Ольга Гринвэлл - Сын моего мужа

– Мила, у меня к тебе предложение, – едва успела поздороваться, начал он.

– Да, я слушаю, – с каждым днём мне было все легче понимать его – интенсивные курсы английского языка, на которые я ходила шесть раз в неделю, творили чудо.

– Случилось несчастье… – он замолчал, и я почувствовала, как мурашки побежали по телу. – Лана попала в автомобильную катастрофу.

– Как?! – воскликнула.

Хоть отношение Ланы ко мне за последние пару месяцев и изменилось, я не могла переломить себя и испытывать к ней дружеские чувства.

– Она ехала по шоссе, не справилась с управлением и… множественные переломы, черепно-мозговая травма.

Я закусила губу, захотелось плакать. Всё-таки хоть и стерва, но все же человек.

– Я поняла, мистер Вилсон. Завтра обязательно куплю цветы и заеду к ней в больницу.

– Нет, ты не поняла меня. Я хочу, чтобы ты на время заняла ее место.

– Но… но я не могу, – пробормотала, прокручивая воспоминания, как Лана деловито и со знанием дела решала любые проблемы, организовывала встречи, да и вообще – куда мне тягаться с ней? У меня и так дел невпроворот – английский забирает даже выходные.

– Ты же ничем таким не занята, у тебя нет семьи, детей, ничего тебя не удерживает… – продолжал гнуть своё мой босс. – Да и тебе пойдёт на пользу.

– Да я не справлюсь, нет. Моя подруга Лиза, про которую я вам рассказывала, запросто подыщет нужную кандидатуру.

– Мне нужны вы, Мила. А вам нужна эта работа.

– Нужна?

– Да, уверен, что даже очень нужна.

– Хорошо, давайте обсудим все завтра, в офисе.

Мужчина усмехнулся.

– Вот видите. Этот решительный тон вам подходит гораздо больше, чем жалкое овечье блеяние.

Мы распрощались, и я буквально упала на диван, обхватив голову руками. Мамочки мои, как же теперь мне быть!?

Елизавета, словно учуявши что-то, забежала вечером на чашку чая. Долго тараторила о давно запланированном отпуске на круизном лайнере, а потом, словно уловив в выражении моего лица некую задумчивость, замолчала.

– Продолжай, – вяло попросила я.

– Да что с тобой?

– Я чувствую себя не в своей тарелке. Лана попала в аварию и теперь в больнице. Хочу завтра же ее навестить.

– Ты очень добрая, Мил, – хмыкнула подруга. – Это самая настоящая карма. – сучка получила по заслугам.

– Как ты можешь так говорить?! – я возмутилась. Представила, как несчастная лежит в палате, одна, вокруг равнодушные врачи и медсестры – сама совсем недавно была точь-в-точь такой же ситуации. – В последнее время она перестала тюкать меня. Мы даже как-то вместе пили кофе.

– Ох, надо же! Просто ей босс отвесил хороших оплеух, вот и результат. Запомни, дорогая, такие змеи не превращаются в кроликов. Что ещё?

Вот он – вопрос! Лизку так просто на мякине не проведёшь. Вцепившись пальцами в край стола, я выпалила:

– И мой босс хочет, чтобы я поработала за неё.

– Что?!

– Взяла на себя обязанности его личного помощника.

Елизавета вскочила со стула, бросилась ко мне, схватила меня в свои объятия:

– Наконец-то! Молодец, Милка! Ты своего добилась! Я знала, я всегда знала, что ты пробьёшься!

– Да ну тебя…

Подруга на миг отстранилась.

– Послушай, а не ты ли, случайно, подстроила эту аварию?

И понеслось! Снова отворились дверцы шкафа, выдвинулись ящики с бельём, раскрылись створки обувницы… Елизавета села на своего конька – подборку одежды для своей подруги.

Я не могла перечить боссу. Когда следующим утром решительно вошла в его кабинет, заранее заготовив отказную речь, нашла его сидящим за столом с растерянным видом, немного помятого, по всему столу были разбросаны папки с документами. Остановилась в дверях. Мне было его так жалко.

– Доброе утро, – буркнул, глядя на меня исподлобья.

Я нервно сглотнула.

– Кофе?

– Да, пожалуйста. Как я люблю.

Бросилась в каморку.

– И мне кофе, – раздался капризный голос менеджера по продажам – лучшей подружки Ланы.

Да ну её! Сейчас на первом плане мой шеф. Пока варился кофе, я подошла к столу Ланы – мне нужен был ее ежедневник с записями о предстоящих встречах и других делах.

– Ну вот ты и заняла заветное местечко, – раздался насмешливый голос над самым ухом.

Я вздрогнула, отшатнулась.

Павел стоял чуть позади, и наглая улыбка озаряла его лицо.

– Ничего я не занимала, – раздраженно бросила в ответ. – Могу отдать, не жалко.

– Ну как же, а кто же будет сахарного папика ублажать?

В глазах вдруг потемнело. Я только услышала, как что-то громко хлопнуло, затем поднялся шум, какие-то выкрики. Опомнилась в кресле. Надо мной нависло лицо Кевина – мрачное и уставшее.

Словно ниоткуда возник стакан с водой.

– Пей, Мила.

Я вяло покачала головой:

– Я не пью.

Услышала тихий смех.

– Ты всех здорово напугала. – Память начала возвращаться. Слова Павла так разозлили, что я влепила ему знатную оплеуху, и от неожиданности он раскорячился на полу между столами. – Молодец, девочка, – прошептал Кевин, хитро улыбаясь. – Давно надо было так сделать.

– У вас сегодня встреча с «Техкомстрой» в два часа. И цветы… надо заказать Лане корзину с цветами.

– Спасибо. Я рад, что ты согласилась на эту должность.

Согласилась? Да я…

Только и смогла, что промычать что-то нечленораздельное в ответ.

С того дня я больше не видела нашего незадачливого айтишника, да и вообще в компании произошло много изменений. Как мистер Вилсон и обещал, он произвёл реорганизацию российского представительства.

Я не знала, что он сделал в тот день – меня отправили домой, но теперь все обращались ко мне вежливо и с уважением. Два раза в неделю я заезжала в больницу к Лане, привозила ей гостинцы и цветы уже не от коллектива, а от себя. На поправку она шла медленно и представляла собой жалкое зрелище. Синяки и ссадины сошли, но ходить она могла с трудом и только с помощью костылей. Сначала она упрямилась, не желая принимать помощь от меня, но деваться ей было некуда – я тоже упрямая. В конце концов мы даже смогли выходить на короткие прогулки по больничном дворику.

Лана оттаивала. Мы много разговаривали – сначала только о работе, а потом дошли и до личного. Однажды, уже поздним вечером, когда я начала собираться домой, она швырнула свои костыли и расплакалась, уткнувшись в подушку.

– Ты что? – я бросилась к ней, желая утешить, но она отмахнулась:

– Уходи, – голос ее был глухим. – Что ты со мной возишься?

– Не говори так… – я обняла ее за плечи. – Просто сама была в подобной ситуации, знаю, что такое валяться на больничной койке.

– Кроме тебя, больше никто ко мне не приходит. Пашка… он приходил, – она всхлипнула, – но когда узнал, что у меня теперь никогда не будет детей, пропал…