Мария Зайцева - Пристроить Коляна

И отправился справлять героическую нужду прямо на землю. В отдел по работе с несовершеннолетними. Там ему тетки, давным-давно оккупировавшие эту нишу, обрадовались, как родному. Ходили слухи, даже краситься на работу начали.

Ну, понятное дело, Деня у нас с виду-то красавец. Никто ж не в курсе, насколько он дурак правдолюбивый.

Вот я к нему на огонек тогда и заглянул. По старой дружбе. А по пути меня пролетающий на всех парах грузовик грязищей окатил. Пришлось у Дениски футболку спрашивать запасную и переодеваться.

Кто ж знал, что именно в этот момент Злючка нарисуется. И меня за Деню примет.

Ох, как она тогда застыла на пороге!

Глазищи огромные, испуганные. И мечутся по моему прессу, мечутся, мечутся! А я, после того, как первое удивление прошло, не стал торопиться. Тела мне стесняться нечего, там все в порядке, бабы пищат и кайфуют, так что дал полюбоваться.

Я сразу понял, что она ошиблась, но исправлять не стал. Принял доки, что она принесла за ученика своего, и даже сунул их в нужную папку. Деня потом нашел, сам мне говорил.

А я, решив вопрос с надуманной причиной появления училки моей племяшки в отделе, понял, что это, бляха муха, судьба, и приступил к делу.

А то, понимаешь ли, не нравлюсь я ей. Ляпнула тогда, после собрания, когда я душевно предложил общение. Организмами. Три раза «ха-ха»! Так я и поверил! Особенно теперь, после ее взглядов горячих на мой шикарный, чего уж скрывать, пресс!

Усилил напор, договорился о свидании.

Она согласилась.

Да я и не сомневался даже.

Кто ж в здравом уме откажется, после того, как такое увидела? Да в живую, а не по телеку?

Мог бы, конечно, закрепить результат дополнительно… Показать, что я еще и дело свое хорошо знаю. Целуюсь, например, как бог!

Но не стал форсировать. Выпустил офигевшую мышку из лап. Решил, что, как любой нормальный охотник, должен немного измотать зверя. Чтоб затем брать с кайфом.

Дурак.

Она вечером не ответила на звонки.

И потом – тоже.

И, когда я на следующий день приперся к ней в школу, выяснить ситуацию, настолько жестко отправила меня в пешее эротическое, как только училки умеют.

Жестче, по-моему, только Ленка Данила отправляла, тогда, в Анапе. Ни у кого, ни до, ни после, такой рожи охреневшей не видел.

Хотя, если б в кабинете у Злючки было зеркало, то, вполне возможно, что и увидел бы.

Очень надеюсь, что нет.

Очень надеюсь, что я сумел сдержать лицо.

Но, конечно, нажрался я тогда в сопли.

Вызвонил Бойца, чтоб не так тоскливо.

Боец, правда, меня не сильно поддержал, у Аленки резались зубки, и его Татка названивала каждые полчаса. Не удалось нормально расслабиться, короче говоря.

А она, баба сумасшедшая, мне еще и на следующий день звонила, и материлась, чтоб я ее мужика не смел больше отвлекать от семьи и детей.

У меня было похмелье, а потому я ее послал.

Короче, когда потом позвонил Боец, мы наговорили друг другу лишнего по телефону.

Вся беда от баб!

Злючка вывела, довела до такого состояния, а Татка подхватила. И чуть было нас, друзей самых лучших, не рассорила!

И вот теперь, вспоминая это все, я словно заново переживаю то неприятное время. И печальный опыт.

И еще больше завожусь.

Я тут, понимаешь ли, и так пострадал от нее, а Злючка еще и дополнительно доводит!

Мелкая коза!

И, главное, опасности не чувствует!

Любой мужик бы на ее месте уже давно заткнулся и постарался ноги сделать, а она только сильнее глазками сверкает, да губки облизывает!

Ну что это, если не провокация?

– Да я же не виноват, что ты на меня так пялилась, что мозг не включила!

– Яаа?

Ух, а разве можно еще больше глаза сделать? Оказывается, легко! Для этого надо, как следует выбесить Злючку!

– А то! Пялилась на мой охренительный пресс, все слова растеряла!

– Ах вы!!! Ах ты!!!

А вот этого уже не надо!

По морде я получать не люблю.

Тонкая ручка перехватывается легко, а, учитывая, что я ее так и не отпустил, то получается, будто Злючка полностью в моих руках.

И это приятно.

– Молодые люди! Здесь вам не дом свиданий!

Строгий голос пролетающей мимо медсестры заставляет нас замереть, а потом Злючка, покраснев, как вареный рак, начинает вырываться, в этот раз молча. Наверно, слова растерялись от злости.

Я тоже не сказать, что удовлетворен разговором, а потому отпускать не тороплюсь.

Хотя, уже понятно, что она не согласится ни на кофе, ни на дальнейшее продолжение беседы в каком-нибудь более спокойном месте, где не так воняет медикаментами.

А жаль.

Хорошая такая.

И, наверно, в постели огонь.

Такие бабы, вспыльчивые и живые, обычно очень отзывчивые в сексе.

Хочется попробовать.

Но не силой же ее тащить в уголок?

Нет, в принципе, я бы мог, потому что есть у меня в отношении Злючки полная уверенность, что не хватает ей вот этого. Немного силы.

Чуть-чуть совсем.

Прижать, поцеловать, дать понять, насколько будет ей со мной кайфово…

Сто процентов сдастся. Опыт не пропьешь, я такие вещи шкурой ощущаю.

Но сейчас не время и не место.

А когда оно еще будет, время или место, непонятно.

Ну не бегать же мне за ней, в самом деле? Я – не гребанный Ромео, она – не невинная Джульетта. И любви до гроба у нас не предвидится. Да и нахер ее. Без нее жил и дальше собираюсь.

Я смотрю в злые глаза хрупкой, красивой женщины, что так удачно сейчас оказалась в моих руках, и вырывается-то еще так вкусно. Прямо приглашает усилить напор. Взять. Любить. На руках носить. До постели.

Но не время. И не место. И нет желания увязать в этом всем…

Значит, надо отпускать.

А жаль…

– Валька, ты – не мать. Ты, бля, кукушка какая-то!

Я швыряю телефон на стол, не забыв перед этим включить на громкую, и продолжаю заниматься привычными утренними делами, то есть варить кофе и курить в окно.

Вальку слушаю мало, наслушался уже за все тридцать лет, что знаю ее.

– Ах ты, неблагодарный ты червяк, – предсказуемо разоряется трубка, я морщусь.

Сейчас про подтирание жопы начнется…

– Да я тебе, придурку, до пяти лет жопу обосранную вытирала!

Ну вот, как знал… Ничего нового.

– И сейчас не могу хоть немного помощи попросить?

Голос сестры срывается на ультразвук, и я успеваю вклиниться в паузу, пока она воздуха набирает:

– Да я тебя содержу, овца ты бессовестная!

– Сам ты бессовестный! И вообще, знала бы, что ты меня этими копейками попрекнешь…

– Копейки? – тут я уже тоже завожусь, потому что нехер! Тридцатка в месяц – копейки для нее! – Да тебе ни один твой придурок столько не давал! Не зарывайся!

В трубке слышится вздох, а потом тонкий вой. Я морщусь. Это тоже предсказуемо.

Как и то, что я в любом случае соглашусь. Валька, зараза, вариантов не оставляет.