Алиса Ковалевская - Обязана быть его

Демьян провёл вверх по моей ноге, приподнимая полу пальто, забираясь под юбку, и меня затрясло. Во рту пересохло, я забыла, что надо дышать. Снова это чувство – страх и… странное, непонятное волнение, что я испытала рядом с этим мужчиной именно тогда, три недели назад, когда пришла к нему домой, когда мы…

– Я не люблю долго ждать, – второй ладонью он резко обхватил мой затылок. Сжал волосы несильно, но уверенно.

Я оцепенела. Сердце колотилось в груди маленьким испуганным зверьком. Его дыхание щекотало губы, пальцы выписывали на бедре обжигающие узоры. Как немая, я не могла сказать ни слова, хотя гнев, что зародился внутри, стоило мне оказаться в машине, никуда не делся.

– Если я чего-то хочу, я это получаю, – большим пальцем он погладил мой висок, а после ещё сильнее сжал волосы.

Я сглотнула, прикрыла глаза. Расстегнув нижнюю пуговицу моего пальто, он пробрался под край кофты. Прикосновения его были уверенными, наглыми, и меня трясло всё сильнее.

Гнев, ощущение опасности, страх… И где-то внутри, в самой глубине меня… То самое волнение. Будто очнувшись от наваждения, упёрлась в его грудь ладонями.

– Нет, – со всей силы оттолкнула его и сквозь сжатые зубы повторила со злостью: – Нет!

Запах его проникал так глубоко, что у меня путались мысли. Я плохо понимала, что именно ему от меня нужно, зачем ему это всё. Быть игрушкой для очередного двинутого психа?! С меня достаточно. Только-только я начала, пусть даже слабо, верить, что смогу справиться, выстроить заново свою жизнь, и теперь он… Что ему нужно от меня?!

Расстегнув пуговицы пальто, Демьян провёл раскрытой ладонью по моему боку, после жёстко тронул спину, задирая кофту до самого бюстгальтера.

Смотрел мне в глаза и трогал, совершенно не обращая внимания на мои попытки увернуться, оттолкнуть его.

Задыхаясь яростью, бессилием, я готова была драться до последнего, хотя заведомо понимала – бесполезно. С этим мужчиной всё бесполезно.

Зажатая меж ним и спинкой сиденья, я снова напоминала себе пойманную в силок птичку, но на этот раз сдаваться не собиралась.

– Остановите машину! – прорычала, что есть силы толкнув его в плечо.

Пальто съехало, сумочка упала к ногам.

– Будет так, как я скажу, – просипел он, ухватив меня за подбородок и сжав его.

Глаза его потемнели, в зрачках плясало пламя.

Я судорожно выдохнула, плохо соображая, что вообще происходит. Только смотрела на него. Растрёпанная, в небрежно расстёгнутом пальто и скомканной кофте. На губах – послевкусие его дыхания, кожа горела огнём.

– Не со мной, – просипела в ответ. – Скажите водителю, чтобы он остановился. Если у вас проблемы с моим мужем – с ним их и решайте. Я не имею к этому никакого отношения.

Уголок его рта дёрнулся то ли в подобие пренебрежительной усмешки, то ли от недовольства.

Убрав кончиками пальцев прядь волос с моего лица, он провёл по бровям, по носу.

– Об этом не беспокойся, – аккуратно поправил воротник моего пальто.

Я всё ещё чувствовала прикосновение его бедра, и даже в этом было что-то такое… Что не давало ровно дышать. Мне хотелось оказаться где угодно, лишь бы не в этой машине. Дальше от него, как можно дальше. Забыть и не вспоминать.

Его присутствие рядом пугало и одновременно с этим волновало, его взгляд проникал в самую суть, заставляя меня чувствовать себя никем, тогда как он оставался самим собой – человеком, держащим в своих руках не только собственную, но и жизни многих людей. И с моей жизнью он мог сделать всё, что захочет, сейчас, глядя в его глаза, я понимала это, хоть и не хотела принимать.

– Уберите руку, Демьян, – я обхватила его запястье.

Удерживая, он тронул мою шею, приспустил ворот водолазки и коснулся горла, кончиками пальцев обрисовал ключицы.

– Остановите машину, – просипела, вжимаясь в спинку сиденья.

Всплеск ярости заставил меня вцепиться в его руку. На этот раз он всё же отпустил.

Глаза в глаза. Я пыталась бороться с ним даже сейчас, в этой безмолвной схватке взглядов, но снова проигрывала.

Подальше от него. Держаться подальше от него и от подобных ему. И не вспоминать. Мужа с меня достаточно! Хватит!

– Вы не имеете права лезть в мою жизнь, – выпалила с гневом, что клокотал во мне. – Поэтому не приближайтесь. Никогда больше не приближайтесь ко мне и не трогайте меня.

Он молчал, тогда как я ощущала, что меня буквально разрывает – яростью, страхом, непонятным бессильным отчаянием. Сердце по-прежнему стучало у горла, от взгляда его по спине бродил холодок, а кожу жгло от недавних касаний его рук.

– Останови тут, – резко бросил Демьян водителю и толкнул меня на дверцу. Блокировка тут же была снята.

Испуг мой вдруг усилился. Я и сама не могла понять, почему: то ли голос его зазвучал особенно жёстко, то ли в глазах на миг мелькнуло что-то такое… Что-то особенно сильное.

Наощупь я нашла ручку, но открывать не спешила. Так и сидела, сбитая с толку, не знающая, что делать дальше и как быть. Мне было страшно, я не хотела вспоминать о том вечере, но при этом забыть не получалось. И, что самое главное, он не давал мне забыть.

Демьян больше не касался меня, только смотрел, но я всё равно не могла уйти. Не могла, чёрт подери, уйти, хотя должна была сделать именно это. Его взгляд держал меня, и причина была не только в силе, что исходила от этого мужчины. Почему-то мне не хотелось… Не хотелось, чтобы он считал меня одной из тех, кого можно запросто сломать, с кем можно играть в подобные игры.

На колени мне легла моя же сумочка, и я вздрогнула.

– Можешь идти, – бросил Демьян и, протянув руку, сам открыл дверцу у меня за спиной. – До скорой встречи, Дарина.

Рука его мимолётно задела моё бедро, тела наши соприкоснулись. Оглушённая, я почти вывалилась на улицу. Октябрьская прохлада тут же окутала тело, и я поспешила запахнуть пальто. Ремешок сумки опять выскользнул из рук, пуговицы никак не желали застёгиваться. Боже мой…

Нетвёрдо шагнув вдоль улицы, я вдруг поняла, что вижу в нескольких метрах от себя кованную калитку садика. Воспитательница, окружённая горошинками-ребятишками, среди которых была и моя стрекоза, стояла на улице и разговаривала с одной из мамочек, а я не могла сдвинуться с места.

Отыскала взглядом дочь и просто стояла, смотря на неё издали. Я не говорила ему… Не говорила, куда иду. Не говорила, где Сонин сад. Не говорила…

Я ему ничего не говорила.

– Что с тобой? – прямо спросила Света, стоило мне попасться ей на глаза.

Произошло это почти в тот же момент, что я зашла в комнату, ибо спрятаться на шестнадцати квадратных метрах было попросту негде.

– Ничего, – поспешно ответила я и, размотав шарф, убрала его в старенький, ещё советских времён шкаф, где вместе с вещами подруги ютились остатки моих, те, что я не продала или не смогла продать вместе с остальными.