Аида Янг - Шанс на любовь 2. Грешные чувства

– Трус! – прошептала она, подняв на меня глаза полные слез.

Глава 4.

Тимур.

Я готов стать трусом, ублюдком, последним ничтожеством – лишь бы получилось ее переубедить. Пусть злится, бьет меня, кричит… Только пусть перестанет смотреть глазами, полными боли. Я видел, как ее тело бьет мелкая дрожь, а из глаз, тонкими струйками, продолжали течь слезы. Эти слезы рвали мне душу. Перестань плакать. Твои слезы раздирают меня на части. Прекрати, малышка. Я же нежелезный. Я чувствую, как тебе плохо. Мне хочется застрелиться.

– Зачем ты так с нами? – еле слышно сказала она, сбрасывая мои ладони со своих плеч, смотря прямо мне в глаза.

– НАС нет и никогда не было, – резко ответил ей, смотря ей в глаза. Осмотрелся вокруг., Убедился, что нас никто не слышит.

Нужно было рубить, резко, одним махом, не оставляя ни малейшего шанса на надежду. Надеялся, что ТАК она поймет и не станет ворошить прошлое.

– Ложь. Ты можешь сколько угодно врать, но я видела другую правду той ночью, – шептала она, так, чтобы слышал только я. А мне казалась, что она кричит. Ее смысл слов меня оглушал, заставляя сотрясаться от их смысла.

– Не вынуждай меня снова уехать. Я уже жалею, что вернулся, – с силой сжал челюсти, чтобы не выдать своих эмоций.

Очень жалел. Нужно, как можно быстрее покинуть родную страну, пока у меня еще есть силы на это. Едва увидев ее, у меня начались ломки. Хотелось отчаянно к ней прикоснуться. Сжать в своих объятиях, как раньше. Ни о чем не думая, просто вдохнуть запах ее волос.

– Проваливай! Вместо того, чтобы любить друг друга, ты сбежал. Убирайся! Это так по-мужски, – прошептала она, стукнув меня своим кулачком в грудь.

Она прикрыла глаза и тяжело задышала… Ее кожа стала совсем бледной, а веки трепетали, выпуская наружу прозрачные капли.

– Ты себе все придумала. Это не любовь. Это ошибка. Забудь, – прошептал я.

Я поднял руку к ее лицу и стал вытирать слезы с ее щеки.

– Никогда. Ни за что. И я тебе не верю. Ты вернулся ко мне, – она открыла глаза, накрывая мягкой ладошкой мою руку.

Прикосновение ее кожи к моей заставило меня резко одернуть руку, как от мощного разряда тока.

– Я вернулся по просьбе мамы. Через три дня я улечу. Не превращай эти дни в ад, СЕСТРЕНКА, – я засунул свою руку в карман, ощущая, как кожа горит огнем, словно от ожога.

Да, я сейчас намеренно назвал ее сестрой, чтобы она, наконец, поняла, что я ее БРАТ. Между нами глубокая пропасть, которую нам не преодолеть. Нельзя сближаться, даже если наши сердца кричат об обратном.

– Я больше не считаю тебя своим братом. Ты – моя любовь и боль, – прорыдала она, притягивая меня к себе за футболку. Видно было, что мои слова ее убивали, ранили глубоко и смертельно. Именно этого я добивался, чтобы убить все ее чувства, чтобы смогла избавиться от этого наваждения и продолжала жить дальше.

– Остановись, нельзя, – убрав ее пальцы, я отступил от нее на шаг. – Не хочу слышать.

Было больно слышать ее признания, и чувствуя то же самое, не иметь возможности ответить взаимностью. Я любил ее больше жизни своей извращенной неправильной любовью. Знал, что мне не излечиться и гореть в этом аду вечно, но я не позволю ей жить в этих муках. Она достойна лучшего, но не со мной.

– Мне не стыдно говорить тебе об этом, – всхлипнула она, вытирая свои слезы дрожащими пальцами, указывающими, что она на грани.

– Прошу тебя, не усложняй. Держи лекарство и успокойся, пока тебе не стало плохо, – я видел, как она тяжело дышит и понимал, пора прекращать этот разговор. Ее слабое сердце. Может не выдержать этих эмоций, моей жестокости, которую я обрушил на нее.

– Оно мне не нужно. Пусть станет плохо. Не хочу жить. Или с тобой, или никак, – оттолкнула мою протянутую с лекарством руку.

Глупая, упрямая, малышка – она ничего не хотела слышать. Как бы мне хотелось сказать, что без нее, мне тоже не хотелось жить. Последую за ней к самому дьяволу в преисподнюю, где буду гореть в пламени ада. Меня там давно дожидаются. Именно там мне самое место.

– Рина, пожалуйста, прекрати. Ты не можешь меня любить. Ты путаешь свои чувства с привязанностью. Ты никого не знала, кроме меня. Ни с кем не общалась. Вокруг полно парней, оглянись, – быстро приблизился к ней, обхватив ладонями ее плечи.

– Да, полно. Только люблю я тебя. А ты меня, – выдыхая, шепотом сказала она и улыбнулась сквозь слезы.

В висках громко запульсировало. Ее слова поражали, заставляли биться в конвульсиях мое терпение и выдержку.

– Малыш, прекрати, – шептал я.

– Тот малыш, которого ты знал, умер. Осталась только девушка, которая безумно скучала по твоим нежным губам.

Глубоко вздохнув, я прикрыл глаза. Уже не в силах сдерживаться, прорычал в голос.

– Рина, мы с тобой брат и сестра. Этого уже не изменить. Я всегда тебя любил и буду любить, но как брат. Другого не может быть. Хватит! Остановись! – разжал свои напряженные пальцы, сглатывая ком, который подкатил к горлу от ее слов. – Нас нет и не будет никогда.

С силой вложил в ее руку таблетки и отошел от нее на шаг. Покачал головой, не сводя взгляда с ее глаз, окончательно потеряв способность говорить. Уже хотелось просто выть, крушить стены и просто сдохнуть от мысли, что это конец. Я сам поставил эту жирную точку, которая лишила меня рассудка.

Развернулся к ней спиной и сделав пару шагов услышал в спину:

– Я тебе не верю, Тимур. Ты лжешь, – крикнула она.

Ускорил шаг, с силой сжал кулаки, чтобы не заорать во всю глотку. Подойдя к мотоциклу, резко подхватил улыбающуюся Лолу и усадил на своего зверя. Не обращая внимание на всеобщий смех и комментарии, завел мотор и резко сорвался с места. Плевать на всех. Было даже совсем не жаль использованную Лолу, которая ничего не подозревая, как похотливая кошка, терлась о мою спину. В голове была одна мысль, чтобы Рина не плакала, только бы не лила по мне слезы. В детстве они действовали на меня, как серная кислота, разъедали нервы и выжигали из мозга всю решимость, заставляя непременно отступиться. Сейчас не тот случай. Я не мог поступить иначе. Не оглядываясь, под рев мотоцикла удалялся подальше к чертовой матери. Выжимал на спидометре бешеную скорость, чтобы не успеть рассмотреть ее мокрые щеки. Мой зверь уносил меня все дальше и дальше, чтобы я не совершил еще большей ошибки, чем та, что до сих пор снилась мне ночами, мучая своими яркими картинками.

Глава 5.

Притормозив за поворотом, я снял шлем и повернулся к Лоле.

– Извини, у меня дела. Я тебе наберу, – холодно, без эмоций процедил свою стандартную фразу, заготовленную для надоедливых девчонок.

– Тимур, какого хрена? – заверещала она, покрываясь пятнами от злости.

Меня нисколько не трогала начинающаяся истерика моей спутницы. Только хотелось, как можно быстрее избавиться от нее, и остаться одному. Слишком много произошло событий за этот день, которые были способны вывести меня из равновесия.