Maxime - Мама

Женик кивнул и прикрыл дверь. Мама никогда не покупала алкоголь, да Женя и не пил раньше. Разве что под Новый год немного шампанского.

Он вернулся с двумя бутылками, бокалами и открывалкой. Пить пиво с мамой да ещё утром в субботу ему не доводилось. К тому же это была её инициатива. Он не знал, как вести себя с новой мамой, но тётя Мария помогла ему: быстро приспособила табуретку под столик, жестом пригласила его залезть с ногами на диван.

– Люблю субботу, – тётя Мария, не заморачиваясь на бокал, потянула глоток пива прямо из бутылки. – Люблю, когда можно расслабиться и побалдеть перед телевизором, – она бросила хитрый взгляд на Женю, облизывая губы, на которых то и дело мелькала усмешка. – Жаль только, скучновато.

– А что вы любите? – на всякий случай спросил Женя. От нового образа мамы голова шла кругом. Он даже не сомневался, говоря ей «вы».

– Слушай, а ты умеешь делать массаж шеи? – спросила Мария Дмитриевна.

– Не знаю, а что у вас болит? – Женя чувствовал, что втягивается в игру.

Он подыгрывал, забывал, что мама, это мама. Она играла так хорошо, что он забывал. Она сама забывала. Мама окончательно преобразилась: глаза заискрились незнакомым задором, как будто детский азарт охватил её.

Женя нежно мял её шею, привыкая к мысли, что зрелая женщина перед ним, выряженная как девушка из группы поддержки, вовсе не мама, а скучающая озабоченная тётя, ищущая приключений в выходной день. Озорная, весёлая, авантюристка.

– Какие у тебя сильные руки, – мурлыкала тётя, постанывая, откидывая голову назад, вращая её по кругу в медленном танце, похожем на занятие сексом. Копна пышных волос струилась под руками, отдавала будоражащим теплом. Он никогда не трогал маму в таком контексте.

Мама устанавливала новые отношения. Тётя Мария была любительницей выпить вина или пива, любила массаж шеи и спины, любила одеться как семнадцатилетняя девица, вызывающе походить по квартире полураздетой. И главное – её манеры. Она щебетала на пол октавы выше обычного, смотрела на Женю слащавым взглядом, как испорченная папина дочурка – капризная, шаловливая, желающая впасть в зависимость от богатого любовника. Она полностью перевоплотилась, и всё же это была она – его мама, которая играла роль. Странную, пугающую, но такую откровенную своим желанием.

Мария Дмитриевна не переигрывала, она действительно хотела освободиться от вины. Только сейчас она почувствовала относительную лёгкость в общении с Женей, только теперь она увидела в нём не сына с вечно обвиняющим взглядом, а стеснительного юношу с тайными желаниями. У неё был небольшой опыт общения с мужчинами, и она знала, как себя преподнести, чтобы ненавязчиво соблазнить, вызвать доверие.

На следующий день она перевоплотилась в маму – такую же ласковую, заботливую, серьёзную, как обычно. Вечером попросила выключить компьютер и сделать домашнее задание. Потом проверила готовность к тесту. Они и словом не обмолвились о вчерашнем, как будто и не было ничего. Но каждый засыпал с мыслями о предстоящей игре.

В понедельник Марина опять стала неуправляемой, неожиданной, игривой. Опять вырядилась в шортики, опять валяла дурака на диване, нацепив огромный белый цветок-заколку.

С каждым днём Женя всё глубже погружался в безотчётный трепет перед новым образом мамы. Мария Дмитриевна в отличие от мамы не стеснялась задавать неприятные вопросы, вела себя порою нахально, часто подтрунивала над ним.

– У тебя есть любимая девушка? – как-то раз спросила она.

– А что? – насторожился Женя.

– Да так, ничего, – она окинула его коварным насмешливым взглядом. – Может, уже пора завести?

Она как всегда лежала в образе распущенной незамужней женщины, скучая перед телевизором, и от Жени не могли ускользнуть её поглаживания. Тётя Мария медленно водила руками по оголённым бёдрам, постоянно подтягивала маечку, поправляла короткую юбку.

– А какие девушки тебе нравятся? – спросила она через минуту.

– Разные, – уклончиво ответил Женя. Он понимал, что мама хочет вызвать его на откровенный разговор, чтобы он не стеснялся, поговорил с ней о девушках. Но он не хотел такой близости, не хотел откровенничать с мамой-психологом.

– А раньше у тебя была девушка? – продолжила допрос дамочка без комплексов.

– Да, – соврал Женя.

– О-о-о! – насмешливо вытянула тётя Мария. – И где вы познакомились?

– В гостях, – Женя понимал, что запутывается во лжи, но не мог контролировать события. Он мог бы признаться в девственности маме, но не тёте Марии. Эта самоуверенная барышня тут же возьмёт в оборот любой факт из его биографии.

– М-м-м, – задумчиво прищурилась тётя Мария. – И как вы с ней, сексом занимались? – она, не стесняясь, пялилась на сына. В глазах блестели озорные огоньки.

– Конечно, – с улыбкой отозвался Женя. Теперь ему даже нравились фантазии Марии.

– Так ты, значит, уже не девственник? – спросила она, приоткрыв возбуждённо ротик.

– Нет, – чётко констатировал Женя.

– Жаль, – вздохнула Мария Дмитриевна, поджав недовольно губки. Брови взлетели, выражая согласие с неожиданным поворотом.

Они помолчали, прежде чем Женя осторожно спросил:

– Почему?

Она улыбнулась краешком губ, неподвижный взгляд следил за движением на экране.

– Люблю я девственников, – медленно ответила она. – Есть в них что-то романтичное.

Это было сказано так искренне, что Женя тут же пожалел, что наврал с три короба. Собравшись с мыслями, он повторил любимый детский вопрос:

– Почему?

– Они такие милые, – Мария Дмитриевна настроилась на лад капризной девчушки. Её мечтательный взгляд оторвался от телевизора, улетел в потолок. – Когда мальчик лишается девственности, он становится мужчиной, и первый раз запоминается ему на всю жизнь. Всё, что случается потом, – забывается со временем. Но первый раз ни с чем не сравнить. Поэтому для любой женщины большая честь быть первой у мужчины.

Женя с досадой закусил верхнюю губу. Как бы он хотел признаться Марии Дмитриевне в девственности, чтобы предложить ей стать первой.

Но время было упущено. Мария Дмитриевна, пожелав Жене спокойной ночи, ушла в спальню. Женя провожал её жадным взглядом. Когда тугие булки, играющие под юбкой-стрейч, покачиваясь, исчезли за дверью, он вернулся к мыслям о девственности. Ведь у него совсем не стоит. Он не сможет войти в этот тугой пышный зад. Его пенис не достанет даже кончиком до половых губ, застрянет между ягодицами. Будет дёргаться там, вызывая смех у зрелой красотки. Она пожалеет, что захотела заняться сексом с юношей, у которого такой короткий тонкий пенис. Сосисочка, которая то и дело мнётся, сгибается, как желатиновый червяк, и норовит свернуться, спрятаться. Тётя Мария даже не почувствует остроты момента, будет тереться об него в надежде на то, что он вдруг станет твёрдым, а он будет беспомощно дёргаться, прижимаясь к ней, испытывая при этом знакомые приятные ощущения. Но это не будет секс в обычном понимании, это будет онанизм притиранием с его стороны – не больше! Она останется холодной, нетронутой. Недовольной и в тайне обиженной на него.