Диана Хант - Небо на троих… и два дракона в подарок!

– Вон, – вдруг пришёл на выручку второй дракон, с платиновыми волосами. – И зверя уведите. Мы не хотим лишних смертей. У нас же мир.

– Место, Санхар! – поспешно приказала принцесса ощерившемуся на подошедших слуг зверю. – Место… Слушаться. Иди… с ним, – она нашла в себе силы ободряюще улыбнуться юному темноволосому дракону. Можно сказать, драконёнку. Нескладному и мосластому подростку, так и пожиравшему её глазами.

Я бегло отметила, что за плечами парня как будто что-то проступает в воздухе. Точно! Призрачная, еле заметная тень. Тоже ящер. Только этот отличается от тех, что вьются в воздухе рядом с лордами. Этот тоже соткан из далёкого, чуждого нашему миру пламени. Только в нём оно намного слабее. Глуше. И дело не в том, что этот дракон совсем мальчишка, нет. Очертания энергетического ящера иные. Как будто чего-то ему не достаёт…

Лапы! Поняла я. Точно! У этого, за спиной парнишки-слуги, не было лап. И магии в нём было ощутимо меньше. Какой-то иной вид драконов?

Я чуть ладонью себя по лбу не шлёпнула. Ну конечно! Есть высшие драгхи, как лорды-протекторы и его императорское величество, и есть просто драгхи, так сказать, низшие, но упаси Пламя назвать их так в лицо. Как правило, аристократы, как герцог МакОртаз, например. Высшие – все блондины, отличаются лишь оттенками. Среди остальных встречаются брюнеты, шатены, даже рыжие.

Интересно посмотреть на их ящеров. Вживую. Не на энергетические сущности…

Все эти мысли пронеслись в голове вихрем, ураганом, буквально за несколько секунд. Ровно столько понадобилось Фирузи, чтобы подняться с колен, и, не оглядываясь больше на удаляющихся слуг и утробно рычащего Санхара, приблизиться к креслу с высокой резной спинкой, на котором восседал золотой дракон.

– Погоди, – хрипло сказал Эштард. С этими словами он поднялся и, когда я приблизилась на подкашивающихся ногах, провёл пальцами по моей щеке. Он как будто не мог до конца поверить в то, что видит перед собой.

Меня обдало волной жара от его тела и силой дикого, безумного желания.

С осторожностью, которой я (и тем более Фирузи) не ожидала от захватчика, Эштард вынул серёжку из крыла моего носа и она закачалась у лица на цепочке, соединяющей её с тиккой. С головным убором дракон церемониться не стал, просто сдёрнул его с головы вместе с покрывалом. Затем, ухватившись за горловину платья просто рванул его в стороны. С жалобным треском платье разорвалось, обнажая грудь. Спину и плечи облизал сквозняк, соски тут же съёжились.

На мне остались лишь лёгкие красные брючки, вышитые золотой нитью и стянутые у щиколоток. А также мягкие туфли с острыми, загнутыми вверх, носами. На запястьях и щиколотках – золотые браслеты.

– Право на одежду рабыня ещё должна заслужить, – отрезал дракон. – Как и на украшения.

После этого он попеременно припал сперва к одному, затем к другому соску, кусая их до боли и тут же зализывая раздвоенным на конце языком с целебной драконьей слюной.

Мужские руки смяли ягодицы. Дракон глухо, сдавленно застонал и распрямил спину.

– Снимай. Всё, – приказал он, продолжая пожирать меня взглядом.

Не смея отступить назад, я избавилась от браслетов на руках, и, не зная, куда положить их, просто бросила на пол. Они жалобно зазвенели, подпрыгивая на разноцветной мозаичной плитке. Она приятно холодила ступни. И без того напряжённые соски стали такими твёрдыми и острыми, что казалось, будь на мне платье, прорезали бы его. Затем пришёл черёд шаровар и коротеньких нижних штанишек.

Дракон отшагнул, скользя по мне потемневшим от желания взглядом.

– Повернись, – приказал он. – Медленно.

Моя сущность… душа… сознание… не знаю, как правильно обозначить своё присутствие, металось в полнейшем смятении. Я то смотрела глазами Фирузи, проживала каждое её ощущение, как своё собственное, а быть может, и в сотни раз сильнее, то наблюдала со стороны, не понимая, как лучше. Как не сойти с ума от всего этого, как не затрястись от страха, не скатиться в истерику… Не оттолкнуться стопами от прохладной мозаичной плитки и не улететь обратно, к маме. Под крылышко…

Это у меня, у Ингури, путей к отступлению не было, просто не было.

От Фирузи никто не потребовал бы такой жертвы.

Её любили. Обожали. Растили в заботе и нежности…

Мне кажется, в истерику я не сорвалась исключительно благодаря спокойствию принцессы.

Она выполняла циничные, бесцеремонные приказы дракона с таким достоинством, словно принимала полагающиеся принцессе почести. И в то же время не было ощущения, что принцесса делает одолжение, снисходит, нет. Каждый её жест был исполнен скромности и… сдержанного спокойствия.

«Вся жизнь вождя – от принцессы правящего рода до старицы – служение, – вспоминала она слова матери. – Вся, Рузи, до последнего жеста, до последнего вздоха. Помни об этом всегда».

Чего ей стоило держаться – этой влюблённой девочке, все мысли которой до сегодняшнего утра были заняты предстоящей свадьбой – только я знаю.

Она готовилась к тому, что сегодня расстанется с невинностью, с девичьей чистотой, она ждала этого, трепетала от одной мысли, что сегодня Милодар увидит её обнажённой, такой, какой её создало Пламя…

Могла ли она хотя бы допустить мысль о том, что всё случится именно так…

Горло сдавливало словно невидимой удавкой, глаза предательски пощипывало. Но в этот момент я, Ингури Рамаян, кажется, по-настоящему поняла, что значит величие правящей крови.

Оно – настоящее. Такое – не подделать, как ни старайся. Юлиана может хоть с головы до ног увешаться фамильными регалиями, хоть унитаз заказать в форме трона, из чистого золота, в бриллиантах и вензелях, не-а, не поможет. Кому-то просто не дано…

Медленно, как в кошмарном сне я повернулась, всей поверхностью кожи ощущая взгляды драконов, всю чудовищную силу их желания.

– Теперь соси, сучка, – Эштард опустился в кресло и раздвинул ноги. – И соси старательнее.

Прежде Фирузи не доводилось никого раздевать, тем более мужчин.

Повезло, что на драконе были лишь шаровары и главным препятствием на её пути оказался ремень из мягкой кожи, с пряжкой, украшенной золотым драконом. Расправившись с пряжкой, достаточно было приспустить тонкую ткань, и огромный, вздыбленный член, пружиня, качнулся в воздухе перед её лицом, бесстыже сверкая рубиновой головкой с каплей влаги на самом кончике.

– Набери как можно больше слюны, крошка, – приказал дракон, и, когда стоящая на коленях обнажённая принцесса выполнила его приказ, намотал её волосы себе на руку.

– Теперь оближи его по всей длине, смачивая слюной. Начинай с самого основания… – раздался новый хриплы приказ. – Да-а-а, дикарка. Вот так… Да… Яйца тоже вылижи…