Наталиса Ларий - Сказки темного города. Сателлит

– Я такого не говорил, – Рош с почтением склонил голову. – Но посылать девушку к нему на обучение более чем не приемлемо. Да и зачем наделять ее такими силами? Будь она чистым либером, тогда да. А так мы не знаем, что будет дальше и какую она сторону в итоге займет. Никто еще никогда не клеймил стригфаэра. А что если не подействует, и темная сторона перевесит светлую?

– Она не темная, – король перевел на меня взгляд. – Более скажу, она и не светлая. Ее «я» нейтральное…пока. Но мне не нужен нейтралитет у ведьмы с такой дремлющей силой внутри, мне нужно принятие только моей стороны в данный момент. Сломать такую будет непросто и сделает это только Арон. Ему и клеймо не понадобится, чтобы держать ее в узде.

– Ваше величество, – тут уже я не выдержала и бросилась на колени перед королем. – Я умоляю вас. Не губите. Я не хочу так жить! Подарите мне свободное будущее без бремени подневольной ведьмы. Умоляю вас! – у меня по щекам просто рекой потекли слезы от осознания того, что, как я не старалась, но ненавистное будущее цепкими пальцами подтягивало меня к себе.

– Свободное будущее? – едва улыбнулся король. – А оно есть хоть у кого-то из нас, пока идет война? Вот даже в этом зале у кого-то оно есть? Нет, девочка. Хочешь свободы? Освой свои силы и помоги всем получить ее. Вот тогда и будешь свободна. Это твой долг как представительницы либеров. Ты же ею себя считаешь? Так отчего противишься воле короля? Ты еще и наполовину стригфаэр. С тебя будет больше пользы на военном поприще, а не на кухне у печки, – с этими словами он развернулся и направился к выходу. – И подругу оставьте пока в темнице, чтобы Имани меньше взбрыкивала и училась как следует, помня, что я в любой момент могу решить, что и она причастна к смерти моего сына.

– Ваше величество! – испуганно воскликнула я.

Но тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за королем, и я беспомощно повернулась к побледневшей Эсмире.

– Пойдем, – Дориэль взял меня за предплечье и потянул в сторону выхода.

Вырвав руку, я подбежала к подруге.

– Обещаю, что сделаю все, чтобы тебя отпустили, – прошептала я ей на ухо, крепко обняв при этом.

– Нет, не делай это ради меня, – ответила подруга. – Делай ради себя. Ты знаешь, как король относится к тем, кто должен подчиняться его воле, но не делает этого. И тебе правда нужно освоить силу. Тебя не просто так наделили этим. Ты сама это понимаешь. Отказывать предкам в требовании выполнять их волю нельзя.

– Нельзя, если это не идет вразрез с твоими желаниями, – ответила я.

– Смирись, – ответила Эсмира и пошла за стражником, который гневно дернул ее за плечо, давая понять, что говорить нам хватит.

Я же с тревогой посмотрела вслед своей подруге, которая хоть и сохраняла с виду спокойствие, но в ее глазах было столько страха, который с лихвой выдавал ее настоящее состояние.

– Имани, нужно идти, – кивнул мне Дориэль, и я послушно пошла следом за ним.

– Это вы виноваты, – зло произнесла я, когда наш экипаж выехал за ворота столицы.

– Я? – спокойно спросил Дориэль, который просто выводил меня из себя своей хваленой холодной сдержанностью. – Это виновата твоя мать, когда приняла решение рожать тебя от стригфаэра. Избавилась бы от тебя, не пришлось бы тебе сейчас ломать голову над тем, что тебя ждет дальше.

Окинув взглядом этого непробиваемого ничем седовласого мужчину, который говоря такие слова даже не повернулся ко мне, я внутренне выругалась, едва сдерживаясь, чтобы не натворить ничего.

– Можешь не сдерживаться, – усмехнулся он. – Экипаж под защитой от любой магии. Так что даже поджечь мою трость у тебя не удастся.

– За что вы меня так ненавидите? – спросила я в упор, поскольку никогда не понимала, откуда столько неприязни ко мне. – В школе бывали и похлеще экземплярчики, которые в период становления магии внутри личности такое вытворяли, что мои проделки были просто смешными по сравнению с ихними. Но меня вы всегда наказывали сильнее других. Почему?

Дориэль молчал какое-то время, затем перевел на меня взгляд и глухим голосом проговорил:

– Когда мы брали Мертвый остров, со мной поехал мой сын. Ему тогда только-только исполнилось двадцать. Он был способным ведьмаком, лучшим из выпуска. Но и это его не спасло, когда он наткнулся в коридоре замка на твоего отца. Я тогда пошел в одно крыло, он же в сопровождении нескольких воинов в другое. Когда спустя четверть часа услышал отчаянные крики, то сразу же направился туда. Но опоздал. Мой мальчик стоял с мечом в руке, застыв в форме ледяной скульптуры. Я до сих пор помню его стеклянный взгляд в обрамлении длинных ресниц, покрытых инеем. Вокруг лежали его поверженные люди, а он стоял среди них как статуя. Холодная, безжизненная статуя. Это был самый ужасный момент в моей жизни, Имани. Стригфаэры редко применяют магию холода против наших. Только когда встречаются с ведьмаком, равным по силе. В тот момент я понял, что мой мальчик был сильнее меня, хотя это и было его погибелью. Твой отец стоял рядом с ним на коленях. Истощенный, изрезанный он едва переводил дух. Он поднял на меня свои глаза и проговорил: «Твой сын – отменный либер. Жаль, что мне пришлось его уничтожить. Но вы не дали мне выбора. Мертвый остров не может сдаться без боя. Либеры не получат его просто так. За все нужно платить кровью…» Я не дослушал и, подняв меч, снес ему голову. А потом нашел твою мать в подземелье. Когда понял, что, возможно, она носит ребенка убийцы моего сына, я едва сам не задушил ее. Но доказательств у меня не было и лишить жизни невиновную девушку просто исходя из предположений я не мог. Только вот теперь, когда увидел твою метку, задаюсь вопросом, почему я этого не сделал.

– Ну так сделайте. Что вас теперь останавливает? Я не чета вам. Захотите свернуть голову, вам это легко удастся, – едва сдерживаясь проговорила я, испытав шок от услышанного.

– Помимо моих прихотей есть еще долг перед государством и королем, – сухо сказал Дориэль, снова переведя взгляд на окно.

– Злой вы. Вот смотрю на вас и думаю, светлый ли вы вообще, – я презрительно хмыкнула.

– Никто из нас не светел настолько, чтобы не быть гонимым нашей болью, страхами и разочарованиями.

– Странно. Вы всегда нам говорили другое в школе. Что мы – светлые, высшие, мы – исток и пример. А теперь вдруг не такие уже и светлые.

– В головы детей надо закладывать истину, а уже жизнь из них вытешет то, что ты видишь в итоге во мне.

– Значит вы слабый?

– У каждого своя слабость. Моя – это моя внутренняя боль потери. Я многое могу вынести физически, но когда это касается души, вот здесь и заканчивается моя сила. Твой отец забрал у меня самое дорогое, поэтому у меня и нет к тебе тех чувств, как к остальным моим подопечным. Это личное и переступить я через это не могу.