София Устинова - Чёрное сердце. Часть 1. Ненависти вопреки

– Понимаю! Всё понимаю, – устало качаю головой. Мы останавливаемся перед ступенями. Пропускаем спускающихся и медленно идём наверх.

В номере спешно принимаю лекарство, скидываю одежду, умываюсь и падаю на постель – долгий, нескончаемо насыщенный день. Пора спать! Утро вечера…

Приняв душ, одеваюсь в тёмно-синий костюм: глубоко-декольтированный пиджак с белоснежным топом и зауженные брюки на тоненьком ремешке. Чёрные туфли на высоком каблуке. Классический бардак на голове чуть упорядочиваю, закрепив непослушные локоны на затылке, но самые вредные выбиваются, обрамляя осунувшееся лицо. Ещё бы, добрые полночи не спала. С макияжем не усердствую – чуть туши, блеска для губ. На улице хоть и июнь, но погода совсем не радует – хмурая серость висит с утра. У парадного выхода уже ждёт такси.

– На Вознесенского семнадцать, – откидываюсь на спинку заднего сидения «Пежо».

Знаю, не лучшая идея ехать одной, – маньяк где-то рядом, – но Костика не хочется беспокоить по пустякам. К тому же не собираюсь гулять, доеду до места, оттуда сразу обратно. Вряд ли посмеет напасть…

В планах встретиться с колдуном. На днях прошёл слух, что появился сильный ведьмак. Узнав, где и кто, секретарша быстро созвонилась с ним и договорилась о встрече. Мне нужно проверить, насколько он хорош или плох. Иннокентий Никифорович назначил приём на четырнадцать. Послушаю, что скажет. Кто знает, а, может, и правда, удивит?!. Так или иначе – встреча, а потом назад в Питер! Ура! Уже скучаю по дому, мужу…

Смотрю в затенённое окно. Москва ужасает размахом, суетой и архитектурными изысками, пестрит рекламами, вывесками, щитами. Магазины, бутики, салоны, кафе, рестораны – мелькают сплошными бесконечными полосами вдоль широкой многорядовой дороги, под завязку полной всевозможными машинами. Бибикающими, подрезающими, торопящимися, наоборот, тормозящими. В Питере очень похожая картина, но в столице ощущается необъяснимая суета и давление. Неродная… чуждая…

Мой водитель ловко управляет авто – перестраивается, точно в шахматы играет, женский голос из навигатора навязчиво вещает:

– Через двести метров сверните налево. Через сто восемьдесят метров сверните налево. – И плевать, что авто на третьей центральной полосе.

Шофёр уверенно поглядывает в зеркала, занимает пустующее место, целенаправленно приближаясь к повороту.

Закрываю глаза и погружаюсь в раздумья. Слишком много всего произошло за два дня. Новые угрозы, налоговая, завещание, недуг мужа, поездка в Москву, подписание договора, встречи… Наглые секьюрити… Подарки от Ивакина… Как бы не чокнуться и так всякое мерещится. Точно! Совсем забыла. Чуть помедлив, распахиваю сумочку и выуживаю зеркальце – презент мужа. Осторожно открываю, и не сразу решаюсь глянуть –так боязно. Кручу в руках, несмело гляжусь.

Отражение моё… слегка напуганное. Всматриваюсь – вроде никого больше нет. Вот и отлично! Захлопываю и убираю – пусть лежит в сумочке. Машина плавно сворачивает на очередном повороте, водитель тормозит:

– Приехали!

Расплачиваюсь:

– Подождите здесь. Я не больше часа, а потом обратно.

Шофёр кивает и выходит из авто. Услужливо распахивает передо мной дверцу.

– Спасибо! – бросаю, рассматривая стандартную пятиэтажку в народе прозванную хрущёвкой. Серо-жёлтую, облицованную мелкой плиткой. Поднимаюсь на крыльцо, набираю на кодовой панели тринадцать. Мелодичная трель довольно долго сигналит – даже подкрадывается ощущение: никого, как вдруг неровно пропев, согласно пиликает: входите. Дверь поддаётся легко. Всегда считала, что на каблуках могу даже бегать, но подъём на четвёртый этаж ощутителен для ног. Дверь нужной квартиры приоткрыта, но, секунду помедлив, благовоспитанно стучу – молчание. Стучу настойчивей – тишина. Кхм… Что ж, не тарабанить же! Берусь за ручку и чуть сильнее распахиваю дверь – она мерзко скрипит в ответ, отворяется. В нос бьёт сладковатый запах палёного сухостоя, а точнее, марихуаны. Морщусь и несмело ступаю внутрь:

– Здравствуйте, – робко заглядываю. – Мы договаривались на сегодня.

Света нет – только уличное. Дощатый пол, как и дверь, поскрипывает. От каждого шага по коже высыпает морозец – за мной следует тень, но так жутко странно, что непроизвольно вздрагиваю, только останавливаюсь осмотреться. Обои длинного коридора обшарканы, местами обвисают. У первой комнаты нет двери, пожалуй, также, как и у кухни. Она ближе. Заглядываю и повышаю голос:

– Иннокентий Никифорович!

Зеленоватая краска на стенах облуплена. На полу – местами вздыблена, местами смыта. Некогда побелённый потолок пожелтел. Мебель – старая, полки – сломаны, дверцы частично отсутствуют. Почерневший от копоти чайник-свисток на грязной газовой плите. По соседству, на ближайшей конфорке, сковородка с жареной картошкой, неизвестно какой давности.

Запах – убойный, будто на мусорку пришла. Неудивительно! Она самая притаилась возле мойки, вернее, от пола до мойки. В проржавевшей раковине гора посуды. У другой стены прямоугольный стол с едой: разбросаны куски хлеба, на краю надкусанный бутерброд, на блюдце порезанный, квёлый помидор и огурец, тарелка с засохшей селедкой и луком в остатках масла. По обеим сторонам обеденного стола табуреты.

Холодильник… Боже! Такие ещё существуют?!. С выцветшей молочной краской и гордым названием «Днепр». Смешно ли, раритет сейчас, конечно, в моде, к тому же в давние времена умели делать на века, но чтобы на такие?!. Ведь стоит агрегат, и даже звуки издает – гудит, вибрирует…

Вдалеке раздаётся приглушенный мужской голос и поспешный топот. Возвращаюсь в коридор. Чуть дальше со стуком отворяется дверь, из комнатки стремительно выходит невысокий, крепкий мужчина в костюме цвета мокрого асфальта и светлой сорочке. Редкие волосы растрепаны, оголяют залысину на макушке. Голову вжимает в плечи, сутулится, благодарно часто-часто кланяется. Маленькие тёмные глаза-бусины встревожено бегают, на лбу выступает испарина. Тонкие губы открываются, но звуков не слышно. Ни разу не оглянувшись, а меня словно и не заметив, мужчина скрывается за порогом квартиры, осторожно затворив за собой дверь.

– Жду! – вспугивает меня чуть хрипловатый мужской голос, знакомый до ужаса и омерзительный до неистового трепетания сердца. Вздрагиваю, оборачиваюсь к таинственной дальней комнате – хозяина до сих пор не видно. Ведьмак цену набивает, страху нагоняет? Не хотелось бы признаваться, но получается. Мурашки, поспевая за гусиной кожей, бегут по телу. Ноги не слушаются, едва переставляю. Чей же это голос?.. Где слышала?.. Мысли прерывает очередной чуть грубоватый рык:

– Сюда ступай!

Напряжение так и витает. Воздух тяжёлый, спёртый. Иду медленно, настороженно всматриваюсь в относительную темноту. Краем глаза замечаю: поспевающая за мной тень разрастается, чуть обгоняет.