Татьяна Алая - Клуб «Наслаждение». Продолжение. Маша

Когда Маша взяла в рот мясо и дыню одновременно, то не удержалась от восторженного выдоха. Костя хитро смотрел на ее реакцию, а когда увидел, то, на что рассчитывал – довольно усмехнулся.

– Я почему-то знал, что тебе должно понравиться, – сказал он и положил тоже самое себе на тарелку. – Совсем забыл! – спохватился он и разлил вино по бокалам, а затем зажег свечи, стоявшие на столе, и выключил свет, что сделало атмосферу словно сказочной.

– И это только начало, – с обещанием в глазах, сам не понимая, чего именно, сказал он, – впереди тебя ждет много интересного.

Его слова прозвучали для Маши настолько неоднозначно, что она нервно сглотнула. Но неприятное оцепенение и напряжение неожиданно превратилось в нечто другое, чего она не понимала, а поэтому девушка теперь просто решила наслаждаться всем тем, что сейчас происходило, понимая, что волнуется как девчонка. Одно она осознала однозначно: бояться и бежать его – уже было поздно. Уединение и интимность обстановки давали о себе знать, а еще эти свечи. Она была очарована Костей окончательно, а потому ловила себя на мысли, что, возможно, была не права в своем мнении о нем. Что на самом деле этот мужчина совершенно другой. Что он не может быть бесчувственным ловеласом, когда так реагирует на смерть матери.

«Может быть, у него просто такая внешность, от которой же не избавишься?» – спрашивала она сама себя, наблюдая за парнем, как он внимателен к ней без сексуальных намеков. А уж она-то хорошо знала по себе, что мужчины зачастую воспринимали ее исключительно как объект сексуальных домогательств и желаний, видя только внешность, как картинку, не думая о ее душе. Маша уже привыкла давать отпор таким наглецам, примерно так, как она это сделала сегодня утром с Сашком. И, если честно, ни секунды не жалела о содеянном ни сегодня утром, ни в других случаях.

Примерно минут через десять к ним, постучав, вошел официант и принес накрытое блюдо.

– Подавать? – спросил тот у Кости.

– Да, спасибо, – кивнул хозяин, и на столе перед каждым оказалась две небольшие емкости с супом.

– Это минестроне, – тут же прокомментировал Костя, – по рецепту моего шеф-повара. Очень советую. Нигде больше такое не попробуешь, – и благодарно легким движением кивнул официанту, а тот тихо и быстро удалился.

– Предлагаю попробовать с фокаччей, – добавил он, придвигая к ней корзинку, накрытую тканевой салфеткой.

– С чем? – спросила Маша, путаясь во всех этих замысловатых новых для нее названиях.

– Фокачча. Это такой хлеб с травами и на основе оливкового масла, – продолжал пояснять Костя, – очень вкусные, особенно, когда совсем свежий.

Он посмотрел на содержимое корзинки.

– Эти, например, пекли пару часов назад.

Маша молча отломила лепешку и попробовала суп. Все было так восхитительно, так изысканно и свежо, ароматно, как она никогда не пробовала, и девушка искренне наслаждаясь, улыбнулась. А главное, рядом был тот, кто все больше вызывал в ней волнение, что бы он ни делал. И при этом Костя был очень сдержан и вежлив, не допуская похабных намеков, от чего ей становилось спокойнее рядом с ним. У Маши даже в какой-то момент возникло ощущение, что он пригласил ее только по причине обсудить, как все-таки она будет возвращать стоимость витрины. Чтобы не мучить себя этим вопросом и сомнениями более, девушка решилась спросить сама:

– Костя, я понимаю, что ты говорил про компенсацию ужином и все такое. Но все-таки скажи честно, сколько стоит витрина?

– Зачем тебе? – удивленно спросил он.

– Я хочу знать, – упрямо сказала она, про себя решив, что обязательно все равно вернет ему всю сумму.

– Примерно пятьдесят тысяч, – нехотя ответил ресторатор.

– Сколько? – выдохнула Маша в шоке, – какой-то шкаф, в который толком и поставить ничего нельзя, если только для красоты? – не поверила она.

– Ну, собственно, для красоты он там и стоял, – усмехнулся Костя, а потом, как будто поняв, к чему она спрашивала, строгим и сухим голосом сказал, недовольно сверкнув глазами.

–Даже не думай!

– Что не думай? – спросила она удивленно.

– Даже не думай о том, чтобы возвращать мне эти деньги! Я хозяин и я решил, что ужина достаточно. Если даже принесешь – я не возьму, – жестко, почти зло закончил фразу Костя.

– Но я же честная девушка, я не могу вот так! – возмутилась Маша в недоумении от такой его щедрости, все еще боясь, что это неспроста.

– Чтобы я этого больше не слышал! – грозно сказал он, уже действительно раздражаясь все сильнее, – и все, тема закрыта. А в твоей честности я не сомневаюсь!

И по выражению его лица Маша поняла, что тема действительно закрыта, а если она еще хоть попробует намекнуть об этом, то он может просто встать и уйти, чего ей не хотелось сейчас. Но как только он сказал об этом свое последнее слово, то улыбка вновь вернулась на его лицо, и Костя совершенно прежним тоном произнес:

– А что насчет горячего?

– Какого горячего? – в почти испуге произнесла Маша, понимая, что уже фактически объелась, да и сама была не против поменять ставшей неудобную и напряженную тему об этом возврате денег, – Я больше ничего не смогу съесть! Честно! – и посмотрела на него круглыми несчастными глазами.

Костя понял, что в своем вечном стремлении показать все и сразу, явно переборщил и тут же отступил.

– Хорошо, – согласился он, – тогда может быть сладкое? – и лукаво посмотрел на Машу. – Даю слово, что это не очень сладко, но очень вкусно, – его взгляд говорил, что он не отпустит ее отсюда, пока не уговорит попробовать.

– Согласна, – обреченно сказала девушка, понимая, что никуда это сладкое уже не полезет в нее, но она попытается, сама не понимая этого чувства.

Вошедшему в это время официанту Костя сказал, что горячее не нужно, а попросил принести кофе и десерт. Название сладкого он так и не сказал, и Маша поняла, что все меню был заранее очень тщательно продумано, а это будет очередной сюрприз.

Через пару минут в изящных креманках принесли нечто белое и нежное, похожее на желе, но не прозрачное, а плотное, по цвету напоминающее молоко.

– Это панакотта, – прокомментировал новое блюдо Костя, – готовиться с добавлением мякоти из настоящих стручков ванили, а не всякой там эссенции, – самодовольно, как будто делал сам, произнес он.

Когда Маша попробовала, то замерла в восторге, смакуя вкус. Это творение было восхитительно холодным и приятно таяло во рту, оказавшись действительно не столь приторно сладким, как она боялась, точно зная, что не сможет съесть его тогда.

– Недаром это одно из самых любимых итальянцами десертов, – произнес Костя тихо, наблюдая за девушкой, как будто не хотел нарушить ее удовольствие наслаждаться нежным вкусом, а глаза его странно блестели.