Гера Фотич - Секс под гипнозом

Пока Стас выискивал взглядом своих знакомых и друзей, Катерина осмотрелась.

Основными посетителями были мужчины. От двадцати до пятидесяти лет. Все они были с очень короткими стрижками или лысые. Одеты в тёмное, чаще в чёрное. Их одежда, как правило, подчёркивала спортивность и накаченность фигуры. Походки всех мужчин — динамичные, пружинящие. Казалось, что можно любого брать и выставлять на ринг. По их азарту и заинтересованности можно было подумать, что они не откажутся. Аромат дорогого парфюма был не в силах перебить периодически вытекающий из комнат разминки, расположенных по бокам от ринга запаха пота.

Чем ближе к рингу, тем солидней выглядела публика. Среди лысых и стриженых голов, изредка виднелись локоны женщин. Это успокоило Катерину. Выходило, что и кроме неё здесь есть любительницы острых ощущений.

Свет притушили, осветив ринг. Стас уже успел налить по стопочке и протянул одну Катерине. Она подставила левый кулак, и Стас насыпал ей щепотку соли.

— Пока не началось! — сказал Стас и коснулся стопки Катерины своей. Затем слизнул соль с кулака, опрокинул стопку в рот. Заел долькой лимона.

Катерина повторила его манёвр и почувствовала, как горячая жидкость проникла внутрь, растекаясь по всему организму. Стоящий в ринге, одетый в чёрный фрак ведущий, похожий в свете прожекторов на королевского пингвина, произнося слова, тянул их на манер зарубежных комментаторов, рекламируя бойцов предстоящих поединков. Катерине названные фамилии имена и клички ничего не говорили. Вышедшие бойцы сильно удивили её отсутствием ожидаемой рельефности мышц на теле.

— Какие-то хиловатые ребята, — выразила своё мнение Катерина, — ни одного Шварценеггера или Сталлоне!

— Это же бойцы, а не качки, Катюша! — улыбнулся Стас, им надо драться, а не подиум топтать!

Схватки начались. Народ стал подзадоривать бойцов. Первые пары не представляли для знатоков интереса и зрители за столиками свободно переговаривались, подливали горячительное, иногда смеялись и хлопали в ладоши.

Катерина, сначала отворачивалась при резких и сильных ударах бойцов. Потом привыкла и стала просто прикрывать глаза. Но слыша всеобщий одобрительный гул, всё сильнее проникалась азартом. В этом ей старательно помогала текила с лимоном.

Вскоре она уже махала руками, грозила кулаком и подначивала соперников к активным действиям. В зале становилось жарко, и Катерина сняла свою куртку, оставшись в белом кожаном топике и брюках. Её особо точные реплики привлекали внимание мужчин с соседних столиков. Они посматривали на Катерину, и было не совсем понятно, хлопают они бойцам или ей.

Крови было достаточно, но за ринг она не брызгала как в фильмах, а оставалась на лице, кулаках, и других частях тел бойцов. Частично на ковре.

Вместо крови, с ринга периодически летели капы прямо на столики болельщиков. Этот факт вызвал у Катерины неподдельную активность.

— Ура! Наш тому зубы выбил! — кричала она восторженно, хлопая с размаху своей ладошкой по ладоням мужчин сидящих рядом.

И хотя «наш» — это был парень с Украины, а его соперник — чёрнокожий негр с Верхнего Волочка, её это не смущало.

Бутылка текилы была уже наполовину пуста, когда на ринге появились основные бойцы тяжеловесы. Зал притих, и Катерина поняла, что веселье закончилось. Она посмотрела по сторонам и, увидев серьёзные лица мужчин, решила посидеть спокойно и понаблюдать.

Но смотреть пришлось недолго. Ещё молодой, малоизвестный Фёдор Емельяненко за две минуты нокаутировал разрисованного многочисленными татушками исландца. Зал был разочарован. Конечно, все болели за своего земляка, но не предполагали, что всё кончится так быстро. Поднявшись со стула, Катерина почувствовала, что её ноги перестали слушаться и хотят вернуться в первоначальное положение.

— Да, текила — это тебе не шампусик! — назидательно сказал Стас, — ножки ослабели? Ничего страшного, пусть все выйдут и мы с тобой потихоньку дотопаем. Он помог Катерине одеть куртку.

— Хочу как они! — громко сказала она, так что идущие мимо парни обернулись.

— Не понял, — переспросил Стас и вопросительно посмотрел на неё.

— Хочу драться, как Фёдор Емельяненко! — повторила она, — чтобы ты меня своим гипнозом не доставал. Услышу, что бормочешь мне что-нибудь на ухо, как врежу промеж глаз, и будешь знать!

При этом она подняла свой маленький, словно недозрелый нектарин беленький кулачок и поднесла к носу Стаса.

Мужики вокруг прыснули со смеху. Стали между собой перешёптываться, но вслух ничего не сказали. Катерина обвела их взглядом и тоже промолчала.

Утром, едва придя в себя, она встала перед зеркалом и сделала пару ударных движений. То, что ей стало смешно на себя смотреть, это был пустяк. Ей просто стало жаль ту девушку в зеркале с озлобленным лицом и неумелыми, корявыми движениями рук. Вдобавок ко всему, она чуть не уронила свою любимую вазу, когда попыталась посильнее размахнуться. После этого она твёрдо решила освоить этот спорт.

Стас сначала удивился её просьбе, но подумал, что ей будет достаточно пары тренировок и она уйдёт сама. Решил познакомить Катерину со своим приятелем, тренером рукопашного боя на Динамо.

На день рождения сына Стас приехал с цветами и подарками.

Дома у жены было всё как обычно. Уютно и чисто. Маленькая хрущёвка была наполнена расслабляющим таинством, схожим с паутиной, возвращающей в надёжные старые стены беззаботной юности и отпускающей только после отоваривания серией судьбоносных оплеух.

Такие ловушки могут создать только женщины, ждущие свою очередную жертву.

Стас разлюбил приходить сюда. Он знал, что скрывается за этим ложным уютом. Он любил в ответ на притязания жены читать ей стихи Андрея Вознесенского:

Но про себя знал, это был не тот вариант. Однажды вырвавшись из цепких лап соседствующего холодного безразличия, Стас почувствовал вкус истинной свободы и начал её ценить.

Периодически, после шумных застолий в компании друзей, у него возникала мысль о том, что возможно он что-то не понял и нужно вернуться в семью. Снова начать жить вместе с Олей и сыном Владиком. Но тогда зачем нужно было уходить? Опять придётся что-то объяснять, в чём-то оправдываться. А вдруг снова разрыв? И как тогда будет выглядеть его мужское самолюбие?

Стас не помнил, был ли у них скандал перед уходом. Вообще жена никогда не скандалила, но её тихие спокойные слова могли насквозь прогрызть душу Стаса своим цинизмом и подлостью. Отыскать и продолжать надкусывать самое больное и беззащитное место в его сердце.