Шахразада - Хасиб и Царица змей

И в этот миг показался его, страшного шуршания, источник: из угла рядом с ложем Хасиба выскочила мышка. Она стремилась как можно быстрее покинуть комнату, должно быть, весьма озабоченная необходимостью пополнения запасов на зиму.

Мальчик почувствовал, что по его спине катится капля холодного пота. Ему, оказывается, было не просто страшно, а по-настоящему жутко. И кто его так испугал? Серая мышка… Даже не мышка, а так, мышонок…

– Хасиб, – громко произнес мальчик, решительно вставая на ноги, – ты действительно «Хасиба – тощая и глупая девчонка»! Испугаться мыши! Да так, что тебя не слушаются руки и под тобой трясутся ноги… Стыдно! Недостойно будущего кузнеца и ученого человека!

Хасиб, конечно, гневно отчитал сам себя и по дороге к учителю не раз назвал трусливой девчонкой. Но ужас, пережитый этой ночью, был столь силен, что мальчик решил рассказать учителю все. Все, что видел во сне, все, что слышал. И все, чего боялся.

И еще на одно деяние решился Хасиб. Он вновь вслух произнес слова из сна. Быть может, для того, чтобы убедиться, что это был просто сон и этот свист-шипение ничего не значит…

Он остановился, не дойдя до пристанища учителя нескольких десятков шагов, и громко проговорил:

– Шуан-сси суас-си, суас-ассат…

И ничего не произошло. Лишь с высокого пирамидального тополя сорвались все птицы, что прятались в кроне, и с громкими криками исчезли в высоком, по-утреннему голубом небе.

– Мало ли отчего могут с криком сорваться птицы… – пробормотал Хасиб и сделал еще несколько шагов к дому почтенного Саддама.

Как ни уговаривал себя мальчик, что следует все и немедленно рассказать наставнику, но в то утро не смог произнести ни слова. А потом сон понемногу забылся, как забылся и ужас при виде клубков змей, и страх от произнесенного вслух удивительного сочетания звуков.

Вот так случилось, что еще долгие годы не знал ничего Саддам о тайне своего ученика – тайне, которая с упорством, присущим лишь бессмертным сущностям, готовилась переменить всю жизнь его юного ученика.

Некогда колонны этого зала, украшенные изумительной формы капителями, поддерживали крышу из огромных каменных глыб. Некогда здесь, в его стенах, плясали сотни танцовщиц и пировали на пышной царской свадьбе тысячи гостей. Некогда по вечерам зал этот освещали мириады факелов и придворные поэты восклицали, что щедрость царей поистине безгранична – ибо даже темнейшей ночью здесь светло как днем.

Теперь же потолок зала местами обвалился, колонны покосились, некоторые и вовсе упали, а каменные плиты пола искрошились до песка. Песок, увы, покрывал все вокруг, скрипел на полу, серой пеленой окутывал некогда яркие фрески и статуи, закрывал все дыры в стенах и ждал лишь того мига, когда подует свирепый хамсин, чтобы черной пеленой подняться в воздух и унести с собой память о пышной красоте и былой славе этого забытого людьми и богами места.

Никто не помнит, когда именно, но бесконечно давно этот заброшенный зал приглянулся и Повелителю гигантов. Долгие тысячи лет он правил своей безбрежной империей, не отмеченной ни на одной карте, но простирающейся от восхода до заката и от полуночи до полудня.

Его подданными были змеи и слоны, киты и гигантские ящерицы, птицы, которых глупые человечки называли птицами Рухх, и рыбы, обитавшие в глубоких водах и никогда не видевшие солнечного света. О, Повелитель гигантов лучше многих представлял, что значит – править такими разными существами. Что их распри более чем страшны, что их расположение завоевать более чем непросто, а предательства можно ожидать во всякий миг. Но в то же время они, гиганты, признав над собой чье-то главенство и почувствовав сильную руку, становятся послушными и, что куда важнее, безгранично преданными.

Некогда так, с клятвой верности, восходил на трон Повелителя его отец, так из рук отца принимал бразды правления он, Великий Пернатый Змей, Кетсалькоатль. И каждый раз гиганты, все, какие есть – звери и птицы, ящерицы и змеи, чудовища и монстры, – приносили высокую клятву верности, вручая попечение о своих жизнях ему, их Повелителю.

Никто не знает, сколь длинна жизнь Повелителя гигантов, никто не знает, смертен он или бессмертен, никто не может даже представить, сколько сил даровал ему Владыка миров и даровал ли вообще. И точно так же никто не ведает, почему и когда на трон восходит новый Повелитель.

Он, Великий Пернатый Змей, взошел на трон в тот день, когда ему велел принять бразды правления его отец. Сам же отец никогда не рассказывал, почему он стал Повелителем и кто передал ему власть. Кетсалькоатль благоговел перед отцом – и потому, не колеблясь ни секунды, исполнил повеление.

Теперь подходило его время передать трон и власть над гигантами. О, у него еще хватало сил на то, чтобы защищать своих подданных, беспокоиться о них и наслаждаться их опекой. Но следовало все же подумать и о наследнике. Или, быть может, наследнице. Ибо среди Повелителей никогда не было пренебрежения дочерьми – их обучали столь же усердно, как и сыновей, а колдуньи их них получались даже лучшие, чем колдуны из их братьев. Ибо девичье усердие зачастую значит куда больше, чем даже самый светлый юношеский разум.

Сейчас все они сидели здесь – девять дочерей и восемь сыновей Кетсалькоатля. Они точно так же, как и он в свое время, были полны почтения к отцу. Удивительным было бы их непочтение или неповиновение (хотя он, Пернатый Змей, знал, что многие властители ждут подлостей в первую очередь именно от детей).

– Дети мои, – прогремел голос Повелителя в тишине древнего зала. И этот громоподобный глас отразили каменные стены и колонны. – Должно быть, вы удивились, услышав мой призыв. Но еще более вы можете удивиться сейчас, узнав, зачем именно я собрал вас в этом поистине прекрасном месте.

– Что же в нем прекрасного? – вполголоса сказал Метчтли своей сестре Анаис. – Просто руины, которые были старыми еще тогда, когда наш старший брат лишь научился ходить. Здесь столько песка, что можно засыпать и Великое Серединное море.

– О нет, братец, здесь воистину прекрасно, – ответила она. – Здесь живет магия столь древняя, сколь и могучая. А отец лучше всех нас знает, что же нужно нашему семейству, дабы мы и далее были столь сильны, как сильны сейчас.

– О да, – согласилась с Анаис еще одна сестра, Ананке. – И зачем тратить силы, чтобы укрыться от взоров смертных, если можно просто окунуться в магические потоки и спрятаться за ними?

– Дети… – Голос Повелителя был мощен, но нежен. – Думаю, вы сможете побеседовать и после того, как договорю я.

– Прости, отец, – склонила голову Анаис. Она была самой младшей из детей Кетсалькоатля, самой любимой и балованной, но не могла позволить себе быть непочтительной и непослушной.