Анна Алексеева - Брачные игры драконов. Часть 3

Ответить я не смогла, потому что его губы добрались до моих и накрыли их в нежном, но требовательном поцелуе.

Лиза

Мир возвращался ко мне долго и мучительно. С трудом открыв глаза, я увидела перед собой смазанное пятно, отдалённо напоминающее человека. Хотела попросить воды, хоть один глоточек, но не смогла разлепить высохшие губы, а после и веки тяжело опустились обратно – и я вновь погрузилась в хаотичные сны.

Перед внутренним взором возник родительский дом, одинокая, стареющая мама с проседью в волосах. Она сидела на кухне в маленькой хрущёвке и чистила картошку, поглядывая время от времени в выцветший от времени телевизор. Кот Барсик потёрся о её ноги и встал у миски, глядя на неё таким осуждающим взглядом, как могут только коты. Потом раздался звонок в дверь. Мама, охая и вытирая на ходу руки кухонным полотенцем, побежала открывать – то была её подружка, тётя Галя, которая без приглашения прошла на кухню, словно у себя дома, и втянула маму в бурный разговор.

– С ней всё в порядке, – раздался глухой женский голос. Я завертела головой, но образ квартиры смазался, словно кто-то провёл тряпкой по свежей картине, и теперь никого не было видно.

– Кто здесь? – спросила я, удивившись звонкости собственного голоса. А потом мотнула головой, припоминая, что всего лишь вижу сон, и любые голоса – лишь плод воображения.

– Ты хотела бы остаться в Виригии, но боишься за мать, – продолжал голос. – Быть может, ты и правда сможешь что-то изменить в душах моих несносных внуков.

– Праматерь? Но… как? Где? П-подождите, я ведь сплю…

– Это не совсем сон.

Краски завертелись вокруг меня, вызывая лёгкий приступ тошноты, и я бы закрыла глаза, но, как выяснилось, во сне невозможно просто взять и не видеть. Поэтому, когда всё успокоилось, я выдохнула с облегчением.

Мы оказались на золотистом пляже. На большом гладком камне сидела седовласая женщина и задумчиво смотрела на море, сверкающее бликами высоко поднявшегося солнца.

– Что значит – не совсем сон? – поинтересовалась я, усаживаясь на песок и с удивлением отмечая, что одета в джинсы и белую рубашку, в которых была в тот злополучный вечер, когда ритуал вытащил меня из родного мира.

– Тонкое пространство между сном и явью, мы здесь словно призраки и способны видеть и слышать любую точку реальности, но для окружающих мы не более, чем дуновение ветра.

– Как призраки, что ли?

– То, что ты называешь призраком – это остатки разума погибшего. Мы же не погибли. Нет, мы живы, только спим. Вспомни, ты однажды уже была здесь, когда отчаянно хотела спасти своего истинного.

Я медленно подняла взгляд на женщину. Не сразу до меня дошло, что она имеет в виду, но потом всё же вспомнила тот сон, в котором отчётливо видела, как Сумрак выбирается на берег после падения из моей спальни.

– И… истинного?

Женщина бросила на меня смеющийся взгляд.

– Ты ведь и сама давно всё поняла.

– Но это… этого не может быть, – я нервно усмехнулась. – Нет… нет-нет-нет. Всем известно, что ритуал должен был призвать ту, что сможет родить девочек и таким образом начать восстановление рода. Истинный нужен для того, чтобы родить, а Сумрак… то есть, Джей…

– Мы все рождаемся, вибрируя на определённой частоте, – прервала она меня. – Эти вибрации мы не выбираем, они вложены в нас отцом и матерью, когда их вибрации определённым образом переплетаются. Твоё же рождение, твои вибрации не были случайны: их создала сила Ритуала, выбрав для тебя пару и создав идеально подходящую структуру.

Я, кажется, дышать перестала, слушая слова драконицы, но почему-то ни тени сомнения в них не возникало.

– Никто не мог заранее знать, что с Джеем произойдёт то, что лишит его способности к деторождению. Однако, сделанного уже не изменить: твои вибрации – слепок его сущности.

– Подождите, – выдохнула я, собирая вновь разбившуюся реальность по осколкам. – Это что же выходит… Вы меня… создали? Как клона в пробирке?

– Мы создали жизнь. И позволили ей воплотиться в тех условиях, в которых вибрации рождённого будут идеально соответствовать поставленной задаче.

Я подтянула колени к груди и, положив на них подбородок, зарылась босыми ногами в песок.

– Кто-нибудь знал, что я… Джей… что мы созданы друг для друга?

Сказала это – и не сдержала горькой усмешки от того, насколько многозначной получилась фраза. И в самом деле. Созданы. Целенаправленно и именно друг для друга.

– Кое-кто знал, – тихо ответила драконица. – А кое-кто догадывался.

– Выходит, во всём этом… изначально не было смысла?

– Тот, кто знал, давно покинул этот мир.

– А тот, кто догадывался?

– А тот, кто догадывался, отказывался верить.

– Так, подождите! – воскликнула я, скрещивая ноги и выпрямляя спину. – Раз уж об этом зашла речь, то можете толком объяснить?

– Спроси об этом главу Артасов, когда придёшь в себя, – улыбнулась драконица. – Сейчас это всё не имеет значения.

– А что имеет?

– Чтобы того, что уже случилось, не повторилось вновь.

Я прикрыла глаза, удивительно отчётливо чувствуя при этом и запах рыбы, и дуновения ветра, слушая шум набегающих на берег волн.

– Вас считают Богиней, – произнесла я спустя некоторое время. – Всемогущей. Разве вы не можете вернуть Джею его… способность к деторождению?

– В таком виде? – иронично спросила она. – Мои возможности велики, хоть и не безграничны, но только в реальности. С каждым годом моя связь с реальностью слабеет, я всё больше погружаюсь в сон.

– Но как же ваше проклятье? Разве оно не является воздействием на реальность?

– Если бы время можно было обратить вспять, всё могло бы быть иначе, – вздохнула она. – Та сила, которую я вложила в проклятье, почти полностью исчерпала моё существование в этом мире.

– Оно того стоило?

– Мои потомки наконец-то перестали убивать друг друга. Но цена, которую пришлось заплатить всем нам… И, главное, которую придётся заплатить тебе – сейчас я думаю, что стоило поступить несколько иначе.

– Зачем вы рассказываете мне всё это?

– Потому что ты жаждешь понять этот мир. Понять Виригию. Ты ещё так юна, допускаешь много ошибок, и ошибки твои могут стоить довольно многого. Но ты быстро повзрослеешь и, я надеюсь, сможешь стать достойной хранительницей этого маленького, ещё совсем юного мира.

Я усмехнулась и покачала головой:

– За меня и тут уже всё решено, да? Вывели меня в пробирке, чтобы потом взвалить на мои плечи целый мир?

Женщина не ответила, но ответ и не был нужен. Когда-то она сама населила этот новорожденный мир своими потомками и вкладывала в его развитие все свои силы – и, в конце концов, отдала ему собственную жизнь. В её глазах эта миссия – не более, чем бытовая реальность.