Ясмина Сапфир - Охотница и чудовище

Я прибавила шагу.

И надо же было, чтобы на меня сверху свалилось нечто.

Вернее – некто. Красавчик, прах его побери!

Весь из себя такой правильный, без недостатков.

От неожиданности я выронила сумку. Пришлось спуститься в самую тьму. Овалы ближайших фонарей, как назло, освещали все, кроме клочка тротуара, куда вывалились мои пожитки.

Незнакомец бросился помогать, и я хорошо его разглядела. Вот на него фонарь, словно по особой симпатии, излил весь свой белесый свет.

Густые кудри заиграли золотом. Правильные черты лица – в меру загорелого и в меру светлого – с радостью нащелкали бы для модной рекламы лучшие фотографы. Да и тело не упустили бы – с таким только на обложке глянца и красоваться. Но удивили меня глубокие, ультрамариновые глаза. Цветом и, пожалуй, выражением. Было в них что-то неуловимо хищное.

Невольно вспомнился камышовый кот…

Однажды мне вздумалось завести кота. Решила – скрашу одиночество необременительной пушистой компанией. Пошла на выставку выбрать четвероногого друга. Котята играли с палочками, задумчиво разглядывали посетителей, спали, трогательно свернувшись в клубочек. И лишь один следил за всеми так, словно каждый зевака – возможный враг.

В его умных, хитрых глазах отражалась такая неприручаемость, презрение к посетителям, что я подошла и спросила хозяйку – что за это чудо-юдо.

– Камышовый кот, – расплылась в улыбке дородная женщина средних лет. – Кормить нужно сырой рыбой. А в остальном – как любой другой.

Ну уж не-ет! Как же!

Я смотрела на кота и понимала – тот еще фрукт.

И вот сегодня, спустя века, снова этот взгляд, полный дикой свободы, несгибаемости воли.

Меня передернуло от неприятных ощущений. Или так проявили себя способности индиго? Мы ощущали все странное – людей со слишком сильной интуицией – интуиты, как называла их Магнолия, чудовищ… и их жертв.

Я поспешила избавиться от назойливого помощника – он так и рвался меня проводить.

Странный… Вроде бы и чудовище, вроде бы и нет.

Я ощущала залетных монстров по странному холоду – он окутывал и прорывался сквозь одежду. Даже хлесткий осенний ветер уступал ему первенство. Сейчас же чудилось – от незнакомца веет и стужей, и теплом.

Будь я уверена, что он – чудовище, сама бы позвала с собой. А еще лучше – проследила – куда удалится, где спрячется.

Но незнакомец вселял смутную тревогу и приятное волнение разом. Я так и не решила – что же он такое. Интуит, везунчик, безобидное сверхсущество из параллельного мира или замаскированное чудище.

Позже разберусь. Я невесомо поставила на красавчике метку. Маленький энергетический слепок, по которому смогу проследить его дела в городе. Если набедокурит – поймаю за руку. А так… невиновен, пока не доказано обратного.

Отделавшись от навязчивого попутчика, я без дальнейших приключений добралась домой.

И черт меня дернул позвонить Магнолии.

Сначала я просто ждала, пока подруга возьмет трубку. Ждала, ждала, ковыряя антикварной шариковой ручкой блестящую поверхность столешницы. Потом сходила на кухню, налила себе цикорий, села в кресло и снова ждала. Напиток не лез в горло, застревал, словно загустел как смола.

Бум-бум-бум… застучало сердце. Волнение охватило быстро – я задохнулась, охнула, колени предательски ослабели.

Шкафы у стен уперлись в потолок деревянными солдатами. И в свете простого, плоского светильника под потолком, отбрасывали долговязые тени. Они ползли по полу, искривлялись, подбирались к ногам. Луна мелькнула в черноте неба белой монеткой, и спряталась в облаках.

Обстановка давила, как всегда, когда я предчувствовала неладное.

Все сильнее беспокоясь, я набирала и набирала номер подруги. Но безрезультатно. Что с ней такое?

Магнолия никогда не напивалась – максимум пару бокалов хорошего вина. Телефон ставила на виброзвонок и крепила к карману. Крошечный аппарат почти незаметен, не мешает. Не то что раньше! Во времена моей молодости сотовые были больше ладони. Кирпичи, не иначе.

Потерять телефон Магнолия не могла. Только вместе с карманом – заклепка из особого металла цеплялась намертво и открывалась только прикосновением руки владельца. Считывала ДНК, как и многие новомодные чудеса техники.

Бесплотные попытки достучаться до Магнолии всколыхнули во мне волну страха. Сердце сжалось, руки и ноги похолодели. Что же делать?

Я набрала номер Максима.

Бодрый голос тысячелетнего индиго резанул по живому.

– Да, моя красавица?

Ох уж мне эта патока его высокопарных фраз, за которой – холодный рассудок и каменное сердце.

– Магнолия не отвечает на звонки, пропала, – пожаловалась я в трубку.

– Бог ты мой! – я прямо видела, как он грациозно всплеснул руками –десятилетия назад Макс солировал на балетных подмостках. – Сидит где-нибудь с дружком, а на тебя и времени нет.

Злость на его тон, несправедливые слова, вернула мне силы – к ватному телу пришло второе дыхание.

– Ты Магнолию что ли не знаешь? – возмутилась я, сжав кулаки. – Она звонки берет всегда. Даже в постели с мужчиной!

– Раньше брала, – нараспев возразил Макс. – А теперь нашла того, кто выбил эту дурь из головы. Женщина должна оставаться женщиной! Особенно в постели. А не суперсолдатом по уничтожению параллельских тварей.

– Макс, – взмолилась я. – Можно я приеду, и мы попытаемся почувствовать ее, а?

– За кого ты меня принимаешь? – в его голосе сладость смешалась с негодованием. – Если уж тебе так неймется, приеду сам. Жди.

– Ты скоро? – голос дрогнул от беспокойства и нетерпения.

– Скоро, – в своей ласковой манере заверил Макс и сбросил вызов.

Я сварила ему кофе, добавила побольше сливок, две ложки меда – Макс обожал пить так и не иначе.

Когда запах горячего напитка заполнил просторную комнату, а сам напиток дымился на полупрозрачном столе, в домофон позвонили. Включился видеоглазок, растянув на всю площадь округлой линзы хмурое лицо Макса.

Странно. По сотовому он звучал гораздо веселей и бесшабашней.

Я отперла магнитный замок и дождалась, пока Макс торкнется в открытую дверь.

– Торопился к тебе, поэтому видок затрапезный! – небрежно бросил он, вешая на треногу длинное угольное пальто. Черные сапоги поставил прямо под ним, словно хвастался – насколько они сочетаются.

«Затрапезный вид» Макса отлично подошел бы даже для театра. Дорогие шерстяные брюки, со стрелками, шелковая рубашка и кожаная жилетка. Не черная, как все остальное, а темно-коричневая.

Макс пригладил рукой густые каштановые кудри, что разметались по плечам, убрал со лба челку. Только после этого, до боли знакомого мне ритуала, прихорашивания, лицо его посуровело, а красивые брови вразлет сошлись на переносице снова.