Степанида Воск - Не надо меня обижать

В это время Лем появился в кадре. Мужчина по задумке уже освоился и не испытывал никакого стеснения.

– Вы будете коньяк или виски? – пропела мелодичным голоском.

– К-коньяк, – заикание Лема выглядело даже мило, в рамках той легенды, которую мы разыгрывали.

Слегка покачивая бедрами, обошла вокруг кресла, в которое уселся новенький. Бар располагался за креслами.

Мужчина голодным взглядом должен был следить за мной. Потому как при наливании коньяка я прогибалась в пояснице, отчего мои соблазнительные формы обтягивались шелком халатика, а он сам задирался, обнажая ягодицы. Что должно было вызвать следующую волну слюноотделения у зрителя, смотрящего фильм.

Налив коньяк, я все тем же путем вернулась на заранее оговоренную позицию, а после томно протянула мужчине напиток, при этом должна была обязательно облизнуть свои полные губы, высунув язычок.

Ну, чистая собачка, подумала, выполняя задание. Ладно у собаки язык длинный и он толком во рту не помещается, но я то человек. Зачем постоянно показывать язык, как будто мне очень жарко и таким образом я желаю отрегулировать температуру тела. Бредовое занятие.

А кому-то нравится.

Похоже, что Лема мой шаловливый язычок тоже завел, отчего мужчина чаще задышал. Хотя, я была уверена почти на сто процентов, ему не меньше, чем мне не нравилась эта пошлая ужимка. И, вообще, может быть ему нравились здоровенные качки, типа Сержика, а не грудастые дамы, наподобие меня.

Но работа есть работа. У кого какая, а у нас с Лемом такая.

Мужчина поднял бокал с псевдо коньяком, отхлебнул. Я в это врем смотрела в лицо Лему и заметила эмоцию удивления, а потом и вовсе радости. Мои брови, в немом вопросе, поднялись вверх. Мне так и хотелось сказать «что случилось?». Однако Лем меня опередил, протянув бокал. И только тогда я почувствовала запах настоящего конька. Настала моя очередь удивляться. По всей видимости ассистент перепутала, и вместо чая, действительно, налила в графин коньяк.

Я чуть покачала головой, мол, не надо пить в кадре, это может плохо кончиться. Но мужчина то ли не заметил моего жеста, то ли посчитал что не стоит ему следовать, а может быть просто из вредности, продолжил настаивать на том, чтобы я отхлебнула из бокала. Съемка шла, если я начну возмущаться и прерву ее, то придется все переснимать заново. А это все время, которое я могла бы потратить с большим удовольствием на что-нибудь более приятное, нежели глупые телодвижения. И я приняла игру Лема.

Грациозным движением опустилась на колени около сидящего в кресле и предложила, чтобы он меня попоил из своих рук. В глазах мужчины засверкали искорки. Это было не по плану. Но и то, что делал он тоже не было в сценарии. Лем, аккуратно поднес к моим губам бокал, чтобы я отпила янтарный напиток, что я и сделала. Коньяк оказался настоящим, выдержанным. Жидкость, попав мне в рот, опалила его. Отчего я чуть было не закашлялась и раньше времени отпрянула назад. Янтарная влага тоненькой струйкой потекла по подбородку. А пара капель упала меж грудей.

Лем воспользовался этим, резко наклонившись, слизал с моего подбородка ароматные капли.

Ах, вот ты как?! Шалунишка. Играем дальше.

Я томно чуть привстала, показывая всем своим видом, что желаю, чтобы Лем очистил от коньяка не только подбородок. Он оказался совсем не глуп. И тотчас я ощутила горячий язык на своей груди. Мужчина знал толк в оральных ласках. Это стало ясно сразу же как его язык огненным вихрем закружился по моей коже. Сама того не ожидая, я начала получать чувственное удовольствие от прикосновений. Хотя обычно на меня подобные ласки не действовали. А все потому, что мозг четко понимал, это без любви, только работа. Мы же не кончаем только оттого, что моемся в душе или расчесываем волосы. А вот если в этом примет участие любимый человек, то реакция будет совершенно иной.

Язык Лема был нежен, он то скользил по коже, то совершал круговые движения, а то и вовсе едва касался крохотных волосков на теле. От съемки я даже стала получать удовольствие.

Однако все хорошее когда-то кончается. Так случилось и в этот раз. Лем закончил свое баловство, отстранившись. Мне же вдруг захотелось поблагодарить его, сделать приятное. Я запустила руку в волосы мужчины и притянула его к себе, чтобы поцеловать в приоткрытые губы. Лем с готовностью ответил на мои прикосновения. Наши языки сплелись, даря друг другу наслаждение. Это стало ясно, когда мужчина застонал. Не по сценарию. Спонтанно. Просто потому, что ему было приятно. Все же рабочий поцелуй, разительно отличается от того, когда к делу подходишь с желанием, с искоркой.

Незаметно я увлеклась, получая приятные ощущения от процесса, но при этом не забыла, что нас продолжают снимать. И чтобы сделать кадр более эффектным, разорвала поцелуй и приподняла голову вверх. Лем не растерялся, а начал ласкать языком мой подбородок, а потом и вовсе принялся покрывать поцелуями мою шею. А шея всегда была моим слабым местом. Мужчина смог отыскать те точки, от стимуляции которых по телу стала разливаться нега. От приятных ощущений, разбегающихся под кожей, настала моя очередь издать сладострастный стон.

– О, да! – воскликнула я. – Еще!

Как бы не было мне хорошо, но о ведущейся съемке забывать не стоило.

– Стоп, хватит, – заорал Родригес, отчего я вздрогнула. Лем нехотя отстранился от меня.

– И сам не гам, и другому не дам, – еле слышно прошептал мужчина.

Я улыбнулась одними кончиками губ, догадавшись, что Лема проняло конкретно.

Что ж, мне тоже понравилось, в кои то веки я получала удовольствие от процесса.

– Так, птенчики мои, все здорово. Очень здорово. Но не по плану, – Родригес оказался рядом, принявшись вышагивать из стороны в сторону. – Заказчик у нас привередливый, ему надо строго по сценарию. А что сделали вы? Я, спрашиваю? Вы – заигрались во взрослые игры. Так нельзя.

– Но ведь здорово. Меня самого пробрало, до самых печенок, – это подал голос оператор.

– Ты, вообще, заткнись, – рыкнул Родригес. – Тебя никто не спрашивает. Твое дело в окуляр смотреть, – наш Наполеон разошелся не на шутку. И какая муха его укусила?

– Молчу я. Молчу, – бедного оператора аж перекосило. Он не ожидал такой бурной реакции на свои слова.

– Александр, – обратилась к режиссеру. – Ты скажи как надо. А лучше покажи.

Ругань я не любила, и по возможности желала ее избежать.

– Что ты не знаешь как? Маленькая что ли? Или тебе надоело работать? Забыла как это делается? – чем больше беленился Родригес, тем выше поднимались от изумления мои брови.

– Здрасьте, приехали, – вырвалось у меня. – Мне может Рози позвать? В качестве арбитра? – я Александра не боялась.

– У вас по сценарию разговор и появление в кадре третьего. А вы что тут делали? – Родригес как будто не слышал меня и мою угрозу. – Быстро повторяйте сцену.