Мария Мекельская - Тайны Лиардреда. Часть 1. Цена счастья

За стеклом в витрине, на чёрном бархате лежал фрагмент пластины. По мягкому мерцанию я предположила, что пластина золотая.

– Очень мало, кто заходит в эту часть музея, особенно в этот зал.

От неожиданности я вздрогнула, обернулась и увидела, как в зал вошёл невысокий аккуратненький старичок. Он подошел почти вплотную к витрине.

– Это очень старинная вещь. Хотя она кажется не такой красивой, как другие, люди не осознают до конца её значимость и ценность… Но это и хорошо… – старик замолчал и погрузился, казалось, в глубокие раздумья.

Говорил он по-русски, что удивило меня, но не более. Я не до конца была уверенна, что его монолог предназначался для меня, не понимала его смысла и ощущала какое – то странное чувство не уютности и беспокойства. Я собралась тихонько улизнуть, но он вдруг заговорил вновь, повернувшись ко мне:

– Здесь почти никого не бывает, совсем редко, кто заглядывает… Но ведь ничего не происходит случайно, разве не так?

– Да, наверное, – протянула я уже полная решимости удалиться, – вы извините, но мне пора, – и я повернулась к выходу.

– О, конечно. Вас, наверное, ждут, но всё – таки, почему вы зашли сюда?

Я хотела объяснить этому довольно симпатичному старичку, что абсолютно случайно забрела в этот зал, но заметила, что он смотрит на меня очень странным пристальным взглядом и лишь сказала, отступая к выходу:

– Мне, в самом деле, пора.

От его взгляда мне стало совсем неуютно. Старик, как будто опомнившись, засуетился, шаря по карманам своего пиджака. Он торопливо заговорил:

– Позвольте сделать вам маленький подарок, мне так приятно было встретить вас здесь, и я хочу оставить вам эту вещицу на память об этом… месте.

Он улыбался, поспешно роясь в своих, казалось бездонных карманах. Всё-таки он очень странный – этот человек. Я потихоньку отступала к выходу, подсознательное чувство толкало меня уйти, но я не хотела оскорбить этого старого человека повернуться и молча оставить его. Старик наконец извлёк свою сжатую в кулак руку из кармана, и, перевернув её ладонью вверх, раскрыл. Моему взору предстал, тускло поблёскивающее в полумраке зала, украшение на цепочке из мелких витых колечек. Это был небольшой филигранный цилиндр примерно сантиметра четыре в высоту и около сантиметра в диаметре. Он был, казалось, соткан из тончайших металлических нитей, переплетающихся между собой в витиеватом узоре. Внутри цилиндр был полый. Вещь выглядела очень красивой и изящной. Мне показалось, что металл, из которого выполнено украшение, это – золото, но точно сказать я не могла.

– Возьмите, прошу вас, – старик протянул мне своё сокровище.

– Нет, – я решительно покачала головой, – нет, спасибо…

Я не беру никакие вещи у незнакомых людей. Может это и предрассудки, и излишнее суеверие, но для меня это правило, не помню, откуда зародившееся в моём подсознании, но я всегда четко следую ему.

Старик засмеялся:

– Я понимаю, не стоит беспокоиться, это вещь вовсе не драгоценная, – он шагну ближе ко мне, – вовсе не драгоценная и не представляет никакого интереса, так безделица. Но мне было бы очень приятно, если бы вы приняли её.

Я не собиралась брать, и раздумывала, как корректнее отказать этому человеку, когда музейную тишину безлюдного зала грубо нарушил резкий звон сигнализации. Он резал слух, ударял по барабанным перепонкам, заставляя зажать уши.

– Наверное, опять учебная пожарная тревога, здесь такое случается, – прокричал старик, – но надо выходить.

Он сунул руку с украшением в карман и знаками велел следовать за ним. Он уверенно шёл вперёд, и мы довольно быстро выбрались туда, где было светлее и более многолюдно, в чаще посещаемую часть музея.

Паники не было. Люди под руководством смотрителей и охраны довольно спокойно продвигались к выходам. Но толпа была довольно внушительная, и людской поток разлучил нас со странным старичком. Заметив, что его рядом нет, я испытала облегчение, несмотря на крошечный укор совести. Если бы не он, я бы, наверное, все ещё плутала в поисках выхода.

Влекомая потоком разочарованных туристов, которым не дали насладиться знаменитыми шедеврами Лувра, так грубо прервали созерцание сокровищ, я очутилась на улице, возле стеклянной пирамиды.

Дождь уже закончился, и порывы ветра гнали остатки хмурых серых туч, очищая синеву неба. То и дело проблёскивало умытое солнышко. Я вдохнула свежий чистый, но ставший значительно холоднее после дождя воздух. И, раздумывая, куда направиться дальше, сунула руку в карман куртки. Пальцы тут же наткнулись на то, чего там не должно было быть. Я потянула за тоненькую цепочку и вынула то самое украшение того странного старика.

Глядя, как оно тихонько покачивается и сверкает на солнце, я соображала. Каким же образом оно очутилось у меня. Видимо старик сумел в толчее незаметно подсунуть его в мой карман. Но к чему такая настойчивость в желании подарить мне эту вещь? В душе у меня был неприятный осадок. Я не хотела разгуливать по городу с этим «подарком» и решила оставить украшение в номере, благо отель располагается в двух шагах от Лувра. Вечером всё расскажу Алексу, он во всём разберётся. И я направилась обратно, через сад Тюильри к Вандомской площади.

Я шла не спеша, наслаждаясь усилившимся после дождя божественными запахами многочисленных разнообразных цветов, заполнивших клумбы и газоны. Внезапно что-то, какое-то ощущение пронзило меня. Настолько сильно, что я физически почувствовала укол в сердце, замерла на месте на секунду и тотчас же обернулась. Я тут же увидела его, без сомнения, источник странного ощущения. Оно исходило от фигуры в нескольких метрах позади, в странном чёрном одеянии и в капюшоне, опущенном очень низко, так что лица не было видно. Я вздрогнула – это было видение из моего давнего сна – ужаса. Глаз человека я не видела, но ясно чувствовала, впившейся в меня взгляд. Этот взгляд я ощущала всем своим существом, и это было настолько неприятное, угнетающее воздействие, что мурашки побежали по моей спине. Но при всём этом я не могла оторваться от него, и он не отводил своих глаз, как будто насильно удерживая меня. В груди защемило, дыхание сбилось, и сердце пронзила боль. Каким-то невероятным усилием, преодолевая сопротивление, я поднесла руку и провела по лицу, и в тот же миг всё исчезло: давление, боль и чувство угнетённости, как страшное наваждение. Когда я убрала руку, человек исчез. Я поискала странную фигуру. Людей в парке было не много, и никого похожего я не видела, как не всматривалась. Я постояла ещё немного, унимая бешено колотящееся сердце, и быстрым шагом направилась в отель. Я твёрдо решила позвонить Алексу, когда вернусь в номер. То, что произошло, очень не понравилось мне, необъяснимое, но настолько осязаемое.