Алайна Салах - Не красавица

– Можно посмотреть? – От нетерпения я начинаю ерзать на стуле, который Василина гордо окрестила креслом визажиста. – Просто я здесь уже полчаса сижу.

– Полчаса она сидит, – фыркает она. – Некоторые каждый день столько времени на сборы тратят, так что раз в три года можешь оптом потерпеть. Это еще повезло, что у тебя кожа хорошая и не приходится наносить пять слоев штукатурки.

Пока Василина воодушевленно делится уловками для маскировки прыщей, я с беспокойством посматриваю на наряд, разложенный в кресле. Короткий, ярко-красный, облегающий. Прямая противоположность тому, что я привыкла носить. Я люблю, когда одежда не стесняет движений, ткани выбираю максимально натуральные, что само собой, исключает содержание эластана, и цвета предпочитаю нейтральные, если только речь не идет о моем любимом цветастом свитере, купленном несколько лет назад из духа противоречия маме. Василина неделикатно прозвала его «отрыжка хиппи».

– А, может быть, платье другое попробуем? – осторожно уточняю. – Просто я к красному как-то не очень.

– Дай тебе волю, ты в рабочих брюках пойдешь и распугаешь всех потенциальных поклонников, – безжалостно отрезает Вася. – Сама же сказала: «Делай со мной, что хочешь». Так вот, не мешай мне устраивать твою личную жизнь. Имей в виду, Карим уже ныть начал, как ему без меня плохо спится, поэтому скоро капусту тушить тебе придется на одного.

– К нему переедешь? – как можно благодушнее переспрашиваю я, ощущая тоскливое потягивание в груди.

Эту квартиру мы арендуем уже два года, и к веселому соседству Василины я очень привыкла. Нет, я, разумеется, за нее рада. Жизнь не стоит на месте, Карим отличный парень, и они любят друг друга. Все так и должно быть. Просто… я остаюсь одна.

– Перееду, конечно, а как иначе? Но есть и хорошие новости: квартира будет полностью в твоем распоряжении. Можешь ходить голышом, приводить парней и осквернять здесь каждый свободный сантиметр.

Я улыбаюсь:

– Очень смешно.

– Смешно, что ты об этом даже не думаешь. – Василина отступает на метр и, сощурившись, оценивает мое лицо. – Все, теперь отлично! Можешь смотреть!

К зеркалу я поворачиваюсь как в замедленной съемке. Нервничаю немного. Василина так часто что-то наносила на мою кожу, что есть риск пойти в клуб размалеванной, как Харли Квинн. А о том, что мне не нравится макияж, вслух я сказать вряд ли смогу – все-таки Василина ради меня старалась. Правда, с каждой секундой, что я смотрю на свое отражение, меня отпускает. Косметики на мне достаточно, но выглядит вполне неплохо. Только губы смущают: блестящие, яркие, не мои. Вульгарно пухлые, будто их инъекциями накачали.

– Красиво, – улыбаюсь я Василине, выжидающе выглядывающей из-за моей спины. – Спасибо большое. У тебя, определенно, талант.

– А рот у тебя какой сочный, обратила внимание? Всего-то нужно было подчеркнуть контур и нанести помаду с блеском.

Я киваю. Непривычно как-то, но ладно. Будем считать, что подобное перевоплощение – это психологический кейс. Или подготовка к Хеллоуину.

– Все, хватит любоваться! – командует Василина, разворачивая меня к красному пятну на кресле. – Одевайся так, чтобы красоту не стереть, и пойдем. А то Карим уже десять минут назад подъехал.

– Как подъехал? – вскидываюсь я, хватаясь за платье. – И чего ты молчишь?!

Василина смотрит на меня с непониманием.

– А что я должна была сказать? Мы ведь еще не закончили. Ой, да хватит скакать, как бельчиха. Карим в курсе, что женщинам свойственно опаздывать. Спешка на десятисантиметровых каблуках, выданных Васей, едва не стоит мне вывернутой щиколотки. В последний раз взглянув на себя в зеркало, я снова чувствую сильнейшее желание остаться дома. Это все не мое: вот это тесное платье, вульгарно подобравшее грудь в подобие детской попки, блестящий рот, волосы, пружинами лежащие на плечах, и голые коленки. Каждый, кто меня увидит, решит, что я выгляжу нелепо, потому что именно так я себя и чувствую. Как ребенок, который в попытке выглядеть старше влез в мамины вещи и украдкой стащил помаду.

– Расправь плечи, пожалуйста, женщина, – шипит Василина, когда мы выходим из подъезда. – Даже Джоли будет выглядеть мышью, если станет горбиться и стыдливо таращиться в пол.

Заставляю себя выпрямиться, хотя из-за того, что парень Василины смотрит на нас, опустив окно, это ох как непросто. Кажется, будто я слышу его мысли:

«Для чего она так нарядилась? Ей совершенно не идет».

– Привет, йөрәк маем [1] тат. моя душа. – Прим. автора , – громко произносит Василина и, просунувшись в окно, смачно целует Карима в губы.

Я одновременно радуюсь за нее и по-белому завидую. Той легкости, с которой Василина себя ведет, ее непринужденной раскованности. Порой ей не достает такта, но обижаться на нее за это невозможно. Василина другая: яркая, красивая, шумная, органичная в своей взбалмошности.

Иногда я даже думаю, что хотела бы уметь, как она: не следить за мимикой собеседника, пытаясь разгадать, не доставляет ли ему дискомфорт та или иная тема, кропотливо не подбирать слова из боязни быть неправильно понятой, позволять себе смеяться так громко, чтобы окружающие осуждающе оборачивались, и машинально не оценивать каждый свой поступок по шкале «хорошести». Но потом вспоминаю, что у меня свой путь, и успокаиваюсь. И нет, я совсем об этом не сожалею. Медленно, но верно, я иду к поставленным целям.

– Привет! – Я не без смущения улыбаюсь Кариму и выдаю специально заготовленную шутку: – Не волнуйся, я ничего не пила.

Ужасный когда-то был случай. На четвертом курсе университета Василина и ее старшая сестра вытащили меня в клуб, где я впервые столкнулась с алкогольной амнезией. Очнулась только утром, с разламывающейся головой. Мама со мной потом две недели не разговаривала, но это не самое страшное. Выяснилось, что Карим великодушно согласился меня довезти до дома, а я ему в благодарность наглядно продемонстрировала эвакуационные возможности своего желудка. Облевала салон, короче. Стыдоба.

Карим, к счастью, не пытается надо мной подтрунивать, и дорога до клуба проходит комфортно. Особенно радует возможность сидеть, потому что после нескольких десятков ступенек, пройденных на шпильках, икры налились свинцом.

Следующее испытание ждет меня на входе, где нас встречает крупный мышцатый охранник. В тот момент, когда его взгляд падает на меня, я почти уверена, что сейчас он громогласно рявкнет: «А ты – вон!»

– Тебе надо поскорее выпить, Тань, – ворчит Василина, когда нас все же пропускают внутрь. – Стояла с таким видом, как будто у каждой из нас в заднице по полкило амфетамина хранится.

И пока мы втроем идем к двери, из-за которой слышится оглушительный грохот басов, я думаю, что она права. Надо поскорее напиться и отупеть, чтобы покончить, наконец, с этими мучениями.