Лана Мейер - Ветер в клетке

Их стоны в нашей спальне оглушительны, хотя их едва слышно.

– Да…еще, еще. Вот так, сильнее. О Боже, Майкл! – без всяких сомнений, до меня доносится голос моей подруги и низкие горловые хрипы мужа.

Он явно старается. Доставить ей удовольствие.

Светлый и гладкий паркет, который мы вместе с ним выбирали всего полгода назад, будто испарятся у меня под ногами. Кажется, я вот-вот нарушу все законы физики и провалюсь на пятьдесят этажей вниз, проломив фундамент одной из башен в Москва-Сити.

Так, что там говорят психологи? Эмоции нужно прожить.

Итак, мне больно.

Точнее, я заживо сгораю от боли.

На смертном одре, который возвел для меня самый близкий и родной человек на свете. По крайней мере, я считала Майкла именно таковым последние десять лет.

Быть может, пройдет не больше часа, прежде чем мои внутренности превратятся в пепел, и первая волна агонии стихнет.

Каждая новая секунда приносит очередной и мощный удар по сердцу. Серпом, по живому. Орудие убийства – их совместные и изможденные крики, эхом отскакивающие от стен нашей огромной квартиры с панорамными окнами.

Не сомневаюсь, что они делают это в ванной с видом на всю Москву. Майк брал меня там десятки раз, а теперь…

Трахает мою подругу, которой я так любезно предложила крышу над головой в довольно трудный период ее жизни.

Оригинальностью мой гражданский муж не блещет. Они могли бы спуститься в отель, расположенный на первых этажах небоскреба, но нет – даже в отношении любовницы он проявил характерную для себя скупость.

Хотя может, причина в том, что страсть накрыла их совершенно внезапно? Впрочем, мне должно быть не интересно, как это произошло.

Вишенкой на торте во всей этой ситуации является тот факт, что я сама предложила Алине пожить две недели у нас, пока она не найдет новую квартиру и работу.

И вот итог. Ситуация настолько стандартная, что даже смешно. Кажется, что подобное может случиться в тупом сериале, но никак не с тобой!

С нами.

Жаль, что все это не декорации на съемочной площадке…

Откупоренная бутылка вина на прозрачном столе. Фрукты, шоколад, клубника, почти нетронутый двумя любовниками ужин. Его и ее одежда, разбросанная на полу, превращающаяся в дорожку, ведущую к дверям ванной.

Из нее до сих пор раздаются многозначительные стоны.

– Еще, милый, да, так…

– Черт! Черт, в тебе так хорошо, детка, – осипший и изможденный голос Майкла заставляет все мои струны души разом лопнуть.

Меня сейчас стошнит. Прямо на его брендовые белые кроссы.

– Еще немножко, Майк…да, так, сильнее, – все внутри леденеет и горит одновременно.

– Нет, еще долго. Я буду трахать тебя, пока мы всех соседей не разбудим к чертовой матери, – его смешок в сочетании со сладким обещанием застревают колким комом в моем горле.

Моя первая реакция – опереться на стену, ручку двери или тумбочку, чтобы не упасть. Только бы не потерять сознание.

Вторая – схватить с ближайшего столика вазу с декоративными цветами, ворваться в ванную и обрушить тяжелый предмет на его голову.

Третья, уже реальная – я плачу и всхлипываю, горько подпевая на бэк-вокале их стонов.

Не знаю, сколько проходит времени.

И вот голубки уже мило перешептываются, а я глухо реву, заглушая вскрики и неистовый плач навзрыд. Проглатываю. Раскаленные иглы вонзаются в изнанку горла. Просто тихо всхлипываю, подавляя в себе львиную долю эмоций и гнева, смахивая беззвучные слезы.

Семь лет. Мы вместе семь лет, а знаем друг друга и вовсе десять.

С моих пятнадцати. Мы росли вместе – в моральном, физическом, материальном плане.

Мы столько всего пережили. Прошли через огонь и воду. Я переехала за ним в Россию из Германии, когда ему предложили работу здесь…я поменяла всю свою жизнь, подстроилась под него. А в последние годы и вовсе жила мечтой о том, что у нас вот-вот появится ребенок и наша идеальная жизнь станет еще прекрасней. У нас, конечно, были некоторые проблемы и недопонимания в отношениях, но в целом…мне было грех жаловаться. Майкл – моя первая любовь, мой лучший друг, мой мужчина. Какие бы проблемы нас не коснулись, я всегда верила: мы созданы друг для друга.

Как же я ошибалась. Сейчас, от нашей «идиллии» остался лишь слабый след в виде отфотошопленных совместных фотографий в социальной сети.

Слышу, как в ванной включается вода. Они хотят помыться после своих любовных утех, а с меня эту грязь ни одним Ниагарским водопадом не уберешь.

Вытерев слезы костяшками пальцев, молча достаю большой чемодан, с которым мы ездили в отпуск и скидываю туда все свои вещи из нашей гардеробной. Остервенело швыряю их без разбора, куски ткани стремительно летят на дно кейса. Свою косметику заберу из ванной чуть позже.

Мой план – молча уйти, заблокировать его во всех социальных сетях и больше никогда не видеть.

Хотя конечно, в тайне, я мечтаю о том, чтобы он бегал по всей Москве, на коленях умолял меня простить его и скидывал бы мне деньги на карточку – ведь это останется его единственным возможным способом что-либо написать мне.

В тот самый момент, когда я застегиваю чемодан и мысленно проклинаю себя и этих двоих, задыхаясь от обиды и боли, горячая парочка выходит из своего убежища, пропитанного изменой и грехопадением.

– О черт, – выдыхает Майкл, и я сразу поднимаю и обращаю на него свой взор.

Наши взгляды пересекаются, создавая между собой электрическое напряжение. Мой – воинственный и полный горечи и его – растерянный, удовлетворенный и…ни разу не раскаивающийся.

Время для меня замирает, когда я будто заново изучаю черты лица своего мужа. Легкую щетину и искусанные не мной губы. Многое бы отдала за то, чтобы следы от красной помады на его теле оказались настоящими кровавыми ранами. Его челюсть напрягается, изумрудные глаза темнеют, пока Алина инстинктивно прячется за его широкой спиной, явно побаиваясь того, что я все-таки осуществлю свою тайную задумку с вазой.

– Ой, Мира…, – инстинктивно вырывается из ее губ, больше напоминающих рыбий рот из-за переизбытка гиллауронки. – Ты была тут все это время?

Какой глупый вопрос.

Идиотка.

Расправляю плечи, продолжая высверливать на обнаженной груди мужа стигмату пытливым взглядом. Бедра Майкла обернуты полотенцем, и он явно собирался скинуть его в нашей спальне, рассчитывая на вторую часть горячего рандеву.

Я медленно преодолеваю расстояние, между нами, поравнявшись со столом, где до сих пор остывает ужин застуканных голубков. Медленно наливаю красное вино в пустой бокал и, пригубив терпкий напиток, продолжаю просто смотреть на Майкла, не в силах поверить в то, что все это – не сюрреалистический сон.