Миранда Грин - Медная ведьма (СИ)

— Чего ты хочешь? Теперь, когда ты свободен? — ладонь скользит на открытое горло, пальцы легко находят пульс. Сердце перевертыша стучит так, словно он в панике.

— Я не хочу этой свободы… Я так долго к ней рвался, и понял, что… Что просто не умею, не помню.

— Мальчишка… Какой же ты ещё мальчишка…

— Сделай это вновь, пожалуйста. Надень на меня ошейник, — он вытащил из-под подушки широкую кожаную полосу.

Тэр впихнул ошейник мне в руки, а я замерла, не зная, что сказать или сделать. Волчонок… Я совсем перестала понимать, что происходит в его голове. Про этих оборотней говорили много, неизменно отмечая свободолюбие именно волков. А тут такая жажда оказаться на привязи, словно домашняя собака. Гильдия забрала его в совсем щенячьем возрасте, могло ли это сказаться? Должно было. Просто не могло не.

Я посмотрела на него. Бледный до синевы, бьёт мелкая дрожь. Взгляда Тэр не выдержал, спрятал лицо в подушку. На прикосновение к плечу не среагировал, только напрягся сильнее. Переползаю на него, устраиваясь лежа на широкой спине.

— Волчонок, — лёгкий поцелуй в плечо, — хороший мой, — уже где-то за ухом. — Расскажи мне, объясни, — в висок.

Волк вздрагивает в первую секунду, я слышу судорожный вздох. Подушка глушит слова, но основное удаётся разобрать. Коса на камень нашла в его голове. Вбитое стаей "настоящий волк должен быть свободен, иначе он шавка подзаборная" наложилось на жизненный опыт, на неожиданно полюбившееся в какой-то момент подчинение. Вот и получилось, что он либо чувствует себя неправильным, неполноценным, либо живёт не так, как хочет.

— Ты начинаешь путать тёплое с мягким. Свободу личную с соблюдением чужих о ней представлений. Так что давай не будем действовать сгоряча? Я разберусь с делами и мы с тобой слетаем в лес. Нам обоим нужно отдохнуть и порядок в голове навести.

Он приподнялся на локтях. Чтобы не скатиться, пришлось сесть, устроиться на пояснице. Тэр обернулся через плечо:

— Но ошейник, может, сразу?

Богиня… Вот что мне с ним делать? — я подняла глаза к потолку.

— Понять, простить и полюбить? — волк, кажется, немного очухался. Прогнулся, немного выскальзывая из-под меня.

— Прости? Ты сказал "отлюбить"? А что же без уточнения позы?

Оборотень ослабил контроль, проявляя уши и хвост. Я даже легла сбоку, рассматривая его. И заметила нестыковку:

— А почему хвост белый?

— Потому что к сотне лет я должен побелеть. Итоговую масть показывает животное обличие. Так что будет у тебя блондин вместо шатена. Причем платиновый

Руки сами потянулись к ушам. Забавно… Он дёрнулся, когда я коротко дунула в его сторону, сразу как-то по-животному поворачивая голову. Скользнула ладонью по спине, поглаживая. Тэр выгнулся, словно подставляя зад. Посмотрел из-под ресниц. На мой взгляд пробормотал:

— Ну. Да, в своей стае я бы оказался в рядах омег, скорее всего. В гильдии этим только и пользовались. Смазливым по волчьим меркам мальчишкой, планировали медовую ловушку воспитать. А здесь… Ты дала мне возможность попробовать обратную сторону. Выбирать…

— И что ты выбрал? — ладонь замерла над основанием хвоста.

— А я хочу и то, и другое.

— Тогда следующей ночью я сверху, — подвожу черту под разговором.

Бумаги навевали тоску. Особенно стопочка от стучащих работников. А то я не знаю что управляющий подворовывает! Просто пока не зарывается, я его и не трогаю. Но эти завалы надо разобрать сегодня. Дверь скрипнула:

— Я не помешаю?

— Тебя к делу пристроить? Раскидай это бумажное барахло в алфавитном порядке, меня уже тошнит. И выгреби доносы прислуги друг на друга. Можешь сразу сжечь.

Тэр фыркнул, зарываясь в стопку бумаги. Хвост он убрал, чтобы тот не мешал, но брюки и так сидели достаточно низко. Отвлекая от работы. Спасибо ещё, что у него нет лисьей привычки таскать женские шмотки. Хотя… Ноги у него очень даже неплохие, я бы посмотрела. Так, Тея, ты не о том думаешь.

Торговля… Мама, роди меня обратно! Эту дрянь я свалю на крестную, я же за неё разбиралась тогда с новыми правилами, она пусть за меня перед государством отчитается.

— Вот эти — по делу, эти просто друг друга топят, вот эти я бы рассмотрел на месте, они странные, — Тэр сделал из одной стопки три.

— Уже?

— Хоть такая нагрузка на мозг. Информационный голод — страшная вещь.

Киваю, возвращаясь к бумагам. Обоняние улавливает знакомый запах смазки. Поднимаю глаза на волка. Тот наоборот отводит взгляд, но кивает. Кончики ушей на несколько мгновений краснеют, но потом он берет себя в руки. Какая прелесть. А я не зря озаботилась контролем над игрушками от заклинаний. Тонкая линия на поверхности стола видна только мне.

А вот Тэр явно не ожидал сюрприза в виде вибрации. Севший было на край стола, он мигом с него слетел. Волк посмотрел на меня круглыми глазами, облокачиваясь на столешницу. Я чуть увеличила силу вибрации:

— А ты думал меня подразнить без последствий? — подхожу к нему вплотную, ладонь скользит вверх по бедру, сжимаю ягодицу через плотную ткань. Пальцы находят стоппер игрушки, нажимаю на неё, заставляя войти в тело до упора. — М, муженек?

Волк что-то проскулил, когти прочертили борозды на столешнице.

— У? — передразнила я. — А думать надо было, мой хороший. Или настолько невтерпеж?

— Я на тебя с узлом внутри посмотрю, — Тэр прижался к столу, сильнее выпячивая зад.

Хотелось махнуть рукой на работу, но дел было по горло, пришлось остужать себя заклинание. А вот игрушку в перевертыше усилила. Он сполз на пол, руки дернулись было, но ему хватило жёсткого:

— Нельзя. Без рук, — опустилась на колени рядом с ним, одной рукой продолжая шевелить игрушку, а вторую сжимая на горле волка. Голос сел против моей воли. — Давай, мой хороший. Для меня…

Оборотень жалобно заскулил выгнулся до хруста в спине, запрокинул голову. Я уже подумала, что придётся всё же помогать, когда он взрыкнул, дернув бёдрами, и всё-таки кончил. Тэр свернулся в клубок, опуская голову на мои колени, едва я разжала хватку. Какое-то время мы так и сидели, я гладила его по липнущим к мокрому лбу волосам. Волк неловко повернулся на спину.

— Как ты? — смотрю в безмятежное лицо.

— Давно так хорошо не было…

— Я успела порадоваться, что ты не пошёл лисьим путём и не выпотрошил мой гардероб.

— Ну, как-то раз на задании мне пришлось переодеться в платье. Моей задницей в шелках потом ещё и всю пыль библиотеки протёрли. Мне не нравится твоё выражение лица…

А я представила себе Тэра в платье. На моём фоне он казался широченным, хотя по отношению к самому себе выглядел достаточно тощим. Волки всё же поджарые до единого. Так что я бы посмотрела… Да и ноги у него — самое оно под чулки. Чёрт, лисы и коты с их тягой переодеваться под другой пол, меня испортили.