Марина Андерсон - Пятьдесят оттенков подчинения

Подойдя к ее лицу, Саймон присел на корточки и начал ласкать ее грудь левой рукой. Он сжимал ее мягкие холмики, пока она не начала стонать от удовольствия, а затем переключил свое внимание на ее соски, посасывая и покусывая их, пока они не превратились в маленькие твердые кончики. Сладкие волны наслаждения накрывали ее, и искорки удовольствия разгорались в самой глубине ее тела.

Теперь Саймон провел правой рукой по коже над чулками, затем погладил волосы на лобке и погрузил свои пальцы в ее киску, нажимая на верхнюю стенку так, чтобы она ощущала давление в нижней части живота.

— Ты скоро кончишь, не так ли? — прошептал он. — Можешь не бояться, сейчас это нормально, потому что мы просто тренируемся. Тебе будет запрещено кончаться, когда на тебя будут смотреть люди, и не важно, что в этот момент буду делать я.

— Но ты же заставишь меня кончить! — закричала в отчаянии Натали.

— Разумеется, в этом весь смысл. Каждый раз, когда это будет происходить, ты должна будешь извиняться передо мной и просить меня наказать тебя.

— Просить наказать? — воскликнула она недоверчиво.

— Именно.

— Но это самая унизительная вещь, которую можно себе представить.

— Я знаю. Поэтому это твой финальный тест.

Все время, пока они разговаривали, Саймон продолжал ласкать ее груди левой рукой, а правой рукой удерживать давление в ее влагалище, пока волны удовольствия, проходящие через ее тело, не слились в одну и не погрузили ее в море оргазма.

— Я собираюсь пойти позавтракать, — сказал Саймон, проводя пальцем по ее позвоночнику. — Когда я вернусь, то приведу с собой несколько зрителей. И тогда начнется настоящая проверка.

Когда он ушел, Натали попыталась устроиться поудобнее, а потом, когда ее тело расслабилось, она начала размышлять о том, какова была ее жизнь перед приездом в «Гавань». Она задалась вопросом: как, ради всего святого, она могла докатиться до этого — голая, скованная и погруженная во тьму и в мир развратных фантазий, которые раньше даже в голову ей не могли прийти?

Все дело было в Яне, которая после приезда сюда полностью изменилась, и теперь она понимала почему. Для самой Натали уже казалось совершенно нереальным вернуться к старому образу жизни, после того как ее последний урок окончится, потому что теперь ее тело привыкло получать удовольствие совсем не так, как раньше. Ему требовался определенный вид стимуляции, который она научилась любить здесь. Она больше не хотела контролировать мужчин, потому что знала, что, подчинившись им, она получит гораздо больше удовольствия.

Кроме того, по выражению лица Саймона она поняла, что, покорившись ему, она сама смогла завладеть им. Она знала с абсолютной уверенностью, что он хотел ее и что, когда он доставлял ей удовольствие, он сам ощущал не меньшее наслаждение.

Она все еще думала о том, как ее новообретенное стремление быть покорной отразится на ее работе, как вдруг тяжелая деревянная дверь со скрипом отворилась, и вошел Саймон в сопровождении группы гостей, среди которых был Марк, который наблюдал еще за самым первым ее уроком. Мгновенно свет в комнате стал приглушенным. Затем включились прожектора, направленные прямо на растянутое на деревянной балке тело.

К счастью, так как ее голова была опущена, ей не приходилось смотреть на зрителей. Вместо этого она выслушивала, как Саймон объясняет им, что ей запрещено получать оргазм и что если такое произойдет, случайно ли или из-за недостатка самоконтроля, она должна будет умолять его наказать ее. Когда он завершил свою речь, в комнате поднял возбужденный гул разговоров. Однако когда Саймон подошел к ней, воцарилась тишина.

Встав за ней, Саймон потянулся вперед и положил свои руки ей на плечи. Затем очень нежно он начал поглаживать ее напряженное тело. Он ритмично двигал руками, скользя пальцами по ее плоти, время от времени переводя руки вниз, чтобы поласкать ее грудь.

Первое время, возможно потому, что за ней наблюдали, Натали совершенно не опасалась того, что может кончить. Однако время шло, и умелые пальцы Саймона продолжали массировать ее чувствительные груди и поглаживать нижнюю часть ее живота, пока первые искры возбуждения не пробежали по ее телу.

Саймон опять стал ласкать ее груди, на этот раз губами и языком. Ее соски набухли, пока он игриво покусывал их зубами, и от этого ее дыхание участилось.

Обойдя ее еще раз, он скользнул рукой под нее. Она почувствовала, как он наносит слой крема на ее внешние половые органы, покрывает им ее половые губки и клитор, продолжая двигаться вверх, раздвигая ее ягодицы, чтобы как следует смазать ее анус.

Ощущения были очень приятные. Влажная прохлада крема в сочетании с чувственными движениями его пальцев быстро заставила ее извиваться в экстазе. Она почувствовала, как ее тело напрягается, пока она все ближе подходит к кульминации.

— Она сейчас кончит, — пробормотал один из зрителей. Его слова только еще больше возбудили Натали.

— Аккуратнее, — мягко предостерег ее Саймон, но она знала — он понимает, что она не может контролировать себя. Ее груди набухли и пульсировали, а все тело горело от желания. Затем она почувствовала, как кончик его эрегированного члена начинает скользить между ее половых губок, а затем погружается на всю глубину в ее призывно открытое тело. Он начал быстро двигаться внутри ее, постоянно стимулируя ее точку G, и она почувствовала горячую пульсацию в области клитора, а затем, безо всякого предупреждения, ее накрыла волна оргазма.

Саймон вышел из нее, так и не кончив. Когда он заговорил, его голос был холодным и безразличным.

— Как вы видите, — обратился он к возбужденным зрителям, — она не смогла проконтролировать себя. Теперь в знак признания своей ошибки она должна умолять меня наказать ее.

Натали, которая еще не до конца отошла от оргазма, не могла поверить, что это все происходит с ней. Она открыла рот, чтобы заговорить и попросить о наказании, но слова отказывались приходить. Даже сейчас, на последней стадии ее обучения, это было слишком для нее.

Она не хотела, чтобы ее наказывали, не понимала, почему это должно произойти, ведь все, что она сделала — это позволила своей сексуальности вырваться наружу. То удовольствие, которое она получила, было тем удовольствием которому ее научил Саймон. Это была не ее вина, что она кончила, а его — его и дурацких правил «Гавани».

В комнате повисла тишина. Напряжение возрастало, и все напряженно ждали, последует ли она приказу Саймона или нет.

— Я жду, Натали, — произнес он холодно, и она услышала в его голосе нотки раздражения.

Она все еще не могла заставить себя произнести ни слова, чтобы показать свою полную покорность Саймону, и он положил свою руку ей на поясницу. Она почувствовала напряжение в его пальцах и вдруг поняла, что это было таким же испытанием для него, как и для нее. Если она не сделает то, что ей сказали, и провалится то Саймон провалится тоже, потому что ее обучение полностью лежало на нем. Ради него, а также ради себя, она заставила себя подчиниться.