Андрей Райдер - Взгляд сквозь шторы. 100 пикантных историй, которые разбудят ваши фантазии

– Ну хорошо. Только попросите официанта, чтобы налили меньше рома. Перебор получился первый раз.

– O’key! Повторите, пожалуйста, – обратился он к подошедшему официанту. – В такой же комбинации. И рома в коктейль налейте поменьше, – при этом, подмигнув официанту, пальцами он незаметно показал «побольше». Похоже, Писатель начал увлекаться беседой с симпатичной читательницей.

– За философию жизни в удовольствие! – поднял он тост. – Оставим страдания народным героям и святым мученикам, – и тут же оговорился. – Прости меня, Господи, это я без ёрничания! Просто тост. Жизнь же должна быть в удовольствие.

– Согласна! – подняла и она свой коктейль.

Допив первую порцию, они взяли новые бокалы и пошли к лифту. С последним глотком Pina Colada Диана окончательно отбросила все сомнения. Грех было отказаться от помощи такого писателя. Самоучки ведь, как известно, редко чего добиваются.

Для начала она, по заданию Писателя, с выражением и вслух читала отобранные им эпизоды романа. Эпизоды эти, само собой, были с описанием эротики. Такая уж у них была тема занятия.

– Только вы, пожалуйста, неформально читайте, – сразу попросил ее он. – Постарайтесь прочувствовать все во время чтения. Работая над такими сценами, вы должны описывать не ощущения и переживания героев, а свои собственные в подобной ситуации. Тогда и только тогда они могут получиться чувственными. Понимаете?

– Понимаю, конечно, – кивнула она.

– Тогда, читая эти отрывки, попробуйте пропустить все через себя. Не обращайте на меня никакого внимания. Вы – Наталья – героиня романа, и все это происходит с вами. Это ваши ощущения, а не ее.

Зачитываемые ею сценки становились все более откровенными, и Диана почувствовала, что начинает возбуждаться. Пропуская через себя переживания героини, настраиваясь на них, она волей-неволей входила в соответствующую роль.

Вторая Pina Colada оказалась еще более крепкой, но она пьянела скорее от этих сопереживаний, чем от содержащегося в коктейле рома. Это ее обалделое состояние становилось все более заметным, и Писатель сам начал возбуждаться. Все это стало походить на какую-то воронку, которая постепенно засасывала их обоих; ему очень нравилась такая игра, ей, похоже, тоже.

Мир вокруг потерял реальность, а гостиничный номер превратился в сцену. Стол, кресло, торшер, кровать… Все это теперь было всего лишь декорациями, декорациями, которые помогали играть роль. Грань между ролью и ней самой становилась все более зыбкой, и, читая теперь, лежа животом на кровати, Диана даже не помнила, как оказалась на ней. Наверное, просто потому, что это было удобней и надоело сидеть в кресле, а может, потому, что ее полулежа слушал Писатель, и, находясь рядом, было проще разбирать урок.

– А теперь возьмите вот этот эпизод, – открыл он перед ней новую главу романа, в которой героине снился сон о том, как она сидит в бане Австрийского отеля после катания на сноуборде. – Почитайте его сначала так, а затем – дополняя подробностями на свое усмотрение. Это будет следующий этап нашей работы сегодня.

И Диана начала читать.

«Ночью Наталье приснился сон.

Она, расслабившись, сидит в горячем облаке турецкой бани, млея от блаженного состояния нирваны; снизу приятно греет мокрый камень сиденья, теплая влага нежно обволакивает распаренное тело, а легкие наполняются сладкой ватой тумана. Откинувшись на спину, она полудремлет на скамейке, поджав руками к груди согнутые в коленях ноги и рассеянно наблюдая за переливами света искрящегося на потолке «звездного неба»…

Дуновение теплого воздуха, и как будто во сне двери хамама неслышно открываются. Нарушая ее одиночество, в него заходит незнакомый мужчина и, утонув в белом облаке пара, опускается на сиденье напротив. Ее распаренный мозг воспринимает действительность совсем отстраненно, все происходит словно в замедленной съемке, и лишь в далекой глубине сознания она понимает, что их теперь в хамаме двое.

Поднимающаяся снизу завеса пара становится все плотнее кверху, но остается полупрозрачной внизу, и от этого возникает ощущение, что они оба плавают в белом облаке. Его густая горячая дымка, будто покров тайны, почти полностью скрывает лица, растворяя верхнюю часть обнаженных тел, размывая восприятие окружающего пространства. Все это похоже на мистику, от которой кружится голова.

Им двоим безумно хорошо, они оба погружаются в негу блаженства, их тела разморены паром, их руки опущены вниз, а ноги немного раздвинуты. Они полностью, абсолютно расслаблены, ничто не мешает их наслаждению. Она ни о чем не думает, она почти засыпает, но ее глаза сами опускаются вниз, останавливаясь взором на промежности сидящего напротив мужчины. Ее лица не видно в тумане, нет смысла стесняться или бороться с всплывающим любопытством, и она спокойно любуется дразнящим видом его красивого члена, будто смотрит какой-то эротический сон. Расслабленно свисая между волосатых ног, тот словно прикрывает от посторонних взглядов морщинистый мешочек выступающей снизу мошонки, покрытой темным кучерявым пушком. Он действительно красив, но абсолютно спокоен, этот размякший от удовольствия влажный член. Ему очень нравится его теплая свобода, он наслаждается своей обнаженностью, и она буквально чувствует это его состояние. Лениво рассматривая промежность мужчины и невольно любуясь, она как бы ласкает его плоть своим взглядом, ощупывая ее глазами и про себя оценивая. Словно чувствуя это внимание, член начинает чуть заметно подрагивать, наполняясь пульсирующей кровью и медленно увеличиваясь в размерах. Становясь все толще и толще, он удлиняется и набухает, на глазах распрямляясь и крепчая, он все стремительней оживает, словно она поглаживает его своим взглядом. И вот уже капюшон его крайней плоти начинает сдвигаться к корню, открывая сочный пурпур головки, потихоньку приподнимающейся в ее сторону. Это все больше завораживает.

Словно загипнотизированная просыпающейся на глазах силой, она непроизвольно раздвигает ноги, чувствуя, как горячая слюна начинает наполнять ей рот, как в груди растекается сладкое волнение, и как воздух в хамаме становится все плотнее. Она уже не может оторвать глаз от этого зрелища, и, как будто наслаждаясь ее взглядом, член продолжает подниматься и увеличиваться в размерах, возбужденно подрагивая и напрягаясь, вздуваясь лианами переплетающих ствол вен, устремляясь к ней навстречу бордовой спелостью налившейся головки. Этот член откровенно встает на нее, она чувствует это его желание, это нетерпение войти в нее, эту природную мужскую силу. И она сама начинает чуть заметно дрожать, чувствуя, как по спине бежит тонкая струйка пота, как непроизвольно приоткрывается рот, как бедра еще сильнее раздвигаются, как внизу живота начинает приятно пульсировать, и как потихоньку намокает в промежности…»