Риша Старлайт - Тридцать ударов плетью

– Не увидите! – тут же расширяет испуганные от страха, глаза описавшегося кролика менеджер. – Их уже удалили.

– Так вот, – Льва не сбить с толку подобными заверениями, – нельзя такие вещи делать. Без бутика можно остаться. И без ног…

И вроде говорит все это спокойным сдержанным тоном, но все продавщицы становятся словно ниже ростом, и кивают как болванчики.

Лев сжимает меня за руку, и это… так приятно, особенно после всего, что между нами произошло, и после того, как я все же оделась в первые попавшиеся под руку джинсы, легкий свитерок и ветровку. Как взял за руку, так и не отпускает. А потом приобнимает меня за плечи, будто отгораживает, защищает от любопытных взглядов продавщиц, выводит меня из магазина.

– В клинику, или проголодалась? – открывает он мне дверцу машины, и придерживает ее, пока я присаживаюсь на сидение.

– В клинику, – смотрю я в его глаза… – узи и другие анализы лучше сдавать на голодный желудок.

– Понял! – гладит Лев меня по щеке.

Его пальцы пахнут мною, и это снова будоражит кровь, заставляя тело вновь наливаться томной приятной тяжестью.

Лев обходит автомобиль, садится за руль. Его широкие ладони обманчиво спокойно обхватываю руль, а я едва ли сдерживаю сладкую судорогу от воспоминаний.

Ведь тогда, в примерочной, на бурной эякуляции Льва, все не закончилось. А как оказалось, только началось.

– Щас, малышка! – тяжело дыша, с расстегнутыми и приспущенными джинсами Лев отошел куда-то в сторону, но вскоре вернулся с упаковкой влажных салфеток.

Он не спеша вытер меня от своего семени. Я замирала и дрожала от этих прикосновений холодного мокрого текстиля к своей коже повсюду, но особенно на внутренней стороне бедер.

– Да, малышка! – прокомментировал мою рефлексию Лев, – Надо было тебе первой сладкого выдать. Сейчас, малышка, вот так, иди ко мне!

Лев берет меня на руки, уже привычным жестом, несет несопротивляющуюся на софу. Я настолько мокрая, что даже его влажная салфетка не помогла, и теперь я наверняка спалюсь, что теку до сих пор, потому что он удерживает меня под попу, почти касаясь лепестков и наверняка чувствует мой водопад.

Он опускает меня на софу, широко разводя мои берда. Забрасывает одну ногу к себе на плечо.

– Лев… я… не готова еще так… ребенок… вдруг мне нельзя…

– Не бойся, Алина, – успокаивает он меня, – я только поцелую. Там тебя поцелую, а лезть не буду. Расслабься.

Он спускает голову к низу моего живота, попутно целуя, лаская, прикусывая все до чего дотрагивается. Мне так сладко, и хорошо, и правильно, что я невольно раскрываю бедра для него сильнее, чтобы ему было еще легче, а когда чувствую его ободряющее дыхание, прихожу в себя и сжимаю бедра наоборот, пытаясь прикрыться. Ибо бесстыдно все это. И ни черта не правильно! Вот ни на грамм не правильно! Лев чувствует и это. Целует поочередно каждый лепесток, каждую мою складочку.

– Охеренно пахнешь! – рычит он, удваивая старания, – И вкусная! – погружает он язык в самую глубину, напрягает его, умышленно двигая им, словно поршнем. – И узкая! Даже для моего языка узкая! Целочка что ли?

А? Что? О чем он говорит? Отправленная проделками Льва прямиков в нирвану, я даже не сразу соображаю, о чем именно он спрашивает, а когда до меня все же доходит смысл его слов, то вспоминаю, каким мелким, миниатюрным членом обладал Азамат. Нет, он лишил меня девственности в первую же ночь, и кровь была, и все, как полагается, иначе, убил бы сразу, подумав, что я не невинна, но вот растянуть мне тело таким органом как у него, не было ни единого шанса. Да и те, десять фрикций, которые он обычно кряхтел пыхтя на мне вообще никак не влияли на это.

Однако, к черту Азамата, когда Лев творит такое с моим телом… А он принимается за горошину, которая уже налилась до предела всеми его ласками, распустилась, словно бутон дикой необузданной розы. Он лижет ее по кругу, вбирает, прокручивает меж губ и выпускает на свободу, дует, а меня выгибает, подбрасывает, словно ударами тока прошивает! Только не тока, а самого сладкого жгучего чистейшего удовольствия.

Я чувствую, как оргазм уже близок, еще одно дуновение, и все, плотину сносит, сдувает ураганом, и мощное цунами наслаждения затапливает мое трясущееся тело. Я вся сокращаюсь изнутри каждой мышцей, отведенной для этого, под одобрительный хриплый рык Льва. У меня на глазах слезы выступают.

– Ну что ты плачешь, Алина? – Лев всматривается в меня изучающе, – Больно сделал? Неприятно?

– Нет, – мотаю головой, – никогда ни с кем не испытывала…

И я говорю правду. Оргазм посещал меня только наедине с собой, в душе, или как несколько дней назад, когда Бычаре по*рахаться приспичило, а так чтобы с мужчиной, никогда!

– Иди сюда! – Лев приподнимает меня, прижимая к своей широченной груди. – Перестань. Это всего лишь оргазм.

– Вот он ваш ребеночек, взгляните! – приятная милая узистка разворачивает монитор к нам со Львом и обводит мышкой овал, в котором явно угадываются очертания маленького человечка.

Я смотрю на постоянно изменяющего положение малыша и поверить не могу, что он сейчас в моем животе, машет ручками и ножками, сам того не зная, посылает нам, своим родителям, привет.

Сердце начинает стучать чаще, а рука сжимает ладонь Льва еще крепче. Смотрю украдкой на человека, от которого у меня уже есть маленький ребенок. Он смятен. Не знает, как реагировать. Меж густых бровей у него залегла складка, которой не было раньше, но чувственный изгиб губ трогает едва обозначившаяся полуулыбка, и я незаметно выдыхаю. Хоть Лев и не имеет никакого отношения к моей беременности, ну разве что кроме донорства, похоже он рад, что скоро у него будет пополнение.

– Так, ручки у нас функционируют обе, две ладошки, по пять пальчиков на каждой, пальчики гнет. Ножки тоже вполне себе активны, пропорциональны длине тела, соответствуют норме.

Я слушаю приятный, звенящий точно колокольчик в поле голос узистки и поверить не могу, что с моим ребенком несмотря на вынужденную трансплантацию, антибиотики, стресс, неволю, так вот, что с ним после всего этого, все в порядке и видимых нарушений она не наблюдает… Не зря я боролась за него! И буду бороться! Это узи придаст мне сил, душевных и физических, чтобы пройти все круги ада рядом с шакаленком и Ашотджаном.

– Скажите, – наконец отмирает Лев, – а уже видно, кто это? Мальчик или девочка?

Узистка слегка надавливет мне на живот, внимательно вглядывается в монитор.

– Сейчас Алина на четырнадцатой неделе беременности, видно еще плохо, но… – поправляет он очки и всматривается интенсивнее, – аха, малыш, вот так вот, повернись-ка к нам… ну что ж? Я могу предположить, что это…

Я лежу, затаив дыхание… а вдруг сейчас узистка назовет пол, а Льву не понравится? Я даже не спрашивала его, девочку он хочет больше и мальчика? Да и вообще эти вопросы казались всегда не к месту, ведь моя беременность для него полная неожиданность, и вполне возможно, что детей он хочет иметь от любимой девушки, возможно даже в законном браке, а не от той, чье свидетельство о смерти уже выдано и хранится в сейфе ее хозяина.