Алайна Салах - Отец моего жениха

– Надень то черное от Дольче, которое я тебе подарил, – предлагает Дима.

Я бросаю скептический взгляд на скупой огрызок ткани в чехле, за который Дима вывалил баснословную сумму, и колеблюсь.

– Мне кажется, оно слишком открытое для семейного ужина

– Ты так ни разу его не надела, – произносит он обиженно. – Не нравится?

– Ну ты чего, Дим. Конечно, нравится, – заверяю его и, послав кокетливую улыбку, снимаю итальянское творение с вешалки. Протаскиваю тугой материал вдоль тела, убеждая себя, что делаю это лишь для того, чтобы убедиться в том, что мне следует выбрать что-то попроще во избежание недомолвок со Снежаной, которая сама любит быть в центре внимания.

Но когда я застегиваю молнию и выхожу в спальню, чтобы посмотреться в зеркало, успевший лечь на кровать Дима встает и восхищенно присвистывает, а сама я, увидев свое отражение, понимаю, что снимать это платье не хочу и не буду. Потому что в нем я просто огнище. Спасибо вам за этот лук, милые итальянские геи. Придется Снежане Борисовне на один вечер потерпеть мою ослепительную молодость.

Я прибываю в «Парус» на пятнадцать минут раньше условленного. Сказывается привычка деловых ужинов: терпеть не могу опаздывать и всегда даю себе время обдумать тактику предстоящей встречи.

– Стол на имя Молотовой Снежаны, – говорю встрепенувшейся девушке-администратору. Собственная фамилия в сочетании с именем бывшей жены режет слух, но Снежана наотрез отказалась с ней расставаться после развода. Если бы она решила завести себе визитные карточки, то в графе должность, скорее всего, значилось бы: «Экс-супруга Сергея Молотова», потому что это самое большое в ее сорокалетней жизни достижение, не считая рождения сына.

Я совсем не испытываю к бывшей неприязнь: скорее, отношусь к ней как к взбалмошной младшей сестре, которой ежемесячно выплачиваю приличную сумму в качестве содержания, хотя и не обязан – Дима уже давно совершеннолетний. Также я прекрасно знаю, что Снежана принимает факт моего спонсорства как само собой разумеющееся, параллельно жалуясь своим недалеким подругам на то, что нечаянное материнство загубило ее головокружительную карьеру. Она из года в год технично мне об этом напоминает, ошибочно полагая, что именно внушенное чувство вины помогает ей сосать из меня деньги. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, если бы двадцать два года назад молодой Я не соблазнился на прелести провинциалки из Липецка, так бы и пахала Снежана по сей день где-нибудь в торговом центре Новогиреево продавцом-консультантом, потому что амбиций у нее сроду не было. Хотя с ней мы прожили недолго, но именно эта женщина сделала меня отцом, и потому для меня она навсегда останется семьей. А семью, как говорится, не выбирают.

Я не один такой пунктуальный, потому что за столом, к которому меня подводит улыбчивая администратор, уже восседает моя экс-жена.

– Привет, Сереж, – сияя ненатуральной белизной зубов, Снежана вспархивает со стула, чтобы дать оценить неподходящее возрасту платье, облегающее ее фигуру плотнее, чем способен презерватив Durex. В приторной светской манере кладет руку мне на плечо и по очереди щелкает неестественно пухлыми губами по щекам. – У-у-у, какой ты накачанный.

Она снова включается в свою излюбленную игру: ведет себя как восемнадцатилетка, решившая, что ей нет равных в соблазнении. Гладит мой бицепс красными ногтями и имитирует томный кошачий прищур, заглядывая в глаза. Нет ничего печальнее, чем женщина, не желающая мириться со своим возрастом.

– Диме звонила? – мягко разжимаю ее пальцы, снимая с себя назойливую руку. – Где они?

– Наверное, как всегда, опоздает, – беспечно отмахивается Снежана и, манерно изогнув спину, усаживается на стул.

Я опускаюсь на соседний и бросаю взгляд на часы: почти семь. Ну почему сын никогда не может приехать вовремя?

– Молодой человек… Илья, – жеманно воркует Снежана, глядя на подоспевшего официанта, – я буду севиче из тунца, боул с авокадо и ваш фирменный поке. И бутылку Шато Малеско 2009, – поворачивается ко мне и выразительно проводит ногтем по моему запястью: – А ты что будешь, милый?

– Стейк Рибай, воду без газа и овощной салат.

– У-у-у, поддерживаешь форму, – кокетливо хихикает экс-жена.

– А ты тратишь мои деньги. Позвони сыну, пусть поторопится. У меня еще дел по горло.

– Вечно ты занятой, Сереж, – надувает губы Снежана, но телефон все же в руки берет. – Мог бы дела на один день отложить, чтобы с семьей побыть. Я вот когда Димкой была беременна…

– Снежана, – перебиваю ее. – Звони поскорее, иначе бутылку, которую ты заказала, будешь оплачивать сама.

Очевидно прикинув, во что ей обойдется промедление, Снежана быстро тычет пальцем в экран.

– Дима, а вы с Юлей где? Мы с папой вас ждем. Он уже изворчался весь – ты же знаешь, какой он. Вы уж поторопитесь, ладно? А то умчит снова по своим важным делам и ничего обсудить не успеем.

И хотя я отношусь к Снежане как к несмышленышу, это не мешает испытывать раздражение от того, что она выставляет меня перед сыном равнодушной сволочью, плюющей на семью.

– Паркуют машину, – отчитывается экс-жена с видом «Теперь-то ты доволен?». – Будут через три минуты.

– Вот и прекрасно, – делаю глоток минеральной воды. – И чтобы при посторонней девчонке мне не пришлось тебя тыкать носом, повторю еще раз: продолжишь дискредитировать меня перед сыном, как сделала сейчас, про рестораны и шмотки можешь забыть. Устроишься на работу и тогда, возможно, узнаешь, что означает выражение «дел по горло». Поняла?

Уязвленной гордости Снежаны хватает лишь на то, чтобы несколько секунд просидеть, возмущенно задрав нос, после чего она вновь вживается в роль нашкодившей малолетки.

– Сереж, ну чего заводишься сразу? – жалобно моргает ресницами. – Я же имела в виду, что мы скучаем по тебе. Я так вообще постоянно…

К счастью, слезливой постановки мне удается избежать, потому что за спиной раздается бодрый голос сына:

– А вот и мы. Быстро, да?

Я поднимаюсь со стула, чтобы поздороваться, и, повернувшись, столбенею.

– Здравствуйте, Снежана, – скромно выговаривает рязаночка, – здравствуйте, Сергей Георгиевич.

Я даже не сразу нахожусь, что сказать, потому что вид у нее, словно она не в ресторан, а на ковровую дорожку собралась. Короткое черное платье, открывающее большу́ю часть тела… голое плечо, загорелые ноги, обтянутая тканью грудь… я точно не ошибся насчет тройки… выразительные бедра… блестящие губы. Для чего она так нарядилась? Мы же здесь несуществующую свадьбу обсуждать собрались, а не показ мод устраивать.

– Здравствуй, Юля, – говорю сухо и спешу переключить взгляд на сына, ловя себя на том, что слишком долго ее разглядываю. – Опаздываешь, Дима.