Джина Шэй - (Не)реальный

– Пожалуй, пора начинать, – тоном, от которого по коже побежали волнительные мурашки, произнес Макс.

8. Мальчик, который всегда ведет

Макс перевернул Аленку на живот. Вот прямо взял за плечи и перевернул. Провел пальцами вдоль по голой спине, выписывая на ней змейку. Аленка тихонько втянула носом воздух – потому что сейчас казалось, что пальцы Макса оставляют на её коже раскаленный след. Хотелось замереть и прислушаться только к этим ощущениям.

– Солнечная моя, – выдохнул хрипло Макс с оттяжкой гласных звуков, – какая ж ты охренительная, трахал бы и трахал, пока не словлю инфаркт.

– Ну так не тормози, – хихикнула Аленка, нетерпеливо качнув бедрами, – грешно заставлять Эрато ждать. А то она тебе сладкие песни петь перестанет.

Вообще-то сладкие песни сейчас пел Аленке Макс. И говорил он так убедительно, что ему ужасно хотелось верить, забыть про те недостатки, которые Аленка совершенно точно у себя наблюдала. Правда, стоп, на этом стоило остановиться. Как бы, утвердившись в самооценке, не раскатать губу и не затребовать какие-то на Макса права, не сознаться ему в дурацком влюбленном неостановимом влечении, не захотеть взаимности… Нет уж. Этого было допускать нельзя.

– Я тебе перестану, – угрожающе шепнул Макс, на краткий миг накрывая Аленку своим телом и прижимаясь губами к её шее, под левым ухом. Прикусывая кожу на ней так, будто реально был голодным хищником. Вырывая из губ Аленки тихий вскрик. Прикусил – поставил оттиск своих зубов как клеймо на её коже и отстранился. Звякнул пряжкой ремня на джинсах.

– Руки за спину, котенок, – его ласковый тон и нежные слова были явно приманкой в ловушке. И это работало – ему хотелось угодить. В его ловушку хотелось попасться. Аленка примерно представляла, чего ей ждать, и поэтому свела запястья сзади.

– Ну вот, а говоришь, что непослушная, – фыркнул Макс, и на запястьях стянулась плотная кожаная петля. Аленка чуть дернула было руки в стороны – но… Кажется, Макс с ремнем управлялся не впервой. Завернул вокруг запястий Аленки ремень таким образом, что он не разъезжался. В кожу ремень не врезался, но было все-таки довольно туго, и запястья было не высвободить.

Непослушная. Да, для любого другого мужчины Аленка таковой и была. Всем тем, чьи недостатки Аленку раздражали, подыгрывать не хотелось. У них таковой власти над Аленкой не было. У Макса была – причем было не понятно, откуда и что являлось причиной такой Аленкиной слабости. То ли Макс был чертовым совершенством, то ли попросту его недостатки были поданы так, что Аленка принимала их за достоинства.

– Не больно? – мягко поинтересовался Макс.

– Нет.

– Хорошо. А теперь открой рот, зайка.

Шарик кляпа был тугим. И честно говоря, заткнул рот Аленке нахорошо. Завязки у кляпа были мягкие, текстильные, никаких тебе кожаных ремней и кнопок, и это оказалось тактильно приятно. Судя по всему, Макс на затылке у Аленки даже бант завязал, а не просто узел. Эстет, блин.

– Встань-ка, зайка, – Макс мягко потянул Аленку за плечи и, подхватив её ладонью под живот, помог подняться. Встать на кровати на коленях. Голышом. В одном лишь ремне, стягивающем руки, и кляпе.

И все-таки Макс был эстет, потому что с минуту он на Аленку просто смотрел со спины, осторожно оправляя её волосы, поправляя бант на затылке, затем опустил ладони на её плечи, мягко провел вдоль по рукам, согревая её кожу и заставляя сфокусироваться на ощущениях.

– Ужасно эротичное зрелище, – произнес он и слез с кровати, обогнул Аленку и уставился на неё теперь уже спереди, и сверху вниз. Аленка глядела на него насмешливо. Хотя, честно говоря, от этого жадного взгляда душа принималась трепещать. Ей нравилось, как Макс сейчас на Аленку смотрел – голодным, практически алчным взглядом. И это было всего лишь влияние кляпа и ремня? Интересно… Интересно, что Макс может захотеть еще?

Вообще, в нынешней беспомощности Аленка находила свою прелесть – несмотря на четкое ощущение, что Макс ей вреда не причинит, все равно адреналин покалывал кожу будто бы сладкими иголочками. И сердце билось чаще. Она не знала, чего ей ждать и сколько придется терпеть. Сейчас только Макс определял, что с Аленкой будет в ближайшее время. Захочет – и оставит вот так вот голышом, на коленях, а сам будет на Аленку просто смотреть. Захочет – и засадит без особых прелюдий. Хотя сейчас прелюдии Аленке уже были не особо и нужны…

Теплые пальцы Макса скользнули по подбородку Аленки, и он склонился к ней ближе, сокращая расстояние между ними. Между его глазами и глазами Аленки было всего ничего – меньше десяти сантиметров.

По губам Аленки, обхватывающим шарик кляпа, пробежал неторопливый, влажный язык. Макс её поцеловал, прямо поверх кляпа, и было в этом поцелуе что-то трепетное, будто Максу казалось, что он целует мираж.

А потом был «прыжок». Макс качнулся вперед, вновь вставая на кровать коленями и снова роняя Аленку на него. Никакого трепета, никаких лишних вопросов о разрешении. Хищник просто игрался со своей жертвой, потому что ему так хотелось – и потому что жертва не была против. Просто снова перевернул на живот, раздвинул Аленкины бедра.

– Ноги не сводить, – шепнул на ухо, – сведешь – вечером привяжу к кровати уже и за руки, и за ноги. Поняла?

Макс, таким нельзя угрожать. Это звучит слишком заманчиво. Хотя Аленка принципиально хотела «выиграть», не хотела сдаваться вот так просто. А вот побороться и проиграть – можно.

Аленка кивнула, и пальцы Макса скользнули вдоль по её бедру, к уже влажным половым губам.

– Ну, тогда приступим, – тоном заправского гурмана произнес Макс. – Приступим…

Боже, как замерло у Аленки сердечко. Вот вроде понимала, что бояться нечего, но внутри все затрепыхалось – от страха и от предвкушения.

– Хочешь, – удовлетворенно заметил Макс, запуская руку между Аленкиных бедер. Это было слабо сказано. Аленка и сама не очень понимала, что её так заводит, то ли чувство новизны от связанных рук и кляпа во рту, то ли сам Ольховский – этот голодный хищный дикий кот, которому невозможно было отказать ни в чем. Или это просто Аленка была лохушка? Да ладно, лохушки не получают удовольствия, а Аленка, кажется, кончить могла от одного только прикосновения Макса. Ну – эмоционально, по крайней мере, точно. Хотя сейчас – сейчас уже и обычный оргазм мерещился на горизонте.

Макс терзал Аленкин клитор. Прищипывал, теребил, заставлял Аленку жмуриться и сдавленно мычать. Кляп ужасно обострял ощущения. Он лишал возможности выпускать пар через рот, и энергия, не выпущенная из тела, оставалась тут. Разогревала сильнее. Еще сильнее, чем обычно. Если раньше Аленке казалось, что от перевозбуждения у неё может пойти пар из ушей, то сейчас из ушей вот-вот могло вырваться пламя.