Ирина Браун - Мастер. Книга первая

После того случая я начал заикаться. Родители много со мной занимались. Со временем стал говорить нормально, но от комплексов и страха избавиться не мог долго. Постепенно научился объясняться глазами, и люди без слов меня понимали.

Второй раз в жизни повторилась одна и та же история, но сегодня судьба направила меня на верный путь, и у меня появился шанс исцелиться от ужасных угрызений совести.

Ко мне подошла Ника, я тут же опомнился и встал. Она быстро приводила меня в чувство.

– Макс, спасибо тебе огромное, – в её голосе впервые услышал теплоту и нежность, она смотрела на меня глазами, полными благодарности. – Ты…

Я не дал ей договорить. Отошёл от всех подальше, мне надо было побыть одному…

***

Вот он, неискоренимый человеческий фактор. Одна понадеялась, вторая не углядела, третий отлучился с рабочего места, четвёртая… четвёртая была занята важными делами. У всех нас, взрослых людей, были отговорки, а бедная девочка чуть не лишилась жизни. Неужели вселенная отправила нам Макса, чтобы спасти эту малышку? Ведь если бы не он… если бы не он… страшно представить, что было бы сейчас…

– Макс, подожди, – я взяла его одежду и побежала за ним. – Съезди домой, переоденься, – смотрю на него, а он растерянный и молчит, даже глаза молчат. Мне стало страшно. – Тебе нужна помощь?

– Нет, нет, спасибо, я сам, – взял одежду и пошёл.

На него этот случай произвёл глубокое впечатление, а на моих сотрудниц ещё большее впечатление произвёл сам Макс. Он быстро вернулся в отличной форме, будто ничего и не было. О Лизоньке в скором времени забыли, а Макс стал темой дня. Девочки на ресепшен шушукались, официантки обсуждали своего героя, у администратора весь фронт работы сконцентрировался именно возле Макса. Даже бухгалтер Людмила Николаевна выкурила полпачки за оставшееся время, что Макс был на работе. Наверное, только бабе Маше, горничной, он был неинтересен.

У меня чувство благодарности моментально сменилось чувством гнева. Почему? Не знаю. Но когда стояла перед его мокрым и наполовину оголённым телом, ощущая его тяжёлое дыхание, мужскую силу и видя игнор в глазах – полное равнодушие, в самый неподходящий момент мои обонятельные рецепторы уловили знакомый восточный аромат. Внизу живота сладко и мучительно потянуло.

Конечно, с таким, как он, не могло случиться ЧП там, где бы он выглядел нелепо, например, в канализационном стоке, а мог произойти только такой сценарий героизма. Меня рвало на части. Все женщины вокруг говорили только о нём. Раздражало, что они видят в нём героя, брутального мужчину и сексуального мачо. Неужели не замечают, что он наглый, дерзкий, высокомерный тип, грубый и заносчивый? Разве они этого не видят? Не видят какой он… какой он… эгоист. Гнев, злость, ярость пылали, перебивая проснувшееся существо. Бесконтрольный зверь, живший во мне, раздражал меня. Он бунтовал, не поддаваясь смирению, жил сам по себе своими эмоциями, своими правилами и требовал от меня подчинения.

В три часа дня ко мне приехал потенциальный компаньон. Некий Кротов с интересной и, как мне кажется, очень перспективной идеей строительства завода по розливу воды. Я его знаю относительно недавно и понравился он мне своим энтузиазмом, желанием привнести в город что-то новое. И ещё моему самолюбию очень льстило, что из многих бизнесменов нашего города он выбрал именно меня. От него я получила предложение выступить инвестором этого проекта.

Михаил Сергеевич оказался человеком очень уверенным в себе, интересным, умным, просвещённым во многих жизненных сферах. К тому же умел рассказывать увлекательные истории, делать комплименты и очаровывать. Договорились в следующий раз встретиться с юристами для обсуждения деталей договора.

***

Домой я, естественно, не поехал. Заехал в ближайший бутик и купил одежду. Смена обстановки пошла мне на пользу. Немного развеялся, привёл свои мысли в порядок. Позвонил матери, в минуты отчаяния я особенно любил с ней говорить. Её голос, любовь, эта бесконечная вера в меня бодрили и придавали сил. Она никогда не спрашивала, что случилось, но чувствовала моё сердце. Знала, что мне нужна её помощь, и всегда находила нужные слова, после которых я рождался заново.

Вернулся как ни в чём не бывало. Зашёл к Лене, узнать где Вероника Александровна, и она мне услужливо доложила, что у неё переговоры в беседке. Мне, естественно, стало интересно, с кем моя кошечка сейчас проводит время. И моему удивлению не было предела, когда увидел Нику с этим… ушлёпком. Это был Кротов. Не всем известно, но в определённых кругах он зарекомендовал себя не с очень хорошей стороны. Простыми словами – мошенник, какого только поискать, промышляющий разводом мелких и средних бизнесменов. Практикующий рейдерские захваты. Те, кому он не знаком, попадаются на крючок на раз-два. Остаётся всегда безнаказанным, так как очень грамотно составляет документы, подкопаться практически невозможно. И конечно, купленные люди в разных бюджетных организациях тоже играют ему на руку.

Я какое-то время постоял в стороне. Услышать их разговор мне не удалось, но по общему поведению беседующих сделал вывод, что разговор идёт в положительном русле. Когда их встреча подошла к концу, они пожали друг другу руки, встали из-за стола и пошли в моём направлении.

Кротов, как бы невзначай, рассказывая свою очередную басню, прижал Нику к себе за талию. Она освободилась из его объятий. Тогда он остановился, взял одну её руку и стал поглаживать, периодически целовать и бесконечно шептать ей что-то на ушко. А та и рада стараться, заливалась смехом, будто сам Джим Керри смешил её. Тьфу! Отвратительное зрелище.

«Значит, ему она улыбается, этому ублюдку, даже нет, смеётся, показывая свои зубки и открытый ротик. А меня одаривает сухой улыбкой или снисходительным взглядом. Сучья порода».

Я вскипел от злости, желваки заиграли на лице, глаза налились кровью, ладони сжались в кулаки. Я не боялся, что он меня увидит и узнает. Пусть мой план провалится, сейчас мне было уже всё равно. Хотел только одного, чтобы он побыстрее свалил от неё. Но мне повезло. На прощание они обнялись, Кротов вернулся за стол, а Ника пошла мне навстречу. На её любезном личике, выражавшем только что игривость и кокетство, тут же появилась маска сдержанности и даже высокомерия. Она подходила всё ближе и ближе. Моё сердце билось в ритм её шагов, кажется, даже перекрывая стук каблуков, – всё сильнее, всё чётче. Подойдя ближе, она скользнула по мне поверхностным взглядом, кинула: «Поехали», – и прошла мимо.

«Бл…ть, Макс, держи себя в руках!» – подумал я и пошёл за ней…

– Домой, – равнодушно сказала она, и я плавно тронулся вперёд.

Спустя минут десять тишины решил предупредить её о Кротове: