Эд Швед - Пастор и грешница

Нет, Настя не была шлюхой, готовой лечь с каждым желающим. Она знала свою цену, и цена была такова: мужчина должен отдаться ей без остатка, раствориться в ней, желать ее, доводить до множественных оргазмов. Вряд ли Лемюэль мог дать ей все это…

Осман и банкир куда-то увели Линду, татуированный музыкант ретировался минут через 10 после прихода девушек, очкастый Генри нашел себе подружку, остались только Настя, Лука и священник, который большей частью отмалчивался.

Отец Мелтон поймал себя на том, что снова сомневается в правильности выбранного пути. Когда видишь красивую девушку, с которой не можешь переспать – всегда так происходит. Но он мог сохранять самообладание, и бороться с эмоциями тоже мог. Знал, что навсегда убьет зарождающиеся чувства к этой девушке – ее секс с Лукой. Хоть бы у них все получилось!

Священник отозвал друга и намекнул, чтобы тот брал быка за рога, дал ему ключи от своей машины и предложил, чтобы Лука покатал Настю по ночному Лондону, а потом отвез ее куда-нибудь в укромное место с видом на Темзу. Понимал, конечно, что совершает неблаговидный поступок, но на кону стояло собственное благополучие, и лучше всего было как можно скорее избавиться от русской девчонки.

Настя уехала с Лукой в фиолетовые сумерки под скромным предлогом – доставить пьяного профессора Генри домой, и чтобы Луке не было скучно в пути. А еще он якобы покажет любимое место отца Мелтона. Этот момент оказался решающим – Насте не терпелось увидеть любимое место пастора, чтобы составить о нем иное мнение, ведь такие личные вещи о многом говорят.

Отец Мелтон остался один. Какая-то местная прилипала села рядом и попыталась раскрутить его на дешевый коктейль и секс. Коктейль он ей купил, а от секса по обыкновению отказался.

– Ну и пошел ты на хрен, – сказала вульгарная девица.

– Пошел я на хрен, пошел я на хрен, – повторил он, ударяя кулаком по столу. Схватился за телефон, но так и не решился набрать Луку и все отменить. Так будет лучше…

Тем временем в туалете Линда стояла согнувшись в три погибели. Сзади ее обрабатывал рыжий банкир Саймон, а впереди стоял бородатый Осман, которому она отсасывала. Ее кружевные трусы были спущены до щиколоток, дорогое платье задрано на спину, волосы растрепались, а на пол капала избыточная слюна. Она хрипела и давилась, насаживаясь ртом на толстый жилистый член бородача. Бедра ее дрожали от ударов тела о тело, громкие шлепки не оставляли сомнений посетителям туалета, что происходит в кабинке. Всем было хорошо и плевать, что подумают другие.

Линда так и не выбрала одного – пришлось иметь дело сразу с двумя, но так даже лучше; по объемному заду шлепали мужские ладони, оставляя алые отпечатки. Давненько ей не было так хорошо, ай да друзья у святого отца!

Красный джип отца Мелтона спрятался в кустах. Здесь была видна свинцовая Темза. И тихо, очень тихо…

– Это любимое место преподобного Мелтона? – неуверенно спросила Настя. – Здесь романтично.

Лука не ответил, откинул назад пассажирское сидение и навалился на Настю. Он принялся целовать ее шею, губы и грудь сквозь платье, оставляя на ткани мокрые пятна. Она оттолкнула его, посмотрев на него свирепым взглядом:

– Эй, ты чего? Лука! Не трогай меня.

– Это ты чего? Хотела трахаться – вот он я.

– Кто сказал, что я хотела сделать это с тобой? Да убери ты свои руки!! – от него разило потом и машинным маслом. Черт, он же водитель автобуса, но это не значит, что отныне избавлен от обязанности принимать душ.

– Лем сказал, что ты не будешь против.

– Что? Он тебе так и сказал? Вот сволочь церковная!

– Давай, снимай трусики, я уже не могу терпеть. Стояк еще со времен нашего танца. Ты так терлась об меня….

– Ничего я не терлась! Не выдумывай.

– Еще как терлась, русская шлюшка. Никогда не трахал русских… Говорят у вас особенные «киски».

– Что за чушь? – Настя вытаращила глаза, увидев, что Лука вытащил из штанов свой половой орган. Мужчина и правда был чересчур возбужден и готов к соитию.

Лука задрал ей платье и полез под трусики.

– Отвали ты! Не хочу я с тобой трахаться, понял? Его хотела… Лемюэля. Сука… Урод… ненавижу! А еще священником зовется!

Настя открыла дверцу, выбралась наружу и пнула ни в чем не повинное колесо джипа.

– Козел! Вонючий англичанин!

Лука выбрался из машины следом за ней.

– Не понял, это ты меня материшь? – голос его звучал угрожающе, и Настя поняла, что этот вечер непременно закончится плохо.

– Всех мужиков.

Он схватил ее за волосы и намотал их на кулак:

– Ты что о себе возомнила, дешевая шлюха? Что приедешь в Лондон, отымеешь добропорядочного священника и свалишь? Ты даже не знаешь его – каков он. Отец Лемюэль – ангел, поняла? Он создал приют для бездомных, открывает сборы для инвалидов, ему не западло протянуть руку отбросу общества, каким я бы когда-то. Помог мне расплатиться с долгами, вытащил из вонючей ямы, дал работу…. Кто ты по сравнению с ним? Просто красивая ебливая телка. Ты не заслуживаешь даже пальца этого человека.

Лука резко отпустил ее, и Настя чуть не упала.

– А ты что знаешь обо мне, Лука? – усмехнулась девушка.

– У тебя на лице все написано: дрянь. Ты похотливая сука, вечно течная.

Настя села прямо на землю и посмотрела на луну – в эту ночь она была полная, красивая, недосягаемая.

– Я родилась в маленьком поселке. Знаешь, какой девиз там действовал? Либо трахаешь ты, либо трахают тебя. И я стала тем, кем стала. Да, я не помогаю инвалидам – мне плевать на них, если честно. Не хочу иметь детей, они раздражают своим визгом. Не верю в Бога. Не смываю за собой в общественном туалете, потому что брезгую трогать кнопку. Но я смогу выжить даже в волчьей стае, умею любить, умею прощать, делать добро, даже не осознавая этого. Меня никто никогда не унижал, не бил и не насиловал – потому что я этого не допускала. И клянусь мамой, если ты дотронешься до меня своим членом, мне придется тебя убить. А если обзовешь еще раз – отрежу тебе язык.

Обратно ехали в молчании. Лука был раздражен, однако проникся речью Насти и больше не обзывался. Ясно же, что девчонка напрочь отбитая – с такой лучше не связываться. Россия – криминальная страна, сплошные мафиози – это всем известно. Лука просто не хотел признаваться себе, что испугался ее, струсил, как последний идиот.

Когда они зашли в «Чеширский сыр» всем все стало понятно друг о друге по выражению лиц. Лемюэль – пил и страдал. Настя и Лука серьезно поссорились. Лука вошел в паб, одним движением ноги откидывая стул. По сияющему лицу Линды, довольному Осману и улыбчивому Саймону ясно, что они устроили веселую групповушку в сортире.

– Жгешь, подруга, – сказала Настя. Она старалась не смотреть на Лема. Плевать ей на этого попа!