Эвелина Тень - Архалор и Ледяной мир [litres]

– Есть и другие различия, разумеется, – согласилась с очевидным я, – но волосатость все-таки первой бросается в глаза!

Тут я не удержалась от невольного лирически-философского отступления.

– Это же надо, заросли даже на лице! Не говоря уже о других частях тела. До сих пор привыкнуть не могу. – Сокрушенно покачала головой и добавила со значением: – Все-таки правильно утверждал Чарльз Дарвин, что мужчины произошли от обезьян! Наверняка сделал этот логический вывод, глядя на себя нагишом в зеркало.

– А… женщины от кого?! – вскинула на меня потрясенные глаза юная графиня, и я хмыкнула снисходительно.

Ох, ну да. Реальность-то другая, вряд ли здесь знакомы с теориями эволюции и происхождения видов. Так что ни версия Дарвина, ни история Адама и Евы, ни прочие глубокие земные измышления здесь, скорее всего, никому не известны. Вот поэтому бедняжка Сесилия и мучается непонятной закомплексованностью! У них же здесь мир вообще… со странностями.

– А женщины уже от мужчин, – поспешила поделиться я важными в плане здоровой самооценки знаниями. Всем же знакома эта старая история о ребре Адама. Всем в моем мире, я имею в виду. – Для создания женщины был использован уже готовый новый биологический материал. Так что между нами и животным миром есть спасительное промежуточное звено.

Девушка моргнула ошарашенно, и я, спохватившись, добавила строго и наставительно:

– Но из-за этого мы не должны относиться высокомерно и пренебрежительно к мужчинам. Наоборот, следует проявлять посильную снисходительную мягкость и терпение, понимая, как им трудно балансировать на самой грани животности, но при этом не позволяя им за эту грань соскользнуть. Вы не поверите, Сесилия, но они даже придумали выражение, что настоящему мужчине достаточно быть чуть-чуть красивее обезьяны! Вот насколько этот ранящий образ укоренился в их сознании.

Я прервалась и обратила внимание на служанку, которая маячила в дверях гостиной.

– Карета подана, – почтительно поклонилась горничная, поймав мой взгляд.

Я поднялась, и Сесилия дер Грандер-Стант тут же резво вскочила с дивана.

– И не надо улыбаться, – мягко попеняла девушке, – в конце концов, не могло же всем повезти родиться женщинами!

– Да, мадам, – согласилась та.

– Так что вы обещаете, Сесилия, помнить об этом на приеме и быть со всеми милой, но твердой? – изогнула бровь я.

– Обязательно постараюсь, мадам! – искренне выдохнула девушка к моему удовлетворению.

– Закажу вам что-нибудь яркое, но невычурное, – обронила, направляясь к двери, – эти бесцветные тряпки размывают вашу красоту.

Карета с графским гербом доставила меня прямиком к дверям одного из самых модных и дорогих ателье столицы. В этом я положилась на распоряжение, отданное кучеру дер Грандер-Стантом, потому как сама пробыла в этом мире недостаточно долго, чтобы быть в курсе подобных вещей. Кстати, выйдя из кареты и окинув критическим взором выставленные в окнах до земли (по-нашему, так витринах, а как по-иномирному, не знаю) женские придворные туалеты, я об этом пожалела. В том смысле, что до сих пор и не подозревала о наличии здесь подобной роскоши и красоты и по досадному незнанию довольствовалась жалкими обносками. Теперь, на фоне увиденных мною ярких, блистательных нарядов малиновое платье, преподнесенное герцогом дер Траун-Грассом, казалось весьма скромным, а уж купленное Дитрихом на постоялом дворе одеяние так и откровенно нищенским. Крайне неприятные подозрения зашевелились в моей чувствительной душе: неужели эти двое решили на мне сэкономить? Или не посчитали меня достойной чего-либо более качественного и дорогого? Подобные уничижительные мысли никак не согласовались с моей трезвой самооценкой, поэтому я утвердилась во мнении, что их выбор был продиктован в первом случае желанием замаскировать мою красоту и утаить наиле от многочисленных охотников, а во втором – банальным отсутствием других вариантов: смешно думать, что у дочки трактирщика окажутся наряды, подобающие моему высокому положению знатной дамы, почти герцогини.

Эти разумные предположения, однако, не разгладили недовольную складку на моем нахмуренном лице: я припомнила, что заплатила за иномирный отпуск достаточно, чтобы туроператор позаботился снабдить меня более подходящей одеждой, чем невзрачный комплект цвета неумытого чебурашки. Особенно с учетом целевой направленности моей поездки. Возможно, конечно, что это был стандартный дорожный костюм, тогда как в манящей витрине красуются туалеты для особо торжественных случаев, и все-таки, все-таки…

Сделав себе мысленную пометку разобраться с этим вопросом по возвращении, я раздраженно толкнула изящную дверь, не посчитав нужным оповестить о своем приходе звонком в позолоченный, подвешенный на стене колокольчик и уж тем более не дожидаясь, когда мне ее учтиво отворят.

– Мадам! – Девушка-прислужница (называю ее так, потому что с ходу определить ее статус не смогла: портниха, продавщица, помощница, дочь хозяина…) резво шарахнулась в сторону, избегая столкновения со мной и широко распахнутой дверью. Не знаю, то ли она всегда занимала тактическую позицию возле входа, то ли приблизилась, усмотрев потенциальную клиентку в окна. Но в любом случае к моему стремительному появлению оказалась не готова, за что едва и не поплатилась ушибленным лбом и отдавленной ногой.

Растерянность иномирянки длилась, однако, недолго. Буквально через мгновение после того, как обрела баланс после поспешного прыжка, девушка присела в симпатичном книксене, сменив на ухоженной мордашке выражение испуганное на приветливое и услужливо-заинтересованное.

Я остановилась, оглядывая ее с одобрением. Вот все-таки люблю профессионалов! Причем все равно в какой сфере и на какой производственной ступени люди работают. Иной алкогольную карту пятакового бара преподнесет так, как редкий кандидат в губернаторы – свою предвыборную программу.

– Добрый день. Будем счастливы помочь в любом вопросе, мадам, – сообщила девушка. – Что вы желали бы?

И разговаривает правильно, молодец. Недовольная складка на моем лице самопроизвольно разгладилась, а губы сложились в ответную улыбку, но с необходимой поправкой на мадамость: приветливость присутствует, а вот услужливости, робости или заискивания нет, вместо них спокойная, отстраненно-вежливая, с легчайшим оттенком привычной властности уверенность Большой Дамы.

– Здравствуйте. – Еще одна полуулыбка и благосклонный кивок в ответ на приседание. – Мне нужен шикарный туалет для посещения ежегодного королевского приема.

Вот так. Коротко, емко, по существу. И, судя по взметнувшимся ресницам, упоминание знаменательного события было верным решением. Или… это проявление не восторженного уважения, а растерянности от того, что до торжества осталось меньше недели? Хм-хм. Есть же у них подходящие готовые платья?