Аля Кьют - Порочный ангел

– Как дела у твоей фирмы?

Я хотела чтобы мне было все равно, но почему-то уши так и улавливали разговор мужчин, хотя мы с мамой стояли чуть в стороне и обсуждали перепланировку в гостиной.

Глеб только развел руками.

–Понятия не имею. Но дивиденды приходят, акции стабильны. Думаю, все хорошо.

–Это как? Год назад ты был по уши в слияниях и расширениях.

–Да, был. – подтвердил Москвин. –Но примерно тогда же я понял, что живу одной работой.

– Все мы живем работой, – вступил Виктор. – Разве это плохо?

Я видела и не раз, как они вдвоем с Иванычем, как танки, пытаются продавить любое мнение, отличное от их собственного. Издержки трудоголиков-богачей.

– Да я же не спорю, Виктор Алексеевич, – продолжал спокойно отвечать Глеб моему отчиму. – Но я был так занят, зарабатывая бабки, что совершенно не замечал, как проходит год за годом. Вроде совсем недавно было чуть за двадцать, и я закончил институт. А потом проснулся – мне тридцать четыре. У меня есть все, кроме самого себя. Я ни черта не видел за эти годы, кроме графиков, переговоров и аэропортов.

– Ох, молодёжь, философия, – загудел как жук Игорь Иваныч. – А если завтра дефолт? Мы в России живем, Глебушка. Здесь чревато философствовать.

– Да в том и дело, что в России нас ничего не спасет, – хохотнул Москвин. – Разве только пачка баксов под матрасом. У меня есть. Все норм.

Я не сдержалась и прыснула, а вот Лика громко расхохоталась, хотя я сомневалась, что она понимала, о чем говорил Москвин.

– Брось кривляться, Глеб. Знаем мы, что тебе Салманов отличную подстилку оформил. Не страшно даже фирму потерять, – поддел Москвина Виктор.

Глеб и не думал отнекиваться.

– Да, Кирилл крутой брокер. Я благодарен ему за помощь.

– Салманов? – заинтересовался Игорь Иванович. – Он ведь в Америке теперь. Отошел от дел.

– Для меня сделал исключение.

– В честь чего? Я не смог даже его новый номер найти, а через БестБрокер – это адские проценты и налоги.

– Мне провели через офшор. Артур Казаев помог.

– Вот оно что! – прозрел Иваныч. –С такими друзьями можно и философствовать.

– Чего и вам желаю, Игорь Иванович. Так вы как насчет Тосканы? Как раз Казаев и полетит с нами, – соблазнял толстого промышленника Глеб.

– Нет, пас. Не любит Артур московских. Обидели его в столице.

Я могла только догадываться, почему Игорь Иванович отказался от столь выгодной поездки. Вообще, дела финансовые на меня нагоняли тоску, и я невольно согласилась с Москвиным, который открылся для меня с новой стороны. Похоже, фотография для него – хобби. Эдакий пресытившийся всем Онегин. Только вместо русской глуши он летит в Тоскану, поиграть в фотографа.

– Ох, да что вы все о деньгах. Глеб, лучше расскажи о Тоскане. Мне не терпится ее увидеть, – воскликнула Лика слишком возбуждённо даже для ярого фаната Италии.

Что я пропустила? Разве она летит с Москвиным?

И почему меня это задевает?

– Лучше не рассказывать. Сама и увидишь, – вежливо, но без энтузиазма отозвался Глеб.

Игорь Иванович потерял интерес к разговору и увлекся канапе с креветками и вином.

– Возьми и Лесёнка тоже, Глеб, – вклинился в разговор Виктор, касаясь моей руки, чтобы привлечь внимание. – Она совсем замоталась с работой и учебой.

Я обернулась и сразу же оказалась под прицелом давящего взгляда.

– Ты работаешь? – приподнял бровь Москвин. – Где?

– Ой, да она продавщица в магазине, – протянула Лика. – Когда ей лететь? За прилавком путь стоит.

Я закусила губу, так отвратительно это звучало. Словно я ворую в метро, и исключительно у стариков и детей. Глеб продолжал наблюдать за мной. Неужели нельзя прекратить пялиться? Мне и так тошно на этом празднике жизни.

На помощь мне пришла мама. Хотя ее поддержки я не хотела. Вот провалиться сквозь землю было бы кстати.

– Лесь, ты же отпуск собиралась брать перед сессией. Вот и развеешься. Кому, как не Глебу доверить твой отдых?

Я взглянула на маму, едва сдерживаясь. Вот это подстава подстав.

– Действительно, Лесёнок, отдохни с ребятами. Признаться, одну я бы тебя не отпустил в Европу, а вот с Глебом – другое дело. Он за тобой присмотрит.

Да-а-а, уж он присмотрит.

На языке вертелся отказ в резкой форме, но тут я увидела, как побагровела Лика, а ее парень даже сморщился, так сильно она сжала его руку.

Черт, вот это зрелище и толкнуло меня на безумство.

– Да, конечно. Почему бы нет. Если Глеб… ээээ…

– Александрович, – подсказал отчество гостя Виктор.

– Да, Если Глеб Александрович так любезен… Было бы невежливо мне отказаться.

– Да, очень невежливо, – пропел в ответ Москвин, довольно улыбаясь.

И я поняла, что подписала себе приговор.

Разумеется, я никуда не собиралась лететь. Побесить Лику – это приятно, но проводить неделю в одном доме с Москвиным – это же ад. Мне десять минут с ним в подвале показались пыткой, а тут семь дней под одной крышей. Да еще и в доме, где он хозяин.

Нет, нет и еще раз нет.

Я почти сразу уехала с вечеринки, отказываясь оставаться на ночь. Обычно я делала так, потому что любила поболтать с Егором и надеялась, что он, наконец, сделает первый шаг. Все же между нами была симпатия, и я пыталась намекнуть, флиртовала. Только не в этот вечер. Все мои мысли занимал Глеб. Я не могла перестать вспоминать его поцелуй. Его прикосновения, его голос и близость.

Меня бросало то в жар, то в холод. Даже дома, оказавшись в постели, я не могла перестать думать о нем. Как он посмотрел на меня, когда я сказала, что поеду. Этот огонь в глазах, торжество и… Кажется, гордость.

Я не сразу поняла, что ласкаю себя. Пальцы в трусиках оказались сами собой. Когда я поняла, что почти кончаю от одних мыслей о Глебе, было уже поздно бояться или бороться. Горячая волна разрядки обняла мое тело, заставляя выгнуться и громко застонать.

Я никогда не стыдилась делать себе приятное. Наверно, именно это удерживало меня от случайных сексуальных связей. Вряд ли мужчина смог бы доставить мне оргазм. Я не питала иллюзий на тот счет. Да, возможно секс хорош, когда партнер думает о тебе, когда ты испытываешь к нему теплые чувства. Например, как я к Егору. Но того, что описывают в романах, нет и близко.

Правда, будоражащий стыд и оргазм, что я испытала от прикосновений Москвина, напрочь опровергали эту теорию. Но это ведь не отношения, не симпатия даже. Он развлекался, а я перенервничала. Вот и все.

Я запретила себе думать о Глебе. Мое тело, удовлетворенное разрядкой, дало сигнал отбоя. Я спала крепко, а утром перед работой позвонила маме и попросила извиниться перед соседом.

– Детка, как так? – недоумевала мама. – Ты же сказала, что полетишь. Глеб ведь и самолет предоставит. Это так удобно. Как можно отказаться?