Лили Рокс - Продажная

– Не обижайтесь, Виктория, но сейчас мне ничего не нужно. Правда. – препод еще шире улыбнулся и поставил свою чашку на столик. Я увидела, что мужчина выпил свой чай в то время, как я к своему даже не притронулась. Я сразу потянулась к бокалу и взяла его, обхватив ладонью. Керамика не чувствовалась обжигающей и я рискнула сделать глоток.

– Спасибо вам за чай. – Я улыбнулась, глядя в глаза Балахтину, и непроизвольно вытерла внезапно вспотевшие ладони о джинсы. – Мне уже пора уходить, Артем Сергеевич.

Не дожидаясь ответа на свои слова, я встала с кресла, мужчина тоже медленно поднялся из своего и вышел на середину комнаты.

– Хорошо. Спасибо, что проведали меня.

– Я, – мне было неудобно дальше произносить свои мысли вслух, но этот человек заслуживает моей помощи, особенно после вчерашнего. – Я хочу вам помочь. Позвольте хотя бы отнести посуду, ведь вам очень тяжело убирать в таком состоянии.

Препод задумался на какое-то мгновение, а после одобрительно кивнул, указывая в сторону коридора.

– Кухня там. – Он смотрел на меня как-то задумчиво. Я подумала, что мужчина не желает моей помощи, но не стала задумываться над этим, а взяла разнос в руки и пошла в указанном направлении. – Третья дверь слева.

К тому моменту, как я управилась, хозяин кухни заглянул в дверной проем, но заходить на кухню не стал.

– Быть может, нужно сходить в магазин за продуктами, или что-то еще? Мне не сложно.

– Виктория, вам не стоит так волноваться. У меня все есть.

– Но, – я не могла уйти просто так.

– На самом деле, я устал и очень хочу отдохнуть. – Я заметила, что препод действительно держится из последних сил и наверно мечтает, чтобы я как можно скорее оставила его в покое.

– Извините. Я, правда, не хотела вас беспокоить. – Не дожидаясь, пока мужчина освободит мне проход, проскользнула в то небольшое пространство между преподом и притолокой, оказавшись в коридоре. Обуть туфли было делом одной минуты, поэтому я стояла и смотрела в спину Преподавателя, который уже открывал двери, чтобы меня выпустить.

– Артем Сергеевич, а вы позволите мне и завтра к вам зайти после занятий? – Сама не понимаю этого своего поведения. Раньше я не была навязчивой, но сейчас, еще не покинув квартиру, уже хотела вернуться, чтобы снова оказаться в компании этого человека.

– Приходите, – препод снова улыбнулся. – Я буду рад напоить вас чаем.

Я обрадовано улыбнулась и поймала себя на желании обнять этого человека, чтобы поделиться своими хорошими эмоциями, своим теплом, но вовремя поняла, насколько эти объятия неуместны. Поэтому, кивнув преподу на прощание, поспешила покинуть лестничную площадку.

Вновь в квартире Балахтина я оказалась уже на следующий день. После пар я зашла в булочную и купила свежих булочек, надеясь хотя бы так порадовать препода. Еще хотелось убедиться, что мужчина чувствует себя лучше.

По той же причине, что и вчера я беспрепятственно попала в подъезд и, не задумываясь, направилась к нужной квартире.

В отличие от прошлой нашей встречи было понятно, что сегодня препод не хандрил, а занимался какими-то делами. Артем Сергеевич сразу предложил мне пройти на кухню, а сам ненадолго исчез в одной из комнат, в которые у меня не было возможности заглянуть. Вчера я подметила еще две закрытые двери, значит квартира у мужчины трехкомнатная. Роскошь для холостяка, но какое мне до этого дело?

Хотя в душе я самой себе уже призналась, что было очень любопытно заглянуть за эти закрытые двери. Почему-то я была уверена, что интерьер их удивил бы не меньше той залы, в которой мы вчера пили чай.

Заглянув на кухню, я увидела, что чайник на плите закипает, и выключила плиту. Так странно было находиться в столь необычной квартире и видеть, что чай хозяин заливает кипятком из обычного эмалированного чайника без свистка.

Стоя на этой кухне, я отчетливо поняла, что воспринимала Балахтина, особенно после сеанса в аудитории, как кумира. Он стал восприниматься не только, как красивый мужчина, способный мне помочь и многому научить, но и тем человеком, что стоит на ступень выше меня и других людей. Он тот, на кого смотришь сверху вниз, раскрыв рот. Именно так, я себя и ощущала в тот момент. Правильно и неправильно одновременно.

Мы уже прошли в кухню, и препод отодвинул для меня стул, предлагая присесть, что я, не раздумывая, сделала. Мужчина достал чайные чашки с блюдцами и стал заваривать в них чай.

Он открыл дверцу холодильника, достал тарелку с нарезанными уже колбасой и сыром. Это мне тоже показалось удивительным. Этот необычный человек питался продуктами из магазина, как и я, как все другие люди. Покупая булочки, я даже не задумалась о том, нравятся ли преподу такие. Вероятно, нужно было узнать, любит ли он такую выпечку.

– Виктория, вы с занятий и еще наверно не обедали? – препод достал со стола хлебную нарезку и, уложив ее на тарелку, придвинул ко мне. – Угощайтесь. Я тоже с вами перекушу.

Общение с этим человеком с каждым днем все больше затягивало меня в какой-то омут. Я стала по-новому воспринимать мир и предметы вокруг. Каждый день после пар я неизменно оказывалась в квартире препода. Теперь мое пребывание там не ограничивалось распитием чая. Я стала ему помогать по хозяйству, мыла посуду и пару раз, уходя уже домой, вынесла мусор.

Мы постоянно разговаривали о предметах в его квартире, тех, которые я видела. Двери двух других комнат были все еще закрыты передо мной, а спросить разрешения заглянуть внутрь я ни разу не осмелилась.

Наши разговоры сводились к моим расспросам и его историям, служившим ответами. За эти дни препод посвежел и уже не выглядел таким изможденным, как в первый мой визит. Приходя к нему, я приносила вкусности, чтобы не быть той, кто его объедает.

Мои визиты уже перестали походить на желание проведать и поинтересоваться здоровьем. Поэтому, идя в гости, я несла в качестве гостинцев, конфеты, печенье, лимоны. Особо на стипендию не разгуляешься, но я шла не с пустыми руками, а он не отказывался.

Я сама, не знаю почему, постоянно пыталась быть рядом с ним, ближе сесть, ближе стать. Хотелось обнять, уткнуться лицом ему в грудь. Даже к Никите у меня не было такого желания быть рядом.

Казалось, что если мы обнимемся, то он напитает меня жизненной силой, теплом, счастьем, и все это без пошлостей. Но Балахтин отстранялся ненавязчиво, словно не понимал этих жестов, кричащих, о том, что его не хватает. И если раньше я сама не понимала своего желания, то сейчас резко захотелось плакать. Он смотрел мне в глаза без всяких эмоций, а я была готова умолять о простых человеческих объятиях.

– Не нужно этого делать, Виктория, – его голос звучал тихо и отстраненно.