София Устинова - Непримиримые 4

Нервы всё же сдают, когда красноречивый взгляд Игната прогуливается по моей спине, тормозя где-то в области «оголённый участок талия-копчик», да так, что мурашки выдрессированным стадом несутся, прокладывая дорожку холодному поту. Ноги подкашиваются, благо, успеваю руками упереться в раковину.

Абзац, этот кобель прав! Он подчинил моё тело себе! Я не должна реагировать на него, а отзываюсь даже на простой, пусть и жутко голодный взгляд. У меня ломка… физическая. Каждая частица требует ласки и внимания. Грудь болезненно набухает, соски становятся такими чувствительными, что нежная ткань кажется непростительно грубой. Внизу живота влажно и сладко-томительно.

Грёбаные насекомыши меня доконают!

Тараканы – прочь! Мурашки – спать!! Бабочки – сдохните! Сдохните!!!

Гадский Игнат читает меня, как открытую книгу. Так резво подгребает, выбивая из меня дух, что лишь всхлипываю, когда одна рука господски стискивает грудь, а другая за бёдра крепко прижимает к своему напряжённому паху.

– По-моему, самое то… – плохо улавливаю суть шуршащей на интимной частоте реплики, меня больше волнуют вероломные насекомыши и средство их истребления. – Что за ошейник?

– У-украшение, – мямлю глупо, зачем-то спиной ластясь к соседу и судорожно цепляясь за его руку, терзающую бедную, осчастливленную грудь.

– Принадлежность хозяину? А где клеймо? – потешается и в то же время злится, сминая её ожесточённее.

«Под ошейником!» – растекается в экстазе блядская часть меня, благородно подсовывая перед глазами развратную картинку – губы Игната, захватывающие в свой плен мой торчащий сосок. Запоздало прикусываю губу, проглатывая всхлип наслаждения.

– Скучаешь? – охрипло. Самодовольно констатирует мерзкую правду, от которой и стыдно, и тошно, для убедительности ещё и за горошину соска щипая, не озабочиваясь тканью платья.

– Пусти! – дёргаюсь невнятно через позорный стон гедонии.

Кто бы меня слушал?!

– Ирк, а Ирк… – проникновенно бормочет Игнат, зарываясь носом в волосы на затылке и развязно втягивая мой запах, – почему ты меня так просто отпустила? Почему даже не попыталась остановить? – смахивает на горький упрёк и жажду узнать правду.

– Зачем? – выдавливаю непослушными губами. – Если ты уходишь… значит, тебе пора и нет смысла останавливать!

– Что за бред? – тихо и с мукой.

– Разве тебя хоть одна до меня удержала? – голос выдаёт иронию на грани смирения.

– Нет, – с горечью, после небольшой заминки.

– Вот и ответ, – ещё цепляюсь за здравый смысл. – Ты делаешь только то, что пожелаешь! Как и сейчас…

Несколько секунд надсадного дыхания над ухом, неровного, гневного, и хват парня слабеет.

Преисполняюсь силами.

– На самом деле, ты молодец. Закончил то, что и начинать не стоило.

Теперь беру волю в кулак, избавляясь от навязанных объятий, и поворачиваюсь лицом к Игнату.

– Ты же прекрасно понимаешь – мы непара. Слишком много непримиримых разногласий и причин не приближаться друг к другу, одна из главных – мы – НЕ ПАРА! – рьяно качаю головой, подтверждая слова. – Так что, Селивёрстов, сделай милость, продолжай жить своей жизнью без меня. Я даже не обижусь, если включишь полный игнор, – горжусь собой! Такую хладнокровную стерву ещё поискать! – Вот прямо можешь на меня вообще не смотреть, не здороваться. В идеале – ты забываешь, что я существую!

– Я ушёл, потому что стал причиной твоего участия в СВМА!

Сердце неровно выписывает удары. Я не хочу слышать очередное признание. Только не это! Боже, дай мне сил устоять!

– Что бы ни делалось, всё делается к лучшему, – умничаю с натянутой улыбкой. – Это избавило нас от лишних переживаний и никому не нужных эмоций.

– Но ты не сняла заявку! – вторит упрямо с зарождающимся гневом.

– Не хочу тебя разочаровывать, – протягиваю скучающе, но решительно, – но я буду участвовать!

– Уверена? – хмыкает Селивёрстов. Вот не нравится мне его настрой и самодовольство!

– Да! – категорично. – А теперь будь добр, освободи женскую уборную от себя!

– Иначе?

– Закричу! – безапелляционно.

– Или стонать будешь?

Сердце ухает куда-то в пустоту, а в животе на миг ледышка перекатывается по внутренностям. Обжигающие чувства, гул в голове, сумятица мыслей. Грудная мышца мощным боем возвращается на место, а жар не заставляет себя ждать – опаляет щёки, предательской волной опускается и ударяет между ног.

– Ты что удумал? – шарахаюсь к мойке на слабеющих ногах, запоздало понимая, что это на руку Селивёрстову – на столешнице оприходует, а я и побрыкаться не смогу.

– Отгадай, – похабная ухмылка и многоговорящий взгляд на мне. – Заодно проверим насколько мы непарны.

– Игнат, – шагаю в сторону от подступающего парня, – ты не посмеешь!.. – жалко грожу.

– А кто помешает?

– Совесть? – глупость, но срывается. Ещё шаг, и плевать, что я уже голыми ступнями на грязном кафеле.

– Вот сейчас с тобой вдвоём её и поищем!

Упираюсь спиной в стену. Глазами ищу пути спасения, цепляюсь за открытую дверцу ближайшей кабинки.

Рывок стремительный, и ворваться в неё успеваю, но не закрыться.

Смехотворная борьба-упирание длится недолго. Селивёрстов толчком распахивает дверцу. Меня к стенке, кабинку затворяет.

– Вот и чудненько! – Коленкой протискивается между моих, вяло слушающихся. Махом задирает подол платья и, пригвождая собой к внутренней перегородке, вынуждает обвить себя ногами. – Скажи, милая сестрёнка, что за извращённую игру ты затеяла? Драк и крови желаешь? Какая-то эротическая фантазия, как за тебя сражается много парней разом?

Нервно выдохнув, признаюсь:

– Скорее кошмар.

– У тебя летнее гормональное обострение?

– Скорее у вас!

– Со мной-то всё как обычно, а вот ты… видать, прочувствовав силу своей сексапильности и умения возбуждать всё поголовье мужиков махом, решила нас лбами столкнуть?

Уже рот открываю огрызнуться, как в туалет с громким возмущением:

– Во урод! – входят, судя по голосам, две дамы.

Дверь с грохотом затворяется.

– Я о том же! Не х*** совать другим, если жена есть! – поддакивает другая.

Вытаращиваюсь на Игната:

– Ты же закрывал! – шлёпаю губами.

– Он сломан, – дёргает плечом сосед и проказливо бровями играет.

– Ого! – озадаченно одна из дам. – Кто-то обувь забыл.

– И сумочку, – вторая с ушлым интересом, – куртку, – на последних словах умолкают.

На миг затаиваюсь.

– Девчат, – подаю голос. Глаза в глаза с Селивёрстовым, его прям распирает от ребяческой радости, что мне приходится себя выдать. – Это моё. Я тут… Жива…

– С тобой всё нормально? – отдалённо напоминает участие.

Игнат бёдрами качается, имитируя акт и мной ударяя об стенку: