Диана Хант - Небо на троих… и два дракона в подарок!

И однажды разразилась война. Страшная, разрушительная. Безжалостная и кровавая, как и всё войны. Война за главенство в мире. Война за магию. Война за Пламя.

Она длилась столетия.

Столетия бед, разрушений, горя. Столетия жизни на краю пропасти.

Мы, фениксы, дети Прапламени и истинные хозяева мира, проигрывали. Нас становилось всё меньше.

Многое ли может птица или крылатый человек против огромного ящера?!

Говорят, в исход той войны вмешались боги…

В это можно легко поверить.

Нас не истребили до конца, но…

Обе враждующих расы утратили в той войне самое дорогое.

Вторженцы потеряли своих драконов. Могучих крылатых ящеров, в которых могли оборачиваться. Теперь, даже если бы они захотели, не смогли бы улететь, не смогли бы покинуть свой новый дом, лишивший их силы и ставший для них тюрьмой. Драгхи – именно так стала называться их раса – стали пленниками нашего мира.

Фениксы же лишились огненных птиц и навсегда утратили способность возрождаться из пепла.

Вот только у нас остались огненные крылья.

Осталось небо.

И этого драгхи простить нам так и не смогли.

Мои предки поднялись на огненных крыльях на парящие горы и оставшиеся на земле драгхи не могли нас больше достать. Мы скрылись в чудом уцелевших городах, напоминающих о былом величии нашей цивилизации.

Вот только лишившись драконов, драгхи не утратили магии. Более того, им теперь не требовалось её так много, как на подпитку гигантских ящеров. Так что как маги они стали даже сильнее.

Не утратили драгхи и ненависти к нам. Не утратили зависимости от пламени в нашей магии. И стремления обладать нами.

Очень скоро нас научились ловить. А поймав, больше не убивали, а обращали в рабство.

Загнав нас в резервации, они надели на нас специальные корсеты, скрывающие огненные крылья. Нам запрещено было подниматься в небо… Так нас лишили самого дорогого. Дороже даже, чем бессмертие.

Нас лишили не просто свободы. Нас лишили самого смысла жизни.

Вольный народ тяжело пережил утрату крыльев. За тысячу лет унижений страх перед драгхами проник в самое нутро, впитался в кровь, стал инстинктом.

Мы по-прежнему оставались сильными магами и мощными эмпатами. Мы не покорились. Фениксы не рождаются в неволе, а может дело в том, что мы слишком разные… Но слияние двух рас не давало плодов и драгхи, мечтающие вырастить покорное, на всё согласное поколение идеальных магических батареек вынуждены были смириться.

Чем одержимее нами драгх, чем больше он хочет подчинить нас, тем сильнее испытываемый нами страх. Нашим мужчинам проще – у них к драгхам не столько страх, скорее ненависть.

Поэтому в эпоху Чистого Неба большее распространение получили именно женские гаремы. Фантазия проклятых драгхов по извлечению нашего огня не знала границ…

Но не так давно нам «даровали» свободу.

«Даровали» то, что итак было нашим по праву.

Вольный народ выпустили из резерваций, с нас сняли рабские ошейники. Среди драгхов появились даже борцы за наши права…

Не знаю, что должно случиться, чтобы мы снова им поверили.

После всего пережитого мы во всём видим лишь обман и манипуляции. Но сейчас это и не важно.

Сейчас важнее всего то, что я умираю от страха, сидя перед двумя высшими драгхами, наследниками одного из Двенадцати лордов-протекторов и всей кожей ощущаю пугающую силу их желания.

Было странно видеть братьев Адингтон вживую. Не на первых полосах газет, не на страницах глянцевых изданий…

Высшие драгхи – «золотой и платиновый наследники» – сидели напротив, в креслах с высокими резными спинками из драгоценного чёрного дерева. Мне же указали на низкий кожаный диван, напротив. Отвратительно мягкий – сидеть на таком жутко неудобно, и я всё время проваливалась, отчего колени грозили задраться чуть ли не выше ушей. Оттого не покидало ощущение, что драгхи смотрят на меня свысока.

Нас разделял низкий журнальный столик из вулканического стекла.

Посреди столика лежали листы бумаги с ровными, чуть мерцающими в освещении магических светильников строчками. Договор, который мне предстояло подписать, прежде чем меня избавят от клятой метки МакОртаза. Рядом играла камнями в отблесках магических мотыльков сложенная опасная бритва, стояла чернильница с кристаллами унабхиума на дне, лежало перо.

Признаться, я слабо соображала. То ли от страха перед драгхами, то ли наоборот, от собственной смелости, выброса адреналина в космических масштабах и понимания, что отступать некуда. Что сегодня моя жизнь разделится на «до» и «после», и завтрашний день будет в корне отличаться от вчерашнего.

Время, как это бывает в самых нервных и напряжённых ситуациях, демонстрировало свою пластичность. Сейчас оно сгустилось, ход его замедлился. Я бы не удивилась, если бы даже, как в Древних Песнях, обернулось вспять.

Арнэй и Даур Адингтон похожи, как две капли воды и непохожи одновременно.

Идеальные, как у всех драгхов, черты. Сдержанные и до дрожи почему-то пугающие. Выразительные, очень умные глаза, ровные носы. Узкие высокие скулы, чуть запавшие щёки, квадратные подбородки.

Различие наследников лишь в цвете волос и глаз.

У Арнэя копна золотых кудряшек, не достигающая плеч. С виду – художественный беспорядок, а на самом же деле сложная укладка специальным гелем, – в одном из интервью Даур желает брату полюбить когда-нибудь женщин также сильно, как свои волосы.

Причёска Даура более сдержанная. Непослушные локоны выпрямлены и зачёсаны назад. Такая причёска делает «платинового наследника» более взрослым, хотя все знают, что братья – близнецы.

Глаза Арнэя Адингтона тёплые. То фиалковые, то аметистовые.

Глаза Даура холодны, как льды Аркшассы и отливают вечной мерзлотой.

А вот узкие вертикальные зрачки обоих драгхов пылают пламенем.

Одеты оба брата просто, по-домашнему. Облегающие мускулистые, тренированные торсы чёрные футболки и брюки из плотной чёрной ткани. На ремнях, правда, золотые пряжки в виде изрыгающих пламя драконов, но это единственный статусный аксессуар и я чувствую себя глупо в своём лучшем платье из пудрового цвета тафты с чёрной вышивкой по подолу.

Это платье я купила для особого случая. Для своего совершеннолетия. И оно казалось мне роскошным. Но здесь, среди всей этой тяжеловесной мебели и выпирающей роскоши платье с глухим воротом, скрывающим проклятую метку и расклешённой юбкой, которая так и норовит задраться под пристальным взглядом захватчиков, кажется мне чуть ли не убогим.

Вдруг кольнула мысль, что я, похоже, останусь в этом роскошном особняке на ночь. А завтра в академии меня обязательно оштрафуют за отсутствие форменного стиля…