Сандра Бушар - Отец моей подруги

– Ты пить-то будешь? – с едва скрываемым сарказмом хмыкнул Виктор Семенович, и мне стало так чертовски стыдно! Показалось, словно он знает о моих чувствах к нему и просто смеется над ними у себя в душе. От обиды на глаза навернулись слезы, и я резко выдернула бутылку и приложила ее к своим губам. Жидкость полилась по моему горлу прямо в желудок, я совершенно не чувствовала вкуса. И пила бы дальше, не одерни меня мужская рука. Перевела растерянный и недовольный взгляд на Виктора Семеновича, а тот хмуро ткнул пальцем на отпитую часть. – Это не вода, Аль! Ты в своем уме?

Водка ударила по голове сразу, будто кувалдой. Я еще не успела вздох сделать, как на губах появилась блаженная улыбка, а страхи куда-то пропали. Расстегнув шубу, потому что вдруг резко стало жарко, уперла руки в боки и простонала:

– Ой, да ладно вам. Вы что, мой папочка?

– Нет, я не твой папочка, – многозначительно и чертовски медленно протянул он, будто пытаясь вложить в эти слова намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. Виктор Семенович опустил взгляд, оценив мое платье. Судя по сбившемуся дыханию, ему понравилось. Затем он резко вернулся к моему лицу и закатил глаза. – Значит, не пила никогда водку, да? А ела когда последний раз?

Я задумчиво отвела взгляд, прикидывая в уме. Все тяжелее становилось стоять ровно, тело все чаще качало из стороны в сторону.

– Дай подумать… Пять, десять, пятнадцать… Точно, вчера вечером!

– Отлично, блядь… – с укором, видимо, себе самому, прорычал мужчина под нос, закрыв лицо ладонями. И выглядело это так мило, что я несдержанно усмехнулась вслух.

– Ой, и что такого, – перетаптываясь на месте, я вдруг решила, что безумно хочу в клуб. И вообще танцевать! Мои бедра крутились под воображаемую музыку, и мужчина следил за этим, как завороженный. – Я совершеннолетняя. Причем давно.

– Я знаю, – не задумываясь, выпалил тот, и я на секунду задумалась, зачем ему вообще нужна была эта информация? Но мысли отошли на задний план, когда он вдруг протянул: – Так сильно замерла? Садись под плед, погрею тебя.

Послушно кивнул, я буквально упала на «лавку», оказываясь в опасной близости от мужчины. Его парфюм показался таким нежным и между тем с ароматом власти и уверенности, отчего легкие мои блаженно трепетали. Я как можно осторожнее повернулась так, чтобы нос мой утыкался ему в шею, и вдруг осознание одного простого факта меня просто убило наповал. Как он мог вообще узнать, что я «так» сильно замерзла? Все просто – мои соски встали дыбом, и он это заметил.

Тело предательски одеревенело, мир вокруг замер. Нежели он и вправду разглядывал мою грудь? А что, если… Нет, не может быть!

– Ноги совсем голые, – недовольно мотнул головой Виктор Семенович, а затем сделал нечто совершенно невероятное, не поддающееся никаким объяснениям и моей приземленной логике, – закинул мои ноги себе на колени и принялся растирать икры с бедрами своими горячими руками.

– Виктор Семенович? – хрипло прошептала я, нервно облизывая пересохшие губы. Я так жадно вдыхала его аромат, что перед глазами темнело. А может, темнело совершенно по другой причине…

– Ммм? – не поворачивая ко мне головы, он продолжал активно заниматься своим делом, с такой ответственностью, будто выполнял стратегическое задание на военном объекте. И только когда я не ответила, мужчина повернулся ко мне и заглянул в глаза, вопросительно приподняв бровь. – Чего тебе, Аль? Не видишь, я занят.

Я не знала, что делаю. Не знала, кому вообще это нужно, но просто не могла остановиться. Все казалось таким естественным и правильным в тот момент, что сомнений не возникло.

– Вы так вкусно пахнете… – с придыханием выпалила я и, будто пытаясь это доказать, зарылась носом в ложбинку на его шее и вдохнула аромат ртом. – Ах…

Глаза его потемнели в тот же миг, а из горла вырвался рваный, хриплый рык, будто он запыхался. Мужчина инстинктивно обхватил мои ноги, и я почувствовала, как усилилось его сердцебиение.

– Все ясно… Тебе нельзя было пить, малыш, – ласково прошептал он в такой экстремальной близости от губ, что пришлось промотать слова в голове трижды, чтобы уловить их смысл. А затем он поднял одну руку и заправил выбившийся белокурый локон за ухо. И было в этом простом жесте столько нежности и заботы, что по телу волнами разлетелось приятное томление.

– Малыш, – эхом повторила я, распробовав странное слово на языке. Виктор Семенович пристально следил за движением моих губ. – Но я не малыш.

– И кто же ты, Аль? – с детским сарказмом хмыкнул тот, чем ударил мне в самое сердце. Мужчина не воспринимал меня всерьез! Для него я лишь какая-то шутка? – Тебя от водки по щелчку пальцев повело.

Сжав губы в тонкую линию, я сглотнула обиду и отчеканила по слогам:

– Я – взрослая девушка, ясно! – Виктор Семенович лишь странно засмеялся, мол, мое утверждение забавно; а я так хотела убедить его в своей правоте, что выпалила первое, что пришло в голову: – У меня вообще-то было много п-парней, понятно вам?

А тут он вдруг резко замолчал, и губы его вытянулись в пугающем оскале.

– И сколько же их было?

Он смотрел требовательно, будто отступать не собирался, и выглядел так, будто намерен был выбить из меня ответ всеми правдами и неправдами.

А я, что? Прикусив губу, пыталась выкинуть из памяти того самого первокурсника, что убил всякие мечты и грезы о сексе и растоптал этот процесс раз и навсегда. Секс с ним был не просто ужасен, это оказалось тем единственным событием, которое я мечтала выкинуть из памяти раз и навсегда.

– Пять! – выпалила я, но тут же задумалась: а не мало ли? И для солидности добавила: – Или десять. Не помню даже… А, может, вообще пятнадцать! Кто их там считает, правда?

Виктор Семенович прорычал что-то невнятное сквозь стиснутые зубы, и мне удалось распознать лишь: «а я тут переживаю» и «думал, такая вся невинная».

– Что-что? – придвинувшись еще плотнее к мужчине, я пыталась услышать еще хоть что-то, но он вдруг повернулся с таким озабоченным и воодушевленно-коварным взглядом, что тело мое моментально зажглось, как спичка.

– А-а-аль, – хитро протянул он, сузив глаза. – Я тут придумал более приятный способ не умереть от холода.

– И какой же? – я деловито подняла подбородок повыше.

Пусть выкусит и знает, что я тут ни какая-то невинная жалкая овечка! Но весь мой энтузиазм улетучился в корень, когда его пальцы подцепили мой подбородок, поворачивая лицо в нужную сторону. К нему, лицом к лицу.

– Тебе понравится, – пообещал он уверенно и так властно, что я едва не застонала в голос.

Губы мои распахнулись, и он принял это, как предложение, накинувшись на них так жадно и дико, что мир вокруг поплыл. Его язык был таким наглым и требовательным, подавлял мой любой энтузиазм. И все, что виделось в этом, – его бешенное, необузданное желание.