Алайна Салах - Американ Босс

Остановившись, она бросает взгляд на часы и с явным облегчением выдыхает.

– Доброе утро, Ни-ка, – я поднимаю ладонь в скромном приветствии и иду к ней.

Над губой Ни-ки серебрятся капельки пота, несколько тёмных прядей прилипли ко лбу. Тяжело, наверное, бежать в утренние плюс двадцать восемь.

– Кому оно доброе, а кому не очень, – бормочет родственница, поднимая на лоб солнечные очки. – Ты летом в метро когда-нибудь ездил?

Ездил разок. Когда местный представитель власти к себе на дачу на шашлыки торопился и Можайку на несколько часов перекрыли. Варианта было три: крыть херами немытую Россию в Яндекс-навигаторе, пересесть на вертолёт либо прыгнуть в метро. Я выбрал бюджетное метро, разумеется. Душно, зато быстро.

– В понедельник в семь тридцать утра заберу тебя из дома, – объявляю я в нагрянувшем приступе благодушия и, глядя, как открывается розовый рот в явной попытке возразить, зажимаю его большим пальцем. – Не благодари. Живём мы рядом, так что мне совсем не сложно.

Разобравшись со скопившимися запросами от бухгалтерии, я вспоминаю, что хотел понаблюдать, как проходят рабочие будни Бэмби, и тычу курсором мыши в программу с камерами. Выбираю нужное окно и немного подаюсь вперёд. Камера как раз над столом Ни-ки установлена. Стажёрка вроде работает. По крайней мере, лоб морщит сосредоточенно и смотрит в экран. Так, а это что за херня? Предполагаемый наставник Стас ей услужливо чашку с кофе на стол ставит и нависает сверху как похотливый коршун. Бэмби сидит не шевелясь, но с каждой секундой её ангельская мордашка становится всё раздражённее. Один, два, три… не выдержала. Задирает голову и зло рычит. У Стаса рожа стремительно вянет, и он плетётся на своё место, как пёс кастрированный. Ты погляди – сразу следующий подлетает с бумажками. Офисный мачо Эдик, фанат брендовых лейблов и геля для волос. Стопку бумаг перед ней почтительно плюхнул и топчется на месте в ожидании вкусняшки от госпожи. Снисходительная улыбка, царственный взмах рукой, и Эдик со счастливой улыбкой тащит свою задницу с печатью Armani на рабочее место.

Блядь, Ни-ка всего три дня здесь, а уже превратила мой тестостероновый офис в свой фемдом (термин, указывающий на доминирующую роль женщины над мужчиной либо другой женщиной, главным образом, в сексуальном контексте – прим. автора). Вот так и знал, что взять её на стажировку будет плохой идеей. Мало того, что её трахнуть нельзя, так она ещё и коллектив разлагает. Через неделю сам не заметишь, как окажешься распятым в собственном кресле, а Бэмби будет сидеть у тебя на лице.

Решив, что пора принимать экстренные меры, я тычу в кнопку громкоговорителя и распоряжаюсь:

– Антон, по поводу отдельного кабинета для тебя я передумал. Ноутбук в зубы и дуй обратно к Косте.

Тот пытается возразить, но я его не слушаю. Мне ребят нужно выдирать из лап матриархата. Я такое в последней серии Шерлока видел: одна шустрая девка, находясь в заключении, всю тюрьму под себя подмяла. Если обезвредить эту Бэмби-бомбу в течение двух ближайших месяцев не получится, то нужно её хотя бы изолировать.

– Ни-ка, с вещами на выход, – объявляю с порога аналитического.

Бэмби вскидывает непонимающий взгляд, а мужские рожи, выглядывающие из-за крышек ноутбуков, стремительно киснут. Да, Змеи Горынычи, забираю вашу мамку Дейнерис. Со временем вы поймёте, что так будет лучше.

– Ты меня увольняешь? – Бэмби распахивает голубые глазищи и кривит губы. – Но за что?

– Наоборот. Сегодня у меня хорошее настроение, а потому я повысил тебя до отдельного кабинета.

Несколько секунд Ни-ка непонимающе хлопает ресницами, а потом начинает улыбаться так широко и искренне, что я зависаю ничуть не хуже, чем на утренних сисечных скачках. Красивая у неё улыбка.

– Я могу переезжать прямо сейчас?

Едва я киваю, Бэмби делает короткий взмах рукой, и за её спиной материализуются Эдик и ещё один слюнявчик.

– У меня теперь свой кабинет, – бросает она из-за плеча, и они как дрессированные роботы начинают экстренно паковать провода, бумаги и ноутбук.

Нет, однако я всё правильно сделал. День промедления – и быть беде: расстрел царской семьи и революция.

Развернувшись, я берусь за дверную ручку и слышу заискивающий голос Стаса.

– Макс, а корпоратив по случаю твоего приезда в силе?

Точно. Каждое лето, в первую неделю после моего приезда, я тащу наш мужской коллектив для сплочения командного духа в какое-нибудь весёлое место. Денег отлетает много, но оно того стоит. Макса Первого должны помнить как щедрого правителя.

– В силе.

– А Ника ведь с нами тоже пойдёт?

Блядь. Я хотел свободный от стояка мальчишник с пивом и мужскими разговорами, а Ника в эту расслабляющую концепцию ну никак не вписывается.

– Угу, – скриплю сквозь зубы. – Если захочет.

Мысленно я ссылаю Ни-ку кормить белок в Сокольниках, но вместо этого слышу восторженный девичий писк:

– Конечно хочу!

Глебася галантно открывает для меня дверь гламурной столовой на Патриарших и позволяет изящно продефилировать внутрь.

– Я заказывал стол на десять, – вежливо сообщает он худосочной администраторше на входе.

Вот кому точно не стоит попадаться на глаза дяде Игорю – он бы ей сразу литровую клизму с кашей поставил.

Не снимая приветливой дежурной улыбки, девушка провожает нас за столик у окна и, снабдив картонным меню, удаляется. Это наша традиция с Глебом: каждое субботнее утро завтракать в новом месте и обсуждать произошедшее за неделю. Конечно, говорю в основном я, потому что с умением Глеба слушать, мой град фекальной словесности приобретает чудовищные масштабы. Я могу часами болтать о самой несущественной ерунде, начиная с того, что я ела на завтрак, и заканчивая тем, как хорошо выглядит Риз Уизерспун в сериале «Большая маленькая ложь».

– Как проходит твоя стажировка, малыш? – ласково спрашивает Глеб, после того как мы заказываем два больших континентальных завтрака и капучино. – Справляешься с аналитикой?

Разумеется, я справляюсь. Учёба вообще мне легко даётся – с заумными генами моей мамы по-другому и быть не могло. Ещё бы усидчивости и дисциплины, как у Глеба, – стала бы лучшей студенткой на потоке. Вот только и с первым, и со вторым у меня проблемы: не могу я часами над конспектами корпеть, да и зубрёжка не моё. Наверное, поэтому я так восхищаюсь его выдержкой: поставил цель поступить в аспирантуру и чётко идёт к ней, не отклоняясь от курса. Меня же вечно что-нибудь отвлекает: то Леся в клуб потащит, а я не могу отказать, потому что танцы – это моя слабость, то третий сезон «Настоящего детектива» выйдет, и я перед ноутбуком залипну, то жапанист Акунин про Эраста Петровича очередную книгу напишет, и я заново начну всех Азазелей с Левиафанами перечитывать. Другими словами, ум Ники Ивлеевой мутен и неусидчив.