Даша Art - Солнце мрачного дня

– Тебе лучше уйти, – её голос хриплый и нечёткий. – Они забудут, если ты прямо сейчас встанешь и сядешь куда-нибудь в другое место. Неважно куда. Ты новенькая, поэтому тебе ничего не сделают.

Чего? Это ещё что значит? Она типа больна СПИДом или чем-то другим? Меня это не пугает – я ведь не собираюсь с ней спать или обмениваться кровью.

В столовой становится необычно тихо. Гул затих. Я смотрю по сторонам, не понимая, что происходит, и почему все так вылупились на нас. Кто привлёк их внимание? Я в майке с Мики Маусом? Или же эта большеглазая блондинка, больше напоминающая падшего ангела?

– Что происходит? – Я верчу головой. – Почему они так пялятся?

– Печать позора, – она скорее выплевывает эти слова, чем произносит.

Я ничего не понимаю. Это должно вызвать у меня какую-то реакцию?

Да ты что? Печать позора? Как так-то?

Она ожидает чего-то подобного?

– Эм-м-м, окей, – произнесла я, размышляя, что можно ответить в подобной ситуации.

Как следует задуматься, у меня не получилось. В столовую вошли Маркус и его друг, Ник. Я замерла, кожей почувствовав его присутствие. Затем сжимаю кулаки, напоминая себе, что при свете дня я для него пустое место.

– Эй, – девушка вдруг сама обратилась ко мне, – лучше не смотри.

Я только сейчас заметила, что задержала дыхание, увидев его.

– Меня зовут Яна, – вновь представляюсь я, пытаясь проглотить тошноту, возникающую каждый раз, когда Маркус проходит мимо меня, словно я – предмет мебели.

– Мне все равно, – кривится она, после чего встает и уходит.

Я остаюсь одна. Шум в столовой возобновляется сразу, как только девочка в спешке убегает. И мои мысли тонут в этом противном перешёптывании.

Я тоже встаю. Вот тебе и попыталась с кем-то подружиться. Но, знаете, она мне почему-то понравилась. Немного зашуганная, но глаза у нее очень живые.

Это только оболочка у нее пытается оттолкнуть, а сама она нуждается в поддержке. Как, собственно, и я.

Надо поподробнее узнать, что такое печать позора. И спросить я могла только у мамы и Оливера.

***

В этот раз мама решила не заморачиваться с готовкой. Она весь день провела в клинике Оливера, поэтому вечером просто заказала ужин из ресторана.

Всё время, что я живу с ними, мама готовила сама, поэтому я думала, что Оливер предпочитает домашнюю еду, однако он не возражал.

– Оливер, – обратилась я к нему сразу, как только мы сели за стол, – что такое печать позора?

Он замер. Как и мама. Они уставились на меня так, что мне стало не по себе.

– Что? – удивленно спрашиваю я, прикусывая щёку.

– Где ты об этом услышала? – пропищала мама.

– От одной девушки. Я попыталась с ней подружиться, но она сказала, что нельзя из-за печати позора. Что это?

Мама выдохнула. Оливер тоже расслабился. А я так и сидела в недоумении. Видимо, это не очень приятная вещь, раз даже они так испугались.

Весь ужин я молчала, но в каждом моём взгляде читался вопрос. И мама, в конце концов, сдалась.

– Эта метка ставится на девушку… – начала мама и тут же закончила.

– Кто её ставит?

– Парень, – отвечает она. – После проведенной вместе ночи.

– Для чего? – Я прищурилась, всё ещё ничего не понимая.

Мама пожала плечами, дальше продолжил Оливер.

– Раньше эта была метка для гулящих девушек. Она ставилась, якобы, чтобы наказать эту девушку. Но на самом деле, это было либо для развлечения, либо из-за обиды. Над этой девушкой начинали смеяться, её сторонились, обзывали.

– И? – У меня в голове всё равно не складывалась картинка.

– Ну, обычно это не длилось долго. Пару месяцев. Потом всем надоедало, и девушку оставляли в покое.

– То есть, – я попыталась собрать информацию воедино, – та девушка, которую я встретила сегодня, шалава?

– Сейчас в нашем городе только одна девушка с такой меткой. Жаклин Томсон. И она точно не такая девушка. Жаки всегда отличалась благоразумием, но что-то случилось. Мы не знаем, что именно. И теперь она – изгой.

– Изгой?

– Да, – Оливер давно уже перестал жевать, теперь просто сидел, скрестив руки. – Времена меняются и нравы, к сожалению, тоже. Дети стали агрессивнее. И теперь они не просто смеются и обзывают… Сейчас они издеваются, доводя до самоубийства.

– Эта девочка… – я не договорила, сглотнув.

– Пыталась, – подтверждает Оливер.

– А как же её друзья? Где были они?

– Печать распугивает тех, то рядом, – вздыхает он. – Если ты рядом с тем, на ком стоит печать, то и на тебя она автоматически распространяется.

– Друзья отворачиваются, общество гонит… – Я знаю, о чем говорю.

Разве от меня не отказались, когда я потеряла свое преимущество?

Я ощутила знакомую посасывающую боль в груди. Есть мне больше не хотелось, поэтому я, поблагодарив за ужин, скрылась в своей комнате.

Оливер сказал, что над ней издевались. Что он имел в виду? Мне даже страшно представить.

***

Утро. Понедельник. Я проснулась задолго до будильника, сама не понимая причин такого странного бодрствования.

С одеждой опять решила не заморачиваться, выбрав простые белые шорты и темную футболку с рисунком оленёнка Бэмби. На голову надела вязаную шапочку-беретку, так как голову мыть не хотелось.

Я спускаюсь вниз. На кухне меня встречает Оливер в фартуке, надетым поверх классических брюк и кремовой рубашки.

– Где мама?

– Она собирается, – Оливер налил мне кофе.

– Куда?

– Мы едем в Майами.

– Классно, – протянула я. – Надолго?

– Завтра вернёмся. У меня дела в главном офисе, а Мэри хочет пройтись по магазинам.

– Я тоже хочу в Майами. – Я скривила губы. – Я во Флориде всё лето, но ничего не видела.

– Ну, сегодня ты учишься. – Он покачал головой, взглянув на наручные часы. – Я спрошу у Мэри, не составит ли она тебе компанию в следующий уик-энд.

– Фу, – я еще больше сморщилась, – я не хочу с мамой.

– Но тебе ведь нужна компания. Ты же не можешь отправиться в большой город одна.

– А если я найду себе напарника, то вы отпустите меня?

– Поговорим, когда найдешь, – улыбнулся Оливер.

Хм, надо постараться.

Я выхожу из машины, заметив Жаклин Томсон, входящую в школу. Ускоряю шаг, чтобы догнать её. Открываю дверь и вижу большеглазую, сидящую на полу. Она поскользнулась и упала, что ли?

Я протягиваю ей руку. Она ошарашенно выпучила свои глаза.

– Ты типа очень неуклюжая, да?

Выражение её лица чётко говорит, что девушка не собирается опираться на мою руку, но и сама вставать тоже не пытается.

Так дело не пойдёт!

Я сама хватаю её за плечи и пытаюсь поднять. Ух, она не такая уж и легкая.

Жаки все-таки поднимается. Её джинсы в пыли. Я принимаюсь отряхивать мусор. Девушка вздрагивает, но не отходит.

– Я ведь даже не узнала твоего имени, – говорю я ей.