Валерия Ангелос - Хочу тебя в долг

Но все как-то… подозрительно интимно? Словно на романтическом свидании вдруг оказываюсь. Амир усаживается рядом, не напротив, а именно на одном диване со мной. Накрывает своим запахом. Обрушивает всю силу и мощь. Не трогает, дистанцию выдерживает. Но тело интуитивно угрозу чует, покрывается мурашками.

Невозможный он. Невероятный. Такой, что дыхание перехватывает.

– Кальян будешь? – спрашивает.

– Нет, спасибо, – говорю сдержанно. – Я не курю.

– А выпить? – бровь выгибает. – Пятница, время отдыха.

– Не стоит, – нервно закусываю губу. – Благодарю.

– Не пьешь? – уточняет, пронизывая насквозь своими горящими как угли глазами.

– Если повод есть, – рефлекторно веду плечами. – По праздникам. Или под настроение. Но редко. Очень редко.

– Откуда ты такая взялась? – скалится как голодный хищник. – Сигареты не смалишь. Не бухаешь. Еще и не трахаешься. Прямо святая.

– Ну я не думаю, что это так уж необычно и заслуживает особого внимания, – выдаю скороговоркой.

– И базаришь гладко, – заключает насмешливо. – Прямо как соловей заливаешь. Сказки заряжаешь. Пулей, млять, аккурат в лоб.

– Ой, – невольно вздрагиваю.

– Чего? – рыкает.

– А можно без матерных выражений? – спрашиваю и тут же стараюсь сгладить эффект откровенного вызова. – Понимаю, ты привык изъясняться подобным образом и вряд ли захочешь исправлять что-то, но…

– Охренеть, – бросает со смешком. – Вообще, я при тебе и так старался поменьше дерьма загонять. Но хреново вышло. Буду крепче себя держать.

Он вдруг берет меня за руку, обхватывает запястье, а после скользит пальцем по внутренней стороне ладони. Ощущение точно кипятком изнутри обдает. От стоп моментально раскаленные стрелы к груди устремляются, в ребра ударяют.

Что этот громила творит? Что задумал?

Амир молчит. Смотрит мне прямо глаза, продолжает ладонь поглаживать. Медленно, нежно, до дрожи ласково. Но чувствуется, что очень сильно сдерживается, укрощает собственную дикую силу. Держит неукротимую стихию под контролем. Так и жаждет сожрать, но оттягивает момент. Выжидает, как одержимый зверь добычу загоняет.

– Почему ты себя так долго хранила? – интересуется хрипло.

Мое сердце сводит судорога. Хочу отвести взгляд, разорвать этот безумный контакт. И не могу. Ничего не могу. Не выходит цепь разомкнуть.

– Просто, – роняю глухо. – Так вышло.

– Обидел кто? – в его голосе прорезаются опасные ноты.

– Я не…

– Скажи мне, – продолжает требовательно. – Напугали тебя? Дурное пытались сделать?

– Нет, – лихорадочно мотаю головой. – С чего ты взял?

– Пробую понять.

Боже. Он размышлял об этом? Строил теории относительно моей девственности? Ему проще и логичнее представить, будто меня прежде пытались изнасиловать? Напугали чем-то, потому и осталась непорочной до недавнего времени?

– Я думала в твоей культуре такое в порядке вещей, – выдаю холодно. – Не должно вызывать удивление.

Стараюсь отстраниться, вырвать руку из его захвата, но он не позволяет.

– В моей культуре? – уточняет вкрадчиво.

– Конечно, я не знаю, какая у тебя национальность, но и так ведь понятно…

Осекаюсь и замолкаю.

Господи. Сейчас мне точно хочется вскочить и без оглядки удирать. Настолько у него жуткий и грозный вид.

– Ты не часть моего народа, – говорит Амир. – Если бы я взял тебя в жены, а после первой ночи выяснил, что ты лишилась невинности с другим мужчиной, то мне пришлось бы тебя там же убить. Позор смывается только кровью. Всегда.

Страшные законы. Чудовищные. Как он сам. Чему тут удивляться? Только вскакивать и мчаться прочь от этого психа.

– А за изнасилование что полагается? – не представляю, какого черта о таком спрашиваю и кто вкладывает в мой рот эти слова.

– Я тебя не насиловал, – холодно отрезает он.

– Точно, – заключаю с горечью. – Я сама себя предложила как последняя шлюха. Из страха. По глупости. Но это же моя природа – спать со всеми подряд. Странно, что раньше по рукам не пошла. Чудом тебя дождалась.

В его глазах гаснет пламя, остается лишь лед. Кажется, он хочет произнести нечто жуткое и пугающее, но после уголок его рта дергается вверх, кривая ухмылка растягивает губы, оголяя крепкие клыки.

– Ты не моей веры, – небрежно произносит Амир. – У вас тут другие понятия. Редкая девка дольше двадцати лет целку бережет.

– Хочешь сказать, мы все шлюхи? – выдаю и сама своей наглости поражаюсь, еще просила его не выражаться матом, сейчас же использую площадную брань.

– Мы разные, – невозмутимо заявляет он. – Нет резона выяснять.

И что-то делает с моей ладонью. Что-то абсолютно невообразимое. Просто проводит пальцем, просто двигает им по ломаным линиям моей судьбы и все. Но низ живота в момент сводит. Не от боли. Не от чувства гадливости. Огнем жжет.

Черт, черт. Как же это?

Мой бывший парень Ильюша постоянно мои ладони тискал, в своих потных ладошках сминал, натирал, растирал. Такие его жесты лишь омерзение вызывали. Тянуло руки с мылом вымыть.

Амир другой. И пальцы у него другие. Сухие, горячие, как ветер пустыни.

– Хватит, – прошу я. – Пусти. Зачем ты трогаешь меня так?

Хочу и трогаю.

Ответ горит в его глазах.

– Тебе не нравится? – обманчиво мягкий вопрос.

Нельзя солгать. Он поймет. Он все про меня понимает на раз.

Амир имеет полное право вытворять со мной все, чего пожелает. Расплата за его покровительство.

Но проблема ведь не в этом. Не только в этом. Страх. Ужас. Я боюсь уже не его, а себя.

Что это за реакция? Откуда?

Достаточно. Пора завязывать. Очнуться. Он не мой парень. Не ухажер. Мы не встречаемся.

– Я могу тебя нежно вытрахать, – говорит Амир.

И мозг плавится как воск, потому что ярко воображает картины звериной ласки.

Теряю рассудок. Определенно. Этот мужчина крепче алкоголя. Реальный наркотик. Есть что-то цепляющее и насквозь продирающее в его глазах, в запахе, в тембре голоса. Вот он просто говорит, а ощущение будто изнутри дрожь меня разбивает. Каждое гребаное слово отражается, отбивается гулким эхом.

Но потом Амир продолжает свою речь и магия резко обрывается.

– Мои девочки от боли не кричат.

Всего одна фраза помогает разрушить иллюзии.

Мои девочки. Да. Помню прекрасно. На все согласные, с радостью принимающие секс втроем. Шлюхи. Таковыми он всех здешних женщин считает. Верно? Падшие и грязные, пропащие создания.

– Я для мужа себя берегла, – говорю резко. – Хотела свою любовь встретить, выйти замуж раз и на всю жизнь. Наивно? Не спорю. Но такая у меня была мечта. Чтоб все серьезно, по правилам, по-настоящему. Секс только после свадьбы. Можешь меня чокнутой считать, но уверена, я не одна такая, не все наши женщины пропащие, как ты полагаешь.