Ольга Тимофеева - Перепиши меня

Переодевшись, беру телефон, ключи от машины и поднимаюсь наверх. Прохожу через столовую, Лесли куда-то отошла, а Эвон замечает меня, но делает вид, что меня нет. Отличный ракурс.

– Эй, – окликаю ее, но девушка не реагирует. – Эвон, – специально зову девушку по имени и это срабатывает, она поднимает голову и смотрит на меня. А я успеваю сделать фотографию, чтобы узнать о ней больше.

– Что ты делаешь? – распахивает глаза, будто я сделал что-то противозаконное. Но я разворачиваюсь и оставляю ее без объяснений. Но это определенно взволновало ее. Только почему?

Послевкусие ночной встречи так и не даёт толком уснуть. Касаюсь подушечками пальцев губ. Они до сих пор горят от того поцелуя, успев пропитаться ненавистным привкусом табачного дыма.

Первый раз была так близко с парнем и целовалась по-настоящему. Зачем он это сделал? Что хотел показать? Как вести теперь себя с ним? Сомневаюсь, что он кинется в мои объятия утром. Сомневаюсь, что дальше станет легче. Сомневаюсь, что зря не оттолкнула. Так много сомневаюсь сейчас, но в тот момент не смогла удержаться.

Будто внутри всё повернулось другой стороной. Призрачное, едва уловимое желание узнать, какого это, целоваться по-настоящему. Чтобы сводило ноги и разрывало низ живота. Не хватало воздуха, а кожа изнывала от жажды касаний. Сердце разрывалось, борясь со страхом сделать шаг навстречу.

Теперь знаю с чем сравнивать и что искать.

Так и провалившись без сна до рассвета, бросаю попытки уснуть и встаю. Достаю из шкафа белый топ без бретелей и короткий комбинезон-шорты. Спускаюсь на первый этаж. Лесли написала список того, чем они обычно завтракают. Думаю, я могу приступить к работе и показать себя, приготовив завтрак. Выбираю из списка омлет и, быстро размешав всё, отправляю в сотейник. Как же не хватает сейчас телефона, чтобы позвонить маме или написать Стелле. Но так надо было. Выйди я хоть раз в интернет, меня бы нашли. Не хотела этого. Лучше пусть моя семья ничего не знает об этом.

И, хотя удалила перед отъездом все фотографии с соцсетей, чтобы меня не узнал, всё равно могла остаться у кого-то на совместных фотографиях. И Райт при желании сможет найти. При желании.

Спустя минут пятнадцать спускаются Лесли с мужем. Кевин выпивает кружку кофе и быстро уходит на работу. Договариваемся с Лесли, что я надену Джейка, и мы спустимся завтракать, а Лесли позовёт Райта. Я бы лучше позавтракала без него, но не я устанавливаю тут правила. Молча соглашаюсь и иду к малышу.

В комнате мальчика темно из-за зашторенных окон. Бесшумно подхожу к кровати, опускаясь на колени.

– Джейк, – шепчу, проводя ладошкой по щеке. – Пойдем завтракать.

Мальчик начинает ворочаться и приоткрывает глаза.

– Еще ночь?

– Нет, – улыбаюсь в ответ и, встав, раскрываю шторы, впуская в комнату свет. – Смотри уже солнце встало.

– А мы потом пойдем на горки кататься?

– Эмм, – тяну, не зная, что ответить. – Давай спросим у твоей мамы и, если она отпустит, обязательно сходим?

– Тогда бегом к маме, – подскакивает малыш и несется через всю комнату к выходу.

– Джейк, стой, надо переодеться, – но мальчик скрывается за углом, не дослушав, а я вздыхаю. Да. Поспешила. Надо будет по-другому следующий раз. Иду следом, спускаясь на первый этаж.

– Ты чего не переоделся? – Лесли сидит перед мальчиком на коленях, спрашивая.

– Лесли, это я виновата. – Встреваю. – Не успела сообразить, как этот проказник сбежал.

– Пускай поест так. Потом оденется.

– Хорошо, – пожимаю плечами, – тогда давайте завтракать.

Сажусь рядом с мальчиком на место с торца стола. Лесли приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, но передумывает. Женщина раскладывает мой омлет по тарелкам. А мне кусок в горло не лезет. Переживаю из-за встречи с Райтом. Может он не придёт. Тоже не спал полночи. Бродил по дому. А если расскажет об этом Лесли, что сказать в оправдание?

Будем надеяться, что он действительно спит. Подаю Джейку вилку и наблюдаю, как он ловко орудует, уплетая омлет. Засматриваюсь на аппетит мальчугана и радуюсь, что ему угодила.

Слышу шорох на лестнице. Говорит только об одном. Он идёт. Решил позавтракать все же с нами. И будет есть мою еду. И комментировать это. Черт. Моя неуверенность зашкаливает сейчас. Почему всегда так боюсь чужой оценки?

По холодному, скользкому взгляду понимаю, что ничего хорошего ждать не стоит. И он полностью оправдывает мои догадки. Специально цепляется ко всему. Заняла его место, хотя тут ещё восемь свободных стульев. Пересолила омлет, хотя всем было нормально. Показательно толкает в меня тарелку, предполагая съесть все самой. Заживо поджигает. Хочет сделать больно. Опозорить. Унизить.

Но я не могу показать ему то, что внутри. Поджимаю губы, чтобы не расплакаться. Обида душит из-за несправедливых обвинений. Могла бы психануть и высказать ему всё, что думаю, но боюсь после этого потерять работу. Слава Богу, он наконец оставляет нас одних.

– Эвон, я предупреждала. – Качает виновато головой Лесли. – Он всегда такой. С отцом, со мной. Вспыльчивый и колючий. – Прикусывает губу, глядя на меня. Сомневается, но продолжает: – Но я видела его другим. Знаю, за всем этим скрывается совершенно другой человек. Но что сделать, чтобы вернуть его, я не знаю, – пожимает плечами. – Я пытаюсь не давить на него, лишний раз не повышаю голос и не устанавливаю правила, принуждая к чему-то. Но он всё чаще переходит границы и пытается всех задеть и сорваться.

– Почему он такой? – чтобы найти к нему решение, нужно знать исходные данные.

– После смерти его матери, Кевин женился второй раз. У нас родился ребенок – Джейк. Но Райт всё это воспринял как предательство. Папа предал маму, приведя в дом новую женщину. Он так и не смог понять того, что жизнь продолжается и после утраты можно и нужно находить силы жить дальше.

Так вот, что ты скрываешь за всей своей темной аурой. Обиду, что отец предал мать. Тебя все бросили и отвернулись. Предали.

Зачем только Лесли рассказала мне это? Да, я спросила, но она и не обязана рассказывать драму их семьи. Но она хотела, чтобы я знала. Зачем?

Слышу насмешливое "эй" от него, но не поднимаю глаз. Чувствую, как стоит и ждёт. Смотрит. Уверен, что всё равно сделаю, как хочет он. Райта слова задели. Как задевала любая критика.

– Эвон, – эхом разносится по столовой моё имя. Кажется, он первый раз произнёс его вслух. Протягивая звук "н" в конце имени. Словно на гитаре зажал верхнюю струну и тронул ее подушечкой большого пальца. Играя мной.

Сдаюсь и поднимаю глаза. Но ничего не вижу, кроме телефона, камера которого направлена на меня, и Райт делает снимок.

– Что ты делаешь? – говорю от неожиданности, понимая, что он что-то задумал. Но парень ухмыляется, дёрнув уголком губ. Приподнимает брови, предлагая самой пофантазировать и найти ответ на этот вопрос и, развернувшись, оставляет одну.