделаю, лишь бы это осталось позади. И сразу постараюсь забыть обо всем, вплоть до следующего утра. Забыть этот вкус во рту. Забыть, как он сдерживается, чтобы не всадить член на всю длину. Забыть, каким сдавленным от возбуждения бывает его голос:

— Да, хорошая моя, еще немного.

Его пальцы продолжали гладить мои волосы, но не принуждали к движению — на этот раз Максим не хотел давить, дал мне полную свободу. Ему нравилось, как я справляюсь — я точно чувствовала! Это было долго, дольше, чем мне бы хотелось, но ему все нравилось! Осталось только закончить… Но когда он со стоном напрягся, я неконтролируемо отшатнулась — в рот попала лишь капля спермы. Я не собиралась этого делать! Вообще не поняла, почему не выдержала… среагировала от неожиданности! Закрыла рот рукой и сжалась.