Андрей Райдер - Взгляд сквозь шторы. 100 пикантных историй, которые разбудят ваши фантазии

– Ага, – попытался он сделать вид, что ничего не заметил. – Сейчас я к тебе подключусь.

Подойдя к столу, он начал собирать с него оставшиеся тарелки, а она незаметно для него еще чуть сильнее задрала платье.

– Э…э… Вот еще… посуда, – она буквально спиной почувствовала выражение его лица и вновь прикусила губу.

– Ставь сюда и давай еще бокалы. Их не стоит засовывать в посудомойку, – постаралась невозмутимо говорить она.

– Сей…час, – явно растерявшись, тормозил он. – Сейчас… принесу.

Краем глаза она видела, как, уходя за бокалами, он чуть не свернул шею, уставившись на ее ножку, и вновь едва не прыснула, так это все было забавно.

В отражении полированной стенки кухонного шкафа было видно, что он отвернулся спиной, и она быстро повторила маневр, еще выше задрав платье. В спешке она чуть перестаралась, и низ попки полуоголился, но одернуть платье уже не успела, он начал поворачиваться к ней.

– Рюмки тоже вручную м… – поперхнулся он сзади. Как жаль, что не видно было его лица! Зато звон разбитого бокала был лучше бурных аплодисментов.

– Не…си, – от неимоверного усилия сдержать смех у нее из глаз покатились слезы.

Он принес пучок перезванивающих колокольчиками бокалов, руки у него уже дрожали.

– Поправь мне фартук, пожалуйста. Платье задирает, – склонившись над мойкой, она сильнее выпятила попку. – А то руки мокрые, неудобно.

– А мне нравится! – вдруг неожиданно осмелел он. – Тебе так очень идет.

– Считаешь? – обернулась она, даже не ожидая от него такого гусарства.

– Конечно! – муж подруги явно начал заводиться. Видно, нервы у него были не железными.

– Ну как скажешь. А то мне как-то неудобно, – хихикнула она, поведя плечиком, но тут же сделала подчеркнуто серьезным лицо.

– А ты мой, мой себе посуду и ни о чем не думай. Свои же люди. Что там стесняться? – приблизился он вплотную, не отрывая взгляда он ее попки. Похоже, раздразнила она мужика, доигралась со своими шуточками.

– Действительно, что там? – дурачась, подмигнула она, хотя мыслей совращать его у нее к тому моменту не было. – Свои, конечно! Клади сюда в мойку бокалы.

– Я бы, наоборот, еще выше передничек сдвинул, – продолжал горячиться муж подруги. – Вот так, – и, поддернув вверх тесемку передника, он задрал край ее платья до верха стрингов. Она как специально надела в этот день такие трусики.

Сделав шаг назад, он откровенно залюбовался ее попкой (та у нее, конечно, была подтянутой, не зря же она постоянно ходила в зал). Выражение лица у него при этом было весьма красноречивое, лучший комплимент сложно было представить, и, увидев его физиономию, она вновь невольно прыснула, видно, сказывалось выпитое.

– А, пожалуй… И еще чуть повыше, – начал входить во вкус муж подруги, еще сильнее задирая подол платья и чиркнув руками по ее голой попе. Это она его, по-видимому, провоцировала своими хихиканьями, нет бы дать сразу по рукам.

Но по рукам ему давать почему-то не хотелось, эта игра все больше увлекала, и ее вдруг потянуло ослабить тормоза.

– Думаешь, так удобней посуду мыть? – вновь отшучиваясь, она ясно ощутила, как его ладони скользнули по ягодицам, и это обожгло ее, попа-то у нее была чувствительной.

– Вне всяких сомнений! Только не надо так к мойке прижиматься. Можно ведь и забрызгаться. Вот так правильней будет, – и, продолжая смелеть, он взялся руками за ее бедра, отодвигая тем самым от мойки и как бы уже прихватывая. Игра принимала интересный оборот.

– Вот так? – округлила она зад, чувствуя, как начинает кружиться голова, причем уже не от выпитого.

– Именно! И знаешь еще что? У тебя такие белые трусики, – провел он пальцем вдоль резиночки стрингов. – Так ведь можно их и забрызгать.

– Считаешь? – и она ощутила, как теплеет между ног.

– Столько брызг летит! Не намокли они еще тут с этой мойкой? – и, вновь чиркнув вдоль ягодиц, его ладонь скользнула в сторону ее промежности.

Вздрогнув от этого прикосновения, она глотнула внезапно потеплевший воздух, чувствуя, что начинает возбуждаться уже по-настоящему.

– Но… послушай… – попыталась она было его урезонить, но вдруг замолчала, даже не зная почему, а ее ноги вдруг сами чуть раздвинулись, давая ему свободу, и он это, конечно, сразу заметил, начиная совсем вольничать. Его пальцы стали поглаживать ее промежность.

– Ну я же говорил, что могут намокнуть, – влага трусиков между ног выдавала ее возбуждение. – Давай-ка лучше снимем их, пока не поздно, – и не успела она ответить, как стринги сползли вниз.

– Э… А… – даже растерялась она от такой его прыти, чувствуя, как при этом кружится голова.

– Да ты мой, мой бокалы, не отвлекайся. Не обращай на меня никакого внимания, – начал гладить ее ягодицы окончательно осмелевший муж подруги. – Постараюсь не очень тебе мешать.

– А… если… она… проснется? – прерывающимся шепотом выдохнула она.

– Не проснется. Мы тихо, – встав на колени, он начал лизать ее сзади между ног.

…Когда, посадив ее на кухонный стол и раздвинув ноги, муж подруги вошел в нее, она сдавленно ахнула, постаравшись сдержать эмоции. Раздался звон очередного разбитого бокала, упавшего в мойку. Именинница, к счастью, не проснулась.

Они вытащили ее из дома посреди ночи, сонную, в ночной рубашке, даже не дав возможности одеться, а когда она поняла, кто это, похолодела от ужаса. «Ведьма» – звучало как смертный приговор, и худшее обвинение сложно было представить.

Шел семнадцатый век. Инквизиция свирепствовала и изощрялась, все красивые женщины боялись выходить из дома или смотреть людям в глаза. Стоило хоть кому-нибудь шепнуть слово «ведьма», как тут же начинал мерещиться запах костра и горелого мяса. Многих женщин, причисленных к ведьмам, перед тем, как приговорить к сожжению, жестоко и извращенно насиловали.

Вот и она, по-видимому, просто приглянулась кому-нибудь из инквизиторов, ведь среди них было немало настоящих маньяков. Под предлогом борьбы за чистоту и святость они на самом деле цинично удовлетворяли свою животную похоть. Оставалось надеяться, что ей удастся остаться в живых, и все обойдется просто насилием, хотя шансы были невелики. Мало кто из «ведьм» оставался в живых, попав в лапы инквизиторам. Допросы, пытки, выбивание признания в ереси или связи с нечистой силой, – как правило, женщины были обречены. Власть инквизиторов была почти безграничной, а об их жестокости ходили легенды. В их городе эти «слуги господа» вытворяли все что угодно, не боясь никого и ничего, а уж с желающими сделать донос проблем не было, подонков везде и всегда хватает.