Анна Литвинова - За далью в звездах

Он снова уставился в экран, показывая, что разговор окончен. Но больше разглядывать мужчину мне не хотелось. А хотелось собственный экран, в который можно уткнуться. Вот только сейчас неподходящий момент спрашивать, куда делся мой коммуникатор. С другой стороны, сказать, что мне плохо жилось на Инору я не могла. Непривычно? – да, безусловно. Странно, порой сложно было привыкнуть. Но не плохо.

Аппарат опустился на крыше одного из правительственных зданий Окори – столицы Инору. Аран помог мне спуститься ухватив рукой за талию. И очень уж неприлично притянув к себе. Но иначе мне пришлось бы еще больше потерять лицо, ибо это военные аппараты и комфортного спуска по лесенке любого вида тут не предусмотрено. Так что измененный спрыгнул со мной на руках. Ничего себе у него суставы, я почти не ощутила толчка…

Не отпустил и после приземления, продолжил обнимать за талию. Так и дошли до лифта, где он пропустил меня вперед. Странно, но в городе мы передвигались пешком и без охраны. Аран рассказывал об укладе, привычках местных жителей. Удобно, что все мы говорили на едином языке. Когда мы проходили историю в университете, я была изрядно удивлена, что были сотни разных, непохожих друг на друга языков и наречий. Но еще до появления измененных, задолго до этого, решили остановиться на одном, едином.

Признаться, я даже забыла о утренних переживаниях, обо всем. Мне было так хорошо, весело и интересно. И даже рука, которая то крепко сжимала мои пальцы, то ложилась на талию, не особо смущала. Погода пела. А сама Окори требует отдельного описания.

Мне кажется, главный архитектор не был измененным. Ну не могут эти поборники совершенства и строгости, порядка во всем сотворить такое… пестрое, яркое, блестящее и броское. Полное стекла, металла, света и причудливых форм. Изобилующее жизнью, страстью многообразие. Красиво.

Много людей на улицах. Но видно, что все при деле, мало тех, кто, как мы, просто гулял. А мы именно этим и занимались. Оказывается, Аран должен был просто доставить небольшой пакет в то здание, где мы приземлились и все на этом.

–– У тебя такой сосредоточенный вид, – наклонился к уху измененный, да так близко, что коснулся его губами, – о чем задумалась?

–– Окори такой красивый и… яркий. Неожиданно.

–– Просто у тебя слишком мало опыта общения с нами, – усмехнулся Ар, – измененные еще много раз тебя удивят, – он остановился, – вот мы и пришли. Это мое любимое место в столице.

Перед нами скромная вывеска. Ресторанчик. Небольшой, явно недорогой, простой. Кухня у измененных несколько отличается от терранской. Мы любим разнообразие, эклектику, необычные продукты. Инорцы же предпочитают старину. Простые овощи, фрукты, выращенные естественным путем, синтезировано лишь мясо. Человечество давно отошло от разведения животных на мясо. Дело даже не в особой жалости. Это слишком дорого, слишком много отходов и проблем в экосистеме. Сложностей.

Да, меню предоставило небольшой выбор блюд, что значит, что их тут готовят, а не синтезируют. Что ж, интересно. Я не так много такой еды пробовала, если честно. Аран заказал на свой вкус, логично полагая, что я не представляю, что выбрать. Пришел Дан. Он поздоровался с мужчиной за барной стойкой. Видимо, братья действительно тут нередко появляются.

–– Как прогулялись? – спросил измененный, усаживаясь за стол.

–– Недолго, – ровно ответил Аран.

–– И как тебе Окори? – повернулся ко мне.

–– Красиво, эклектично, очень необычно и неожиданно. Поражает воображение.

–– Я рад, – подмигнул Дан.

Он заказал и себе еду, рассказав немного о фермах, где выращивают фрукты. Оказывается там работают сменами школьники. Таким образом им прививают умение трудиться и понимание, что не все зависит от техники, ничего не происходит по-волшебству и всегда стоит помнить о порядке вещей. Мудро, пожалуй.

–– А теперь о твоем положении здесь, – внезапно начал разговор Дан, – как ты понимаешь, оно значительно изменилось.

Закивала головой. Конечно понимаю. Очень страшно. Но надо держать лицо, себя в руках, молчать, слушать и мотать на ус. Определенно Свенсоны зла мне не хотят, все будет хорошо.

–– Как ты поняла, у нас есть закон, что в случае военного положения мы имеем право на отчуждение в собственность человеческой жизни, если это преступник, приговор которого – смерть. Это твой случай. Теперь ты – наша собственность. Прямо как, – он задумчиво покрутил в руке коммуникатор, – как это.

Удивительно, но не было выплесков адреналина, ужаса, истерики, ничего. Я спокойно и холодно слушала, запоминала. Осознавать буду потом. Сейчас не место и не время.

–– Итак, что действительно изменится в твоей жизни, – продолжил за брата Ар, – прежде всего – это невозможность ничего иметь. Имущество, деньги, все отчуждено. И права получить новое ты не имеешь. Потому никакой работы и оплаты труда, никакой своей комнаты, денег, ничего. Все только с нашего разрешения. Официального. Самостоятельно передвигаться тоже никак. Даже права на жизнь ты больше не имеешь. Если я завтра решу тебя убить своими руками, – это законно. Если это сделает кто-то другое – я могу ему предъявить иск о порче имущества или об утере имущества, зависит от успешности покушения.

А вот теперь стало страшно. По-настоящему. Дошло. Хорошо, что ответа на это все никто не ждал.

–– Теперь о том, какими будут правила именно для тебя, – я кивнула, буду хорошей, умничкой, – прежде всего – покорность, послушание. То что мы говорим – закон, который соблюдать жизненно важно. Это понятно?

–– Да. – Надеюсь мой голос звучал спокойно. Изнутри же как в жидкий азот окунули. Хотелось выть.

–– Спать – только в нашей кровати. Только без одежды. Это важно. На работу ходить будешь. Если сама не проболтаешься об изменившемся статусе, никто не узнает. Некоторый доступ мы тебе дадим, но придется поставить импланты, как у нас. Иначе не выйдет, система тебя уже не примет как Доминику Солвейг, такой больше не существует.

Они смотрели на меня спокойно, изучающе. Мне кажется я даже видела тень сочувствия. Было непонятно только одно, зачем они это сделали? Пожалели? Но зачем тогда строгие правила, и про спать в их кровати… это тут причем?

–– Я поняла. Что будет, если нарушу правила?

–– Решать нам, – снова Дан, – но не советую проверять. Мы несем ответственность за все твои поступки.

–– Ника, – теперь Ар, – пойми, никто не хочет тебя обижать, делать больно. Но все это будет, если придется, – он вздохнул, – сейчас тебе стоит думать о том, как привыкнуть к новой жизни.

–– Зачем я вам? – только и сумела сказать, спросить.

Принесли еду. Кажется, отвечать мне никто не собирался. Только приказали есть и сами занялись собственными блюдами. Теперь говорили о делах, работе, каких-то планах на выходные. Полностью, конечно, Свенсоны от работы не отстранялись, но отдыхали. Куда-то летали, насколько я заметила, занимались спортом, развлекались. Я сильно не вникала, дело не мое. И теперь слушала вполуха.