Алайна Салах - Новогоднее чудо

Ограничение 18+, возможна брань

Теги: разница в возрасте, многоугольник, запретные чувства

Жанры: современный любовный роман, романтическая эротика

– К этому платью идеально подойдут мои серёжки, – ласково приговаривает мама, перебирая мои локоны в тщетной попытке соорудить праздничную укладку. – Примеришь, Мариш?

Так мама деликатно намекает, что неплохо бы разбавить праздничным настроением мой незамысловатый образ: уютное платье-свитер и плотные бежевые колготки ему в тон. В воздухе ощутимо витает атмосфера Нового года, – за окном идёт снег, в загородном доме родителей есть большая пушистая ёлка, камин и кресло-качалка, – а потому кружка с глинтвейном и милые вязаные носки кажутся мне гораздо более уместными аксессуарами, но я не хочу обижать маму отказом. Каждый год двадцать пятого декабря вся наша семья и близкие друзья собираются в родительском доме на негласные проводы уходящего года. Волгины, то есть мы, славимся дружелюбием и общительностью, а потому празднование получается многолюдным и весёлым.

Под ободряющим взглядом мамы я по очереди вдеваю в уши серебристые змейки и смотрюсь в зеркало. Через неплотно прикрытую дверь с первого этажа доносятся звон бокалов, густой бас папы и взрыв смеха. В животе начинает восторженно покалывать, и я невольно жмурюсь от расплывающейся улыбки. Несмотря на то, что в этом году мне исполнилось двадцать и верить в Деда Мороза уже не по возрасту, предновогодние недели всегда ассоциируются у меня с чудом. Я жду его, когда вижу, как скупают ёлочные шары, гирлянды и зелёный горошек в супермаркете, когда ловлю ртом падающие снежинки, когда слышу бессмертную Jingle Bells и когда стряхиваю утренний сугроб с капота своего «Мини Купера». И пусть чуда не происходит, но каждый Новый год я всё равно его жду.

– Сегодня Марго, наконец, познакомила папу с Денисом, – заговорщицки говорит мама, понизив тон, словно нас кто-то может подслушать. – А он привёл с собой своего младшего брата Олега.

Моя старшая сестра Маргарита почти год состоит в романтических отношениях и сегодня впервые решила официально представить своего избранника, после того как он сделал ей предложение во время совместных выходных в Амстердаме. О таинственном незнакомце нам с мамой известно лишь то, что ему тридцать шесть, его работа связана с финансовыми инвестициями и Марго с ним очень счастлива. А если с ним счастлива моя единственная и любимая сестра, то Денис имеет в моих глазах нескончаемый кредит доверия.

– Ну что, пойдём вниз? – мама мягко подхватывает меня под локоть и тянет к двери. – Не хочу пропустить все лучшие шутки папы.

Уже с лестницы нос приятно щекочет аромат веселья, шампанского и мандаринов, из гостиной доносится возбужденный гул голосов. Народу по обыкновению собралось много: папин лучший друг, светило питерской кардиохирургии Эдуард Георгиевич Ольшанский с семьёй, наши соседи Маратовы, мамина сестра Ирина с новым мужем, Варвара и Диана, мои бессменные приятельницы со школьной скамьи, несколько маминых студентов, которые уже лет пятнадцать как таковыми не являются, друзья Даниила, лучшая подруга Марго, Карина, в компании очередного ухажёра. Независимо от возраста и рода занятий вся эта разношерстная публика из года в год гармонично и весело проводит время вместе в нашем доме: запускают в воздух салюты, поют песни и жарят шашлыки.

– Я пойду поищу папу, – мама в последний раз поправляет мне волосы и треплет по плечу. – Проследи, чтобы Варвара не налегала на шампанское, иначе нам грозит преждевременный сеанс караоке.

Я с любопытством оглядываю присутствующих, ища новые лица, и не могу не заулыбаться, когда вижу грациозную фигуру сестры. Марго работает главным юристом крупной питерской фирмы, но с тем же успехом могла бы сделать карьеру телеведущей или модели. Она принадлежит к числу женщин, от природы наделённых даром выглядеть сногсшибательно при любых обстоятельствах. Высокая аристократичная блондинка, сестра, скорее, является моим антиподом. Мои волосы непослушные и тёмные, рост средний, а черты лица далеки от общепринятых идеалов красоты. И нет, я совсем не комплексую по этому поводу, напротив, люблю свою несовершенную внешность, в особенности глаза: их цвет достался мне от мамы – небесно-голубые, способные темнеть до грозовой синевы.

Сестра громко смеётся, упираясь изящной рукой в плечо мужчины, стоящего рядом. Он среднего роста, у него светлый, коротко стриженный затылок, крепко сбитый торс под тёмной рубашкой. Я чувствую лёгкий укол разочарования: в моем представлении избранник Марго был темноволосым или как минимум шатеном и непременно высоким. Я тут же укоряю себя за эти мысли: разве внешность имеет значение, если сестра с ним счастлива?

– Не принесёшь из подвала еще папиной настойки, Мариш? – мама, шествующая из кухни с блюдом канапе в руках, задорно мне подмигивает. – Без плясок вокруг ёлки сегодня точно не обойтись.

Я машу рукой брату, стоящему в обнимку со своей очередной, стервозного вида, девушкой, и развернувшись, иду к чулану, где хранится батарея всевозможного домашнего спиртного, любовно приготовленного папой. Настойки – это его хобби последние два года, и между собой мы с сестрой шутливо зовём его самогонщиком. Остановив свой выбор на дымчато-изумрудной бутыли с надписью «Кедровая», я иду к лестнице. Ступеньки поскрипывают под ногами, аккомпанируя зазвучавшей в гостиной мелодии, и где-то совсем близко слышится незнакомый мужской голос. Я невольно замираю и напрягаю слух, очарованная его тембром. Он глубокий и вибрирующий, от его звука я испытываю странное чувство умиротворения и восторга. Судя по одностороннему монологу, я становлюсь свидетелем чужого телефонного разговора, но не нахожу в себе сил уйти.

– Всё завтра, Борис. Не паникуй раньше времени, это ни к чему хорошему не приводит. Ребята толковые, уверен, что не подведут.

Понятия не имею, о чём идёт речь, но тоже преисполняюсь уверенности, что «ребята не подведут».

Я заставляю себя выйти из слухового транса и быстро преодолев оставшиеся ступеньки, выхожу в коридор. В нём темно, и я машу рукой, ругая нерадивый сенсор движения, который в очередной раз отказывается меня слушаться. Нужно будет напомнить папе его заменить. Откуда-то слева от меня доносится едва различимый шум, и я невольно ойкаю, потому что на моё предплечье ложится тёплое прикосновение.

– Я просто хотел убедиться, что мне не показалось и я здесь не один, – звучит рядом с моим ухом тот самый голос, отдаваясь в животе щекочущей вибрацией.

– Сенсор, – я пытаюсь рассмеяться, но от неожиданности и волнения смех выходит немного натянутым. – Работает, как ему вздумается.