Анн-Мари Вильфранш - Тайны любви

Подобрав в тон галстук и носовой платок Для нагрудного кармана, он подошел к большому зеркалу в спальне, чтобы оценить результаты своих усилий. Арман остался доволен своей внешностью. Аккуратно подстриженная линия черных усов придавала особую выразительность верхней губе, волосы на висках и затылке завивались кольцами. Ах, сколько женщин находили эти кудри восхитительными и, целуя Армана, накручивали их на пальцы, которые очень часто были украшены не только обычными бриллиантами, но и обручальными кольцами.

Женщины никогда не приходят вовремя, да и никто от них этого не ждет. Только законченный тупица может надеяться на пунктуальность молодой особы, идущей на любовное свидание к мужчине домой. Прийти точно в назначенный час было бы равносильно признанию в том, что ее страсть также велика, как и его, а может быть, и больше, что она горит желанием прижаться губами к его губам и предаться ласкам. Возможно, так оно и есть на самом деле, но ни одна женщина не сознается в этом из опасения предоставить любовнику чересчур большую власть над собой.

Самоуважение, подкрепленное необходимостью напомнить о приличествующей ее полу скромности, требует от женщины, чтобы она всегда опаздывала на свидания. Таким образом она старается создать впечатление, что не действует по собственному желанию, но от щедрот сердца оказывает великую милость докучливому поклоннику, соглашаясь встретиться наедине. Будучи знатоком женских уловок, Арман ничуть не удивился опозданию Мадлен на четверть часа.

Осень стояла теплая, однако на Мадлен была роскошная шуба до пят из чернобурки и «аленькая черная шляпка, облегающая голову и украшенная сбоку алмазной булавкой. Возможно, улицу Тюрбиго все-таки продувал холодный ветерок, потому что щеки Мадлен очаровательно раскраснелись. С другой стороны, румянец мог не иметь никакого отношения к осенней непогоде, но свидетельствовал; о тайном жаре сердца. Арман спешил быстрее покончить с формальными приветствиями, насколько позволяли хорошие манеры; теперь, когда он залучил Мадлен в свой дом, нетерпение стало совершенно невыносимым. Он поцеловал по очереди руки в перчатках, а когда те были сняты, снова склонился к рукам, целуя мягкие ладони и внутреннюю сторону, запястий, при этом у него чуть не закружилась голова от аромата изысканных духов.

Он помог гостье снять великолепную шубу, но не успел повесить одеяние; Мадлен повернулась, прижалась к нему и, обняв обеими руками за шею, горячо поцеловала. Он мог гладить ее спину сквозь одежду только одной рукой, так как на другой висела объемистая шуба. Но когда Мадлен, не отрывая губ, скользнула рукою вниз и нащупала продолговатое затвердение под брюками, он сбросил меха на пол и принялся обеими руками ласкать стройную спину с изящными выпуклостями.

Не прошло и двух минут, как они были в спальне, где Мадлен, к огромному удовольствию Армана, позволила раздеть себя. Под серебристой шубой на ней был элегантный свитер из тонкой шерсти в косую черно-белую полоску и короткая, на сантиметр выше колена, черная юбка в мелкую складку. В талии свитер был перетянут широким ремнем из черной блестящей кожи с искусно выделанной круглой золотой пряжкой. Сдернув шляпку и бросив ее вместе с перчатками на стоявший рядом стул, она протянула руки Арману, как бы желая сказать этим милым жестом «я твоя, делай со мной все, что хочешь».

Наделенная щедрым провидением длинными и стройными ногами, Мадлен была почти одного роста с Арманом. Когда они стояли рядом у кровати, ей потребовалось лишь слегка приподнять красиво причесанную голову, чтобы Арман мог поцеловать ее. Обняв овальное лицо Мадлен ладонями, Арман покрывал бесчисленными поцелуями полные губы, глаза, тонко выщипанные темные брови, широкий и гладкий лоб. Легко можно себе представить, как нарастало возбуждение Армана, требуя выхода, но торопливость испортила бы все дело, и, прежде чем Арман коснулся груди, обтянутой узким свитером, Мадлен едва не задохнулась от поцелуев.

Ах, этот головокружительный миг, когда любовник впервые прикасается к мягкой груди и лишь безмолвным вздохом выражает свой восторг! Арман не переставал удивляться тому факту, что, в то время как едва ли не каждый художник, когда-либо державший кисть в руке, не отказал себе в удовольствии изобразить возлюбленную с обнаженной грудью, поэты, как правило, избегали воспевать нежные округлые прелести. Единственным исключением было достопамятное стихотворение Верлена «Вчетвером».

Грудь, наполняющая руку наслаждением,

Тяжелая грудь, властная, гордая и дразнящая,

Трепещет и волнуется и знает, что победила нас,

Исподволь любуясь нашим поражением.

Но Верлен был особенным поэтом. Что касается остальных стихотворцев, то недостаток интереса к женской груди с их стороны Арман считал непростительным.

Когда трепетные пальцы Армана достаточно ознакомились с формой сочных гранатов Мадлен, он потянулся к пряжке на ремне. Колени Мадлен слегка дрожали. Несколько секунд Арман изучал секрет застежки, затем расстегнул пояс, и тот упал на ковер. Но прежде чем он протянул руку, чтобы приподнять дорогой свитер и, возможно, неосторожным движением нетерпеливого любовника повредить его, Мадлен отступила на шаг назад и, скрестив руки, сама сняла свитер через голову. Беспокоилась она зря, ибо Арман отнюдь не был неуклюжим новичком в деликатном искусстве раздевания хорошеньких женщин. Но Мадлен была верной женой на протяжении восьми лет, и ей некогда и неоткуда было узнать о всех тонкостях любовных игр, в том числе об удовольствии полного подчинения партнеру.

Арман ловко расстегнул юбку, и та, шурша по шелковым чулкам, скользнула на пол. Мадлен перешагнула через нее, а затем небрежным движением стройных лодыжек избавилась от лакированных черных туфель. И тут Арман, издав восхищенный вздох, в радостном изумлении воззрился на возлюбленную. Видимо, также, как и он, она немало потрудилась над выбором одежды, желая в первое свидание, значение которого переоценить было невозможно, произвести на любовника незабываемое впечатление. В результате при взгляде на ее нижнее белье захватывало дух.

Оно не было вычурным, но изысканно контрастировало с черно-белой строгостью верхней одежды. Ярко-красная сорочка из тонкого шелка с прямым вырезом, приоткрывавшим грудь, с тончайшими бретельками на округлых плечах тесно облегала упругую грудь и манящую аккуратную выпуклость живота. Спереди между двумя холмиками было вручную вышито сложное переплетение из цветов, бутонов и листьев.

— Ты выглядишь потрясающе! — прошептал Арман.

Несмотря на опыт в обращении с женщинами и находчивость в словах, он был настолько потрясен открывшейся ему красотой, что на время утратил дар речи, столь сильны были чувства, бушевавшие в его сердце. Мадлен улыбнулась его словам, приняв их как должное, потому что, невзирая на банальность, именно таких слов ждет и требует женщина от возлюбленного.