Иман Кальби - Туарег. Серебряный мираж

Касабланка, Марокко

– Уважаемые студенты, у нас осталось не так много времени. Не хотелось бы задерживать нашего многоуважаемого лектора. Лекция и так продлилась уже на час дольше обозначенного времени. Вижу лес ваших рук, но все вопросы, очевидно, задать мы уже не успеем. Так что давайте, последние два – и отпустим почетную гостью,– твердым голосом обратилась к аудитории модератор, крепко сжимая в руках слегка фонивший микрофон.

Иштар понимающе улыбнулась залу, кивнув студентам, что все нормально, и она готова стоять здесь перед ними столько, сколько потребуется. К ажиотажу вокруг себя она привыкла. Красавица королевских кровей, дочь одного из правителей Объединенных Арабских Эмиратов, при этом платиновая блондинка… Этот уникальный цвет волос, как и точеную фигуру, она унаследовала от матери, русской девушки, некогда встретившейся на пути жесткого и мужественного, а в то время еще и до невозможности опасного Нуреддина ибн Шерифа Макдиси, впоследствии ставшего правителем созданного в результате политической сделки с Йеменом нового эмирата Химьярита[1]. Зато свою смуглую кожу, словно подсвеченную изнутри бронзовато– серебряным сиянием, и высокий рост она забрала от отца… Ее глаза– необычного, светло– песчаного цвета– были удивительной, экзотичной деталью, придававшей лицу еще больше загадочности и даже некой инопланетности. Сама Иштар говорила, что это древний джинн вдохнул в нее при рождении душу пустыни… Те, кто знал характер и пристрастия девушки, не смели с этим поспорить.

Пустыня влекла юную принцессу с раннего детства. Конечно, сказывался зов крови, проведенные в динамично развивающемся, но все же довольно традиционном Химьярите детские годы. Но все– таки в их семье особая связь с пустыней была именно у нее. Братья и сестры Иштар, тоже безмерно почитающие свои корни, способные, подобно предкам, уходить на верблюдах навстречу золотистым дюнам и вести по сути первобытный образ жизни, словно они не пресыщенные роскошью шейхи, окруженные всеми благами цивилизации, а суровые и выносливые аскеты– бедуины, все же не испытывали этой дикой тяги к песчаному морю, а просто отдавали дань традициям…

Иштар обожала не только свою родную, Аравийскую пустыню, в пески которой уходили раскидистые корни рода ее отца… Еще больше ее завораживала Сахара… Царица пустынь, подобно золотой короне, венчающая голову Африканского континента, легендарного арабского «Магриба»– волшебного края золотого заката[2]… Самая большая, самая беспощадная и щедрая одновременно…

Поэтому когда пять лет назад девушка, только окончившая элитный английский колледж Бадминтон на отлично и поставленная перед жизненным выбором своей профессии, за семейным ужином твердо озвучила, что хотела бы посвятить себя научной деятельности, связанной с изучением феномена пустынь, ее флоры и фауны, никто даже не удивился и уж тем более не посмел хихикнуть или посмотреть в ее сторону скептически. Только не в их семье. Мать Иштар, Валерия, познакомилась с ее отцом, являясь членом экологической экспедиции, занимавшейся защитой синих китов в пределах маршрутов их естественной миграции. Став законной и единственной супругой шейха нового эмирата, Валерия продолжила свое дело. Более того, муж сам подарил своей королеве природоохранный центр, равного которому по значимости и оснащению не было во всем регионе. Поэтому даже вечно подтрунивающий над младшей сестрой Адам посмотрел на Иштар с уважением и пониманием. Кто– то в их семье должен был продолжить уважаемое дело матери. В свое время Валерия выбрала синее море. Что ж, Иштар предпочла море песчаное.

Отец выслушал решение дочери и молча кивнул. В отношении детей он был безотказным, но сдержанным… Старался проявлять нежность только в присутствии «своих людей»– членов семьи. Даже если рядом была прислуга, его лицо становилось непроницаемым, хоть горячие глаза и продолжали источать жар безграничного обожания и преданности их домашнему очагу и его обитателям.

Так Иштар начала осваивать удивительную, захватывающую профессию, дарящую ей столько нового… Она чувствовала себя то отважной Гертрудой Белл[3], то смелым Лоуренсом Аравийским[4], то даже Ларой Крофт[5]… Казалось, древний, малоизученный мир открывает перед ней свои непостижимые тайны, иногда она наивно уверялась в том, что уже так хорошо узнала секреты древних песков, что они ей теперь по колено, но… стоило только в очередной раз оказаться лицом к лицу перед бесконечностью извилистых хребтов дюн, все прочие эмоции отступали, оставляя место лишь одной– преклонению, восторгу и смирению… Ибо загадочная сущность пустыни не позволяла испытывать что– то другое всякому, кто осмеливался вступить на ее песчаный ковер… А если глупец по наивности и пытался восставать против этой затаившейся в многотысячелетнем грозном молчании стихии, то встречал самый решительный, безжалостный прием…

В свои двадцать три с небольшим Иштар достигла высот, немыслимых для научного сообщества. Завистники поговаривали, что за ее успехом стоит происхождение, деньги семьи и красивая, экзотическая внешность, но девушку мало интересовали кривотолки за спиной. Она давно привыкла к ним и воспринимала их как часть своей жизни… Сама она знала ответ на этот вопрос– постигать смысл пустыни она начала давно, еще в детстве, поэтому образование служило лишь инструментом, который обликал в форму то, что миражом еще тогда витало и клубилось в ее голове… «Выбери себе работу по душе– и тебе не придется работать»,– нетленные слова великого Конфуция, которого так любил ее дед, прославленный правитель Дубая Шериф Макдиси, основатель современного, процветающего государства, с детства отпечатались в ее разуме несмываемой татуировкой. Так и получилось. Иштар лавировала по изменчивым хребтам желтых песков, погружаясь в мир удивительных знаний и ярких открытий, росла профессионально, созидала– и наслаждалась… Британский и эмиратский физический географ, сверхштатный член Колледжа Св.Анны в Оксфорде, уникальный специалист по опустыниванию, песчаным бурям и редким подвидам флоры и фауны пустынь, она ездила по миру с лекциями и семинарами, издавала монографии и статьи. Слава Иштар была узкопрофильной. Ее знали в научных кругах, прежде всего, как специалиста, а не как принцессу. Мир науки был исключительно ее собственным пространством, созданным и завоеванным ею как личностью, а не как дочерью одного из самых влиятельных людей в регионе.

Иштар все еще была не замужем, что в глубине души ее, конечно же, радовало… Брак неизбежно внес бы существенные коррективы в ее жизнь, а ее пока все устраивало.