Линда Джонсон - И никакого секса

Нина подавила вздох, напомнила себе, что до толстухи уборщицы он точно не опустится, и вернулась к пыли.

Через полчаса она, как и было оговорено заранее, постучала в дверь кабинета работодателя.

– Войдите, – холодный безэмоциональный голос. Ничего-то его владельцу не нужно.

Нина робко потянула за ручку и, остановившись на пороге, произнесла:

– Я закончила, Марк Викторович.

– Хорошо, – равнодушно ответил тот. – Деньги в коридоре. До свидания.

– До свидания, – пробормотала Нина, прикрывая за собой дверь.

Деньги действительно лежали на полочке в коридоре, как обычно. Нина сунула купюры в карман кофты, надела старое потертое пальто, обула видавшие виды полусапожки, на голову натянула вязаную шапку и с сумкой в руках вышла из квартиры.

Дома ее не ждали, на улице было не так уж и холодно, а потому Нина решила просто пройтись по улицам, подышать свежим воздухом, может быть, поглазеть на витрины. Все развлечение. Хотя бы что-то ей доступно…

Ночь укрыла город черным покрывалом с белыми пятнами снега. В тишине, не нарушаемой ни единым звуком, спал в своей городской постели Марк. Разметавшись на кровати, он снова видел тот самый, единственный кошмар, снившийся ему каждый год накануне дня рождения.

Марк опять стоял за дверью гостиной, в родительском доме, внимательно, затаив дыхание, слушал разговор Андрея и Алисы, невесты Марка. Завтра ему должно исполниться двадцать, он давно влюблен в белокурую голубоглазую красавицу на год младше нее. Завтра он собирался сделать ей предложение. Кольцо было куплено и ждало своего часа в спальне Марка. Вот только то, что он слышал, замораживало тело, заставляло скручиваться внутренности в тугой комок.

Восемнадцатилетний Андрей и девятнадцатилетняя Алиса выпили пива, Андрей – чуть больше, слышно по его речи, Алиса – меньше, говорит пока связно.

– Марк… Мой старший братик… Никогда терпеть его не мог… Ты видела? Мы все, папа, мама, я, все высокие… Под два метра… А он?.. Метр шестьдесят четыре… В кого только… Папа даже… анализы делал… Проверял, его ли… сын… Его… Знаешь, как мы зовем… его… между собой?.. Гном. И все. Сразу ясно, кто это.

Андрей пьяно расхохотался. Алиса весело захихикала.

Марк проснулся в своей постели. Опять. Все опять повторилось. Каждый год одно и то же. Те слова он выучил наизусть. Гном. Вот как любимые родственнички звали его. И ДНК-анализ делали. А то вдруг его, Марка, подкинули в семью «нормальных» людей!

Марк скривился. Утром они объявятся, словно ничего и не было. Мать станет обнимать его, отец – похлопывать по спине. Андрею придется пожимать руку. «Мой старший братик… Никогда терпеть его не мог…»

Марк почувствовал себя лицемером. Давно надо было их послать на все четыре стороны, снять всю наличку со счета и сбежать куда-нибудь в Канаду. А он, трус, боится. И каждый год принимает их у себя.

С Алисой Марк порвал на следующий день. Она потом еще пыталась названивать, подсылала братца. Но Марк сменил номер, а Андрея отправил на всем известные три буквы. Сука. Больше отношения с женщинами Марк не пытался строить. Хватало случайного секса.

Понимая, что больше не уснет, Марк поднялся с постели, хлопком включил свет и отправился в коридор, а затем и в ванную – умываться. Нужно смыть с себя все горькие воспоминания.

Покончив с этим, он вышел на кухню, посмотрел на часы. Четыре сорок пять. Отлично. Просто превосходно. И пяти часов не проспал. Опять днем придется сидеть или на энергетиках, или на крепком кофе.

Выругавшись, Марк погасил везде ненужный свет и направился в кабинет – работать.

У работодателя сегодня был день рождения. Как и положено, должны были прийти гости. Нина слышала отрывки разговоров по телефону. Как слышала и тон работодателя, далекий он восторженного. У нее складывалось ощущение, что гостям, его родным, этот праздник нужен намного больше, чем самому имениннику. Он ходил по квартире смурный, смотрел исподлобья. И так неразговорчивый, сейчас он больше всего напоминал этакое вселенское зло, намеренно разбуженное какими-то идиотами. Молчаливое зло, следует заметить. Даже по телефону он отвечал отрывисто и резко. И тон, и поза его прямо кричали: «Да отстаньте уже от меня!»

Нина и не приставала. Она пряталась по комнатам квартиры и старалась не попадаться работодателю на глаза. Снова не выспавшись, она сцеживала зевоту в кулак и думала о завтрашнем дне.

Завтра она не работала. В вузе, где она училась заочно, тоже не было занятий. На улице значительно похолодало, значит, просто так не погуляешь. Значит, придется оставаться дома. Ужас. Полный кошмар. Ворчание матери, постоянное, обвиняющее, Нина дольше полчаса выносить не могла.

Отец завтра работает, ему повезло, сбежит от надоевшей жены. А ей, Нине, придется остаться дома и слушать, слушать страдания той, кто не смог найти себя в этой жизни.

Телефон работодателя снова зазвонил. «Битлз». «Желтая субмарина». Нина не понимала этой страсти к ретро-песням, но пока работала здесь, многие, в том числе и англоязычные, выучила чуть ли не наизусть. Пришлось.

– Да. Да, спасибо. Нет, ничего не надо. Завтра. На работе, – отрывисто отвечал работодатель в соседней комнате.

Двери были открыты. Работодатель не стеснялся. И правда, кого там стесняться? Поломойку?

Нина мысленно хмыкнула про себя и вернулась к стиранию пыли. Еще полторы комнаты, и все сделано. Можно брать деньги и уходить.

Нина подавила вздох. Ей нравилось здесь, в этой квартире. Да что там, не только в квартире. Работодатель ей тоже нравился. Спокойный, не орет постоянно, вежливый. О лице и фигуре вообще можно не говорить – заглядение. Но Нина – не Наташка, она никогда не сможет выпалить в лицо мужчине даже предложение о свидании, не то что признание в любви. А потому все, что оставалось, – это любоваться работодателем издалека. И иногда видеть его во снах.

День можно было считать не удавшимся. Впрочем, как и любой день рождения. Все они проходили как под копирку: звонки на личный и рабочий мобильники, ожидание гостей, застолье… И слова, слова, слова. Их, этих слов, было слишком много. Марк не верил ни одному из них, пропускал их мимо ушей, но был должен выслушивать все, что ему говорили.

Родственники, как обычно, пришли вечером. Все трое нарядно одетые, они излучали довольство собственным положением и уверенность в себе. Отец и брат надели классический костюм-тройку, с белоснежной рубашкой и черным пиджаком, а главное – с галстуком-бабочкой. Мать демонстрировала всем желающим свою идеальную фигуру и была одета в ярко-красное обтягивающее платье до середины икры.

Повесив в шкаф теплые шубы, гости прошли в зал, расселись в кресла.