Мария Устинова - Их пленница

Мальчики меня пожалели. Оставили между нами пространство.

Я пялилась в темноту, тихо-тихо плакала, но Кирилл услышал. Надо мной нависла огромная тень, и я затихла, ладонью он убрал волосы назад. Раздался ласковый шепот:

– Что такое, почему плачешь? Почему сжалась, как фасолька?

Фасолька… Сейчас это смешило. А тогда успокоило. В его устах «фасолька» звучало так нежно, что я поняла: кто угодно, но Зверь из «Авалона» ничего плохого мне не сделает.

Я улыбалась, вспоминая, и смотрела в зеркало заднего вида.

Там в рассветных лучах света сияли в прозрачном воздухе красные клены и золотые тополя на обочине. Люблю осень. Все сезоны хороши по-своему, но осенью особая атмосфера. Именно осень сохранила мне больше всего счастливых воспоминаний.

И мой первый раз был осенью.

У Руслана не сложилось по бизнесу. Бесился сильно и поднялся ко мне расслабиться.

Не помню, кто начал первым. Я его успокаивала.

Целовала колючие щеки, гладила грудь в расстегнутой рубашке. И как-то одновременно до нас дошло, что мы мужчина и женщина, и поцелуй у нас получился глубокий… Необычный. Знаете, такой, что прерывать не хочется. А хочется стать ближе.

Я прижалась к нему, и мне так нравилось его могучее тело, что ладонь сама играла с мышцами на груди, животе, а потом скользнула ниже… Руслан сказал, что еще немного и он не сможет остановиться. И чтобы я не дразнила взрослого мужчину, маленькая девчонка. А я смеялась и, хотя страшно было до одури, было и приятно и эти чувства так волновали, превращая мой живот в пульсирующий сгусток, что руку я убирать не хотела.

А он…

А я…

Да какая разница. Оказались мы в одной постели и там сходили с ума от страсти.

Первой моей страсти. И больно было совсем чуть-чуть. И шептал он мне такие слова, что я в жизни не слышала. И потом не хотелось из постели вылезать. Хотелось… Хотелось, чтобы Зверь пришел и разделил наше счастье и ему бы досталось мое тело, как доставалось его брату.

Вот чего я хотела.

Желания и страсть юной девушки по уши влюбленной в двух мужчин, кроме которых не было никого на всем свете.

Не могу сказать, что это я выбрала Руса. Не могу. Скорее, он меня.

До сих пор помню его горячее хриплое дыхание. Могу вызвать образ нас в постели, если закрою глаза. Не стану утверждать, что того же самого не могло произойти со Зверем. Просто так получилось. С той же вероятностью моим первым мужчиной мог стать он.

И секс с ним был хорош – нежный, горячий. Мне особо не с чем сравнить, но после стало лучше, чем до.

Зверь только злился, что мы без него… И то не на меня – на Руслана. Когда застал нас и всё понял, в такую ярость пришел…

Все равно мне было хорошо с ними.

Но все хорошее, как и плохое, заканчивается.

– Ты так улыбаешься! – проорала Лера, наклонившись ко мне. – Как будто в лотерею выиграла!

Я улыбнулась еще шире.

Сестрица, набрав воздуху побольше, заорала опять:

– Выруби свой тухлый музон!

Я выключила, в салоне на полуслове повисла тишина, а Лера еще не перестроилась:

– Что мне делать?! – проорала она и смутилась, когда я прищурилась от перегруза в правом ухе. – Меня из-за тебя увели, чего теперь от твоих психов ждать?

– В ближайшее время лучше уехать из города, – честно сказала я. – На всякий случай.

На самом деле, я не знала, чем это ей грозит. Но лучше перестраховаться.

Сестрица выругалась.

– Это не навсегда, – я пожала плечами, сворачивая к ней во двор. – Через пару месяцев сможешь вернуться.

– А ты не боишься? Они же знают, где ты живешь.

– Они ко мне не приходят, – ответила я.

– Почему? – нахмурилась она.

– Не знаю, – честно ответила я.

Я и вправду не знала. Парни ни разу не появились у меня, хотя их ничто не держало. Вместе или поодиночке они могли прийти ко мне, молча перебросить через плечо и унести в «Авалон» или куда угодно.

Я правда не знала, почему ни разу не видела их здесь.

Сестра что-то пробормотала насчет того, чтобы я разобралась со своими мужчинами.

– Скажи спасибо, что я за тобой пришла, – посоветовала я. – Могла и не приходить. И кто бы тебя тогда забрал от Зверя, а? Лучше маме позвони, скажи, что все в порядке, а то она ждет у меня.

Лера сердито хлопнула дверью. На меня злиться куда проще, чем на Зверя, вот она и лютует. Знает, что я права. В этом городе только один не боится Зверя – его брат. Ну, еще я.

Я устало переключила передачу и вырулила на дорогу. Глаза слипались от усталости. Можно ехать домой.

Рассвет выглядел очень красиво. Почему-то рассветы красочнее закатов, хотя всегда считала, что должно быть наоборот. Но по утрам красок больше, они ярче. Я смотрела в малиново-золотое небо и думала о них. Ох, мальчики…

Вспомнила, что Зверь вырезал на груди мое имя. Голый по пояс, он стоял перед зеркалом, кромсая себя по черточке любимым ножом. Имя у меня не короткое. Ему было больно, но резал он наверняка с нездоровым удовольствием. Промокал кровь, ждал, пока заживет.

Каждый день смотрел на себя в зеркало, любовался моим именем из шрамов.

Мой любимый больной Зверь.

Но чем я лучше, если за кекс с посыпкой отдала ему свое сердце? Ладно, не за кекс – за все, что он для меня сделал.

Зачем же он испортил шкуру безобразными шрамами? Свое тело он любил. Довел его до совершенства, украшал татуировками и пирсингом. Раньше, когда я была с ними, он отдавал мне кольца из сосков, если становился зверем.

До сих пор помню его нежную улыбку, волосы, колышущиеся на ветру. Голый, он стоял по колено в траве, а я не могла отвести глаз. Сжимала в горсти кольца из его сосков, еще хранящие тепло.

Тогда я сжала их покрепче и поцеловала собственный кулак. Я так горячо любила моих мальчиков.

Никому, никому не расскажу об этом. Я самой себя стеснялась – той, какой я была. Понимала, но стеснялась. Это только наше, общее. Маленькая сладкая тайна на троих.

Мои тайные воспоминания слишком шокирующие для окружающих.

Но какими же они были классными…

Я въехала во двор и с облегчением вздохнула. Машина ползла из последних сил. Она мне так надоела своим кашлем, тряской и почти сдохшими амортизаторами, что я даже к подъезду не стала подъезжать. Бросила ее на въезде.

Выбралась, потянулась, рассматривая тихую сонную многоэтажку. Люди потихоньку просыпались – всем на работу.

А мне пора домой. Ждать и надеяться, что завтра будет лучше, чем сегодня.

Я вошла в квартиру и привалилась к двери.

Ноги гудели, вымоталась я так, будто не с бывшими встречалась, а вернулась с войны.

Прямо напротив была открытая дверь на кухню. Через нее я видела окно, в которое вползало прозрачное холодное утро. Моя маленькая квартира бывала жутковатой ночами. Такая тихая, что иногда здесь мерещился шепот прошлого. Утро вернуло ей жизнерадостность. Ей, но не мне.