Жажда/water (СИ)

Гарри положил ей руки на плечи, чтобы успокоить ее.

- Гермиона, пожалуйста.

- Скажи мне! – бросила она еще громче. – Ты скажешь мне, что я поступила правильно, Гарри! Потому… потому что я сделал это для тебя!

- Нет, Гермиона, - тихо сказал Гарри, медленно качая головой. – Не говори так.

- Ты нужен мне! – крикнула она. – Я знаю… знаю, Гарри. Ты любишь меня.

- Конечно я тебя люблю.

- Но ты на самом деле любишь меня, Гарри! – она зло отпихнула его. – Я заметила это. Тебе нет нужды больше притворяться. Я… если любишь меня… тогда мы можем…

- Гермиона, ты не знаешь, что говоришь.

Он шагнул, чтобы снова заключить в объятия, успокоить ее, но она снова оттолкнула его.

- Нет, - отрезала она, сцепив зубы, - ты не должен делать этого. Ты… ты говорил мне покончить с этим. Ты практически отвернулся от меня из-за этого! И я знаю почему – потому что любишь меня.

Сердце Гарри ёкнуло.

- Я прошу прощения, - ответил он; в горле пересохло. – Я знаю, что оставил тебя одну и за это прошу прощения, - он шагнул к ней и снова заключил в свои объятия. На этот раз она поддалась, головой беспомощно уткнувшись ему в грудь. – Гермиона, - продолжил Гарри тихо, - я испытывал те чувства к тебе. Я думаю. И все потому, что я был в смятении. Ну, ты понимаешь – раньше. Но не теперь, - он искал подходящие слова. Не знал, как объяснить все это. Не знал, что было правдой, а что ложью. – Уверяю тебя. Я… я думал об этом. Такое ведь случается, знаешь да? Люди путают чувства и… и мы ведь на самом деле близки. И ты красива, а я всего лишь человек, - он глубоко вздохнул. – Но это было не взаправду. И мне жаль, что заставил тебя чувствовать себя виноватой из-за этого.

А потом повисла длительная пауза.

- Гарри, - прошептала она явно пересохшим горлом, - когда нам было по четырнадцать… - она запнулась. – Ты признался мне в любви.

- Что? – воскликнул Гарри,

- Ты выпалил это. Прямо здесь, около озера.

- Я этого не помню, - он лгал и неубедительно.

- А потом ты попытался применить заклинание, стирающее память.

О Господи.

Гарри густо покраснел и был крайне рад, что она не могла этого видеть, головой прижимаясь к нему ниже его подбородка.

- Я притворилась, что оно сработало.

- Оно… не сработало?

Он почувствовал, как она отрицательно покачала головой, все еще прижимаясь к нему.

- Не очень-то ты в них разбирался, - она говорила так, словно слабо улыбалась сквозь беззвучные слезы. – Но тебе было всего четырнадцать. Мы были детьми.

- Да. Были. Очень маленькими, - добавил он с ударением.

- И все еще, - продолжила она. – Когда нам было по пятнадцать, я слышала кое-что из твоего разговора с Роном. Кое-что обо мне.

- А?

- Вы оба стояли за углом, и Рон, как обычно, орал на всю Ивановскую. Он спрашивал, почему ты постоянно говоришь обо мне. Почему таким тоном. И почему ты решил, что это хорошая идея пропустить тренировку по Квиддичу в обмен на то, чтобы я позанималась с тобой Арифмансией.

- Мне нужны были дополнительные уроки, - защищаясь сказал Гарри.

- Тоже самое ты сказал и Рону, тем самым закрыв эту тему. И я поверила тебе. Да и причин думать иначе не было. Совсем. Я даже не врубилась, о чем это говорил Рон. Но он принял это за чистую монету. Так что и я тоже.

- Отлично, потому что это была… так, фигня.

- Но в прошлом году, - она снова заговорила, но все еще шепотом, - ты сделал кое-что, что я не смогла не заметить.

Гарри замер. Вот хрень. Что же это? Что ему теперь делать? Ничего из этого не сработает. Он прокручивал это в голове. Он был в замешательстве. Для чего она это делает?

- Чччто? – заикаясь спросил он, вовсе неуверенный в том, что хочет знать ответ.

- Ты поцеловал меня.

- Что?! Нет, не делал я такого!

- Под веткой омелы. Все это делали. Мы все были пьяные после Рождественского Бала. И… и когда ты добрался до меня, ты меня поцеловал.

- Ага… потому что все делали тоже самое, - напомнил он ей.

- Да. Но твой поцелуй, Гарри, отличался от всех остальных.

- Гермиона…, - неловко заерзал. Ему очень хотелось разжать руки и отпустить ее, и он бы так и поступил, если бы не боялся, что она снова впадет в ярость или – чего хуже – увидеть ее выражение лица. – Не думаю, что так оно и было. Думаю, тебе просто показалось.

- Я так поняла, ты помнишь.

Естественно он помнил. И утро следующего дня он тоже помнил - как мечтал, чтобы она была пьяная в стельку, чтобы что-то помнить. Он догнал ее, чтобы поцеловать, но поцелуй затянулся куда как на дольше, чем положено. Слишком долгий, чтобы быть дружеским. Руки прикоснулись к ней слишком нежно. А губы прижались к ее губам слишком сильно. Она отстранилась, смеясь, и в своей обычной манере вежливо удалилась.

- Зачем ты мне все это говоришь? – спросил он, понижая голос.

Гермиона вздохнула.

- Потому что будь я кем-нибудь другим, то прыгала бы от радости. Я и должна была. Ты – чудесный парень, Гарри. Девчонки из кожи вон лезут, чтобы пообщаться с тобой.

Он сглотнул в ожидании неизбежного «но».

- Но я слишком привыкла к твоему статусу лучшего друга, - сказала она мягко. – И все эти намеки – даже если я помню их, и они точно имеют определенный смысл – были такими редкими. Поэтому я даже не заморачивалась на них. До тех пор пока я не увидела, как ты выходишь из себя из-за всех этих… вещей. А потом стало слишком поздно.

Он почувствовал, что она снова дрожит. Слезы вернулись, если вообще прекращались.

- А теперь… Малфой…, - она всхлипнула. – Он изменил меня. В кого-то чуждого.

- Пожалуйста, не начинай снова…

- Он не может подходить мне… и… может ты можешь взамен…

- Гермиона, ты не понимаешь, что говоришь. На тебя столько всего навалилось. Гораздо больше, чем кто-то может вынести. В физическом и эмоциональном плане. Ты выдохлась.

Гарри знал, что вынужден повторять себе это, как если был на ее месте. Должен помнить, что творится у нее в голове в этот момент. Сплошные обрывки.

Она медленно выбралась из его объятий, но не полностью. Достаточно для того, чтобы посмотреть ему в глаза.

- Ты прав, - прошептала она. Ее щеки были влажными. – Я устала. Я просто хочу… пусть кто-нибудь заберет это. Все это.

- На самом деле ты так не думаешь. И лучше не станет, пока ты сама со всем этим не разберешься.

- Что заставляет тебя думать, что я вовсе так не считаю?

- Потому что это так.

- Нет, я так считаю!

- Нет, не считаешь, Гермиона.

И прежде чем Гарри осознал, что случилось, на ее лице промелькнула решимость и ее губы прижались к его.

И все в его сознании померкло.

Он не мог подумать ни о чем или увидеть хоть что-то. Только чувствовал, как его опалило, когда ее губы настойчиво прижались к его. После того, как первый шок прошел, он понял, что инстинктивно прижимается к ней. Это было так нереально, что он уже решил, что обманывается, когда его язык коснулся ее, и его тело отреагировало на ее заигрывания.