Анна Владимирова - Истинная дракона. Противостояние

– Скучала по мне, Майрин… – нашел в себе силы усмехнуться мне в губы, но тут же продолжил их целовать, не ожидая ответа.

– Скучала… – прошептала одними губами – не было сил ни сопротивляться, ни отвечать.

Аршад подхватил меня на руки, отнес в ванную, нежно прижимая к груди, и опустил меня в горячую ароматную воду.

– Не отпущу тебя сегодня… завтра… – и уложил к себе на грудь.

– Надо работать…

– Нет. Завтра – ты моя, – жестко отрезал он. – У меня планы.

Я знала. Только, чтобы получить желаемое, надо всегда просить большего.

– Какие?

Неинтересно совершенно – к жизни дворца я всегда была равнодушна.

– Завтра вечером устраиваю званый ужин, будешь со мной рядом…

Я подняла голову, не веря ушам. Аршад никогда не демонстрировал меня на приемах.

– Зачем?

– Я так хочу, моя воля, Майрин, – он запрокинул голову, прикрывая глаза, а я так и не спустила с него взгляда.

Мы никогда не говорили об этом, но я надеялась, что придет время, и он… освободит меня. Свободу невозможно променять ни на что. Однажды я едва не лишилась жизни в тщетной попытке ее вырвать…

В глазах уже рябило от изумрудных светильников коридора, по которому он меня тащил. Я еле переставляла ноги, обессилев от голода и страха за ту неделю, что мне удавалось теряться на улицах города, но все оказалось бесполезно – меня поймали, и стало только хуже. Дворец Верховного Джинна в Абу-Даби никогда еще не раскрывал передо мной своих тайных залов Высшего, и любая послушница бы отдала жизнь, чтобы попасть сюда, но мне было плевать. Я жалела лишь о том, что даже перегрызть вены он мне не даст.

Аршад… Сейчас Верховный Высший был вне себя. Я лицезрела мутным взглядом его широкую спину и мысленно чертила на ней символы проклятья.

– Аршад! – послышалось позади. – Аршад, стой! – За нами несся Советник Аль-Рейн. Суровый учитель и мой наставник, всегда строгий и непроницаемый, сейчас был испуган не на шутку. – Отпусти ее!

Но Аршада сейчас не остановил бы и весь верховный совет вместе взятый. Джинну сорвало плотину терпения, которая и так трещала последние месяцы, когда я стала попадаться ему на глаза. Сначала случайно, потом все чаще сам давал мне поручения… А когда сбежала – подписала себе приговор, ведь я осмелилась поставить его авторитет под удар. А это – верная смерть. Только вряд ли спокойная, как мне мечталось теперь. И почему я не покончила с собой, когда поняла, что попалась? Идиотская надежда и жажда жизни! Умирать в восемнадцать совсем не хотелось…

Аршад влетел со мной в распахнутые двери какой-то комнаты, по периметру которой тут же вспыхнули ядовитые изумруды.

– Аршад! – ворвался следом Советник, и тут Джинн обернулся так резко, что я ударилась в его грудь. Он сурово раздул ноздри и тяжело задышал, сверкая глазами. – Аршад, не трогай ее, позволь увести и наказать, как подобает…

– Наказывать ее буду я, – свирепо прорычал мужчина.

Он пугал меня, а находиться с ним здесь, где так душно и темно, и единственный свет – он, казалось самым жутким наказанием. Но я и рта не могла раскрыть.

Аль-Рейн меня всегда жалел. Девочку, однажды очнувшуюся во дворце Джинна и не помнившую ничего из прошлой жизни, он взял под свое покровительство. С другими послушницами – шадирами – я училась в школе, исполняла обязанности и… не могла найти себе места. Чувствовала себя диким зверем в цирке. Сбегала сначала просто с уроков, а потом умудрилась удрать и из дворца.

Когда наши с Правителем взгляды впервые встретились, меня будто опалило огнем, и я поняла – мои дни сочтены. Что-то было в Аршаде такое, что впилось в душу сотней искр, больно жаля. Я использовала все знания и наблюдения, собранные за десять лет жизни в школе, чтобы вырваться.

Только от Джинна не сбежишь…

– Майрин, – чуткие пальцы зарылись в волосы, вырывая из воспоминаний, – я хочу, чтобы ты привыкала быть моей, и чтобы привыкали другие.

Его голос с усталой хрипотцой привычно царапнул солнечное сплетение, и сердце пропустило удар.

– Они с ума сойдут, – растерянно покачала головой. – Не боишься несогласия?

– Пусть попробуют, – усмехнулся опасно.

– Рискуешь, – прищурилась с сомнением.

Переубеждать его бесполезно. Хотя переубедить я надеялась не его – себя. С самого начала меня учили смирению, но чем больше гнули, тем больше я сопротивлялась. С кожи не сходили следы от плетей… И лишь, когда Аршад забрал к себе, следы затянулись, но не до конца. Они остались в душе, поэтому снаружи их не излечить. Джинн касался рубцов ночами, думая, что я сплю, скользил пальцами по ним, будто читая… Мне казалось, что его забота – попытка заглушить чувство вины за все, что сделали со мной. Но я никогда не спрашивала его об этом. Душевная боль Джинна оставляла меня равнодушной.

– Майрин, я сам разберусь. – Он подхватил меня на руки, укутал в мягкий халат и отнес в спальню. Невесомые тюли колыхались от легкого ветерка, врывавшегося в окна ароматами жасмина и розы, в саду тихо пели птицы и журчал фонтан. Аршад уселся у меня в ногах, намереваясь закончить начатое, и принялся массировать стопы с пряными маслами.

– Зачем ты это делаешь? – растеклась я по подушкам.

Иногда казалось, что Джинна можно не бояться, только это обманчивое впечатление. Его взгляд не поддавался пониманию. В его глазах сгущалась такая древняя тьма, что даже при мысли о ней перехватывало дыхание. В такие мгновения я чувствовала себя мелким муравьем на ладони Правителя. Муравьем, которого тот себе завел с неведомой целью.

– Ты – игла, Майрин, – грустно улыбнулся он. – Знаешь, что джинн не может сам вытащить иглу?

– Может. Я проверяла, – пожала плечами и осеклась под его блестящим взглядом.

– Проверяла? – улыбнулся он.

– Я всадила иголку учителю Харисею в зад, когда он обозвал меня «темной»… Он ее вытащил.

Аршад рассмеялся:

– Бестия, – слегка куснул меня за большой палец, и я взвизгнула, дернув ногой. – Ты – моя личная игла, сделанная под меня, идеальная, пропитанная сильнейшим ядом… – Он говорил, а я чувствовала прилив необузданного страха. В такие моменты мой внутренний глубоко загнанный зверь поднимал морду и отвечал Джинну таким же взглядом. – Мне никуда от тебя не деться, дикая моя, – он напоследок нежно огладил кожу и поднялся с кровати. – Сейчас принесу ужин.

Я смотрела в его спину и не могла отвести глаз. Самые жуткие воспоминания поднимались со дна души, подступая к горлу, сдавливая сердце тисками.

– Майрин, ужин, – жесткий голос вынудил вздрогнуть. – Что такое?

– Я надеялась, что ты меня отпустишь… – прошептала одними губами.

Аршад опустился рядом.

– Я сделал недостаточно?..

Он ничего не сделал в самый страшный для меня момент.