Лариса Бутырина - Априори Life 3

Что делать, когда слышите, как прошлое начинает говорить с вами? Чувствуете, как оно тянет назад? Как прикасается к спине своими холодными пальцами? Правильно. Лучшее, что вы можете сделать, – это бежать. Я сбежала в дамскую комнату, продолжая сжимать на плечах куртку из плотной кожи, да так резко, что оставила в некотором недоумении своего собеседника.

В уборной я сразу же оккупировала свободную раковину, открыла кран и плеснула себе в лицо. Прохладная вода заструилась по коже, стягивая за собой остатки вчерашнего макияжа, дорожную пыль и накатившую внезапно необъяснимую панику. Я делаю глубокий вздох и смотрю на себя в зеркало. Вид у меня, в самом деле, очень замотанный. Добавить чуть-чуть темного грима – и получится этакая королева-трагедии, утомленная героином, давно оставившая на полях сражений все свое здоровье, нервы, чувства и мечты. И в ежедневной погоне за развлечениями и отчаянном бегстве от себя, потому что с собой становится еще более скучно, тошно и мерзко, ее единственной любовью остается родная и верная – хроническая депрессия. Она у нее повсюду. В чашке кофе, в салфетке с приборами, между стульев и столиков, на пустых тарелках и в перевернутых бокалах, в официанте, в той девочке с бледным лицом, вышедшей из соседней кабинки туалета, в смятом одноразовом полотенце в ее руках. Все потому что для нее сам город погряз в пустоте и депрессии. Она уже давно разучилась понимать, где весело, а где грустно. Еще немного, и голова пойдет кругом. Не жизнь, а муть какая-то….

Все мы маемся этой мутью время от времени. С упоением отдаемся на растерзание собственной значимости и непринятой гениальности. И очень нервничаем, когда на какое-то время задерживаемся в искренней радости и гармонии, – нам ведь непременно нужно с чем-то бороться. Неважно с чем. Важно просто бороться. В ход идут даже собственные чувства. Здесь главное не увлекаться и не раскачиваться на этих качелях до полусмерти, – когда голова идет кругом, можно увлечься и нечаянно пропустить момент, как она окончательно отвинтится.

Я закрыла кран, промокнула лицо, вытерла руки.

«Утешает только самое простое», – размышляла я, неспешно возвращаясь к столу. «Вода, дыхание… понимающие глаза, смотрящие с теплотой и присущей недосказанностью».

Он смотрел на меня все так же пристально, когда я снова уселась напротив, но только теперь уже с каким-то иным оттенком во взгляде. Было в нем нечто тонкое. Неуловимое. Дающее ощущение чего-то абсолютно нового и неизбежного. Как перед дождем, – что-то предопределенное витает в воздухе. Так и сейчас.

Я сделала глоток кофе и чуть прищурила глаза, будто всматриваясь детальнее. Он улыбнулся в ответ и передразнил мой жест с нескрываемым удовольствием. Обмен энергиями без слов. Что может быть сильнее? Разве что предвкушение. Лишь оно способно давать невероятный внутренний всплеск. И чем дольше оно длится, тем больше вероятность реализации. Главное, слишком уж не затягивать. Главное, не упустить его.

– Процесс набирает приятные обороты, – это может быть небезопасно, – проговорил он, пока мы рассаживались «по коням».

– Единственное безопасное для меня место в этом мире, – это за твоей спиной, когда мы несемся под три сотни, – ответила я без тени иронии. – Даже на накрученных оборотах. Даже по раскуроченной трассе. Даже с минимальным обзором. Ты знаешь. Все остальное я воспринимаю, как скрытую форму угрозы.

Он продолжительно кивнул в ответ, смотря на меня сквозь открытое стекло шлема (мелкая россыпь морщинок вокруг глаз выдала тот факт, что он улыбается), и повернул ключ зажигания. Бело-синий японец отозвался протяжным рычанием.

«Я позвоню», – показал он жестом, в виде телефонной трубки, сложенной пальцами между ухом и ртом.

– Номер тот же, – кивнула я, понимая, что он не услышит, и щелкнула передачу.

На половине пути «Skala 3 3 Scala Rider – это bluetooth мотогарнитура для шлема . » жалобно пискнула о низком заряде. Я отключила ее, не доводя до полного истощения. Дальше еду под рев мотора. Ветер сквозь шум изоляцию – время от времени лучшая музыка, не правда ли? Я предугадываю движение потока и направляю мот в такт музыке, которая играет в моей голове. (А в голове у меня играет «I want you to take my glory away…», 4 4 «я хочу, чтобы ты забрал мою славу…» перевод с англ. с каждой секундой наращивая темп). “Glory”, как известно, дама капризная и непостоянная, – стоило поспешить…

*

В половине десятого я уже сижу на своей кухне в легком деловом костюме, дневном макияже и почему-то совершенно не хочу никуда ехать. Полнейшая апатия ко всему происходящему все сильнее притупляет восприятие. Очень хочется спать. Тем не менее, я допиваю очередную порцию кофе, обуваю в прихожей туфли и выхожу на улицу, где заведомо проинформированный водитель усаживает на заднее сиденье, и, проявив не дюжую проницательность на фоне моего состояния, ведет машину по известному адресу молча, вперившись глазами в дорожное полотно.

Монотонная речь Уступова постепенно убаюкивает меня. Хронический недосып, физические нагрузки в купе с его гнусавым голосом действуют похлеще любого снотворного на фоне прогрессирующей хандры. Я провожу глазами по лицам присутствующих, – они полны неподдельного раскаяния и порыва все тотчас исправить. В последнее время собрание совета директоров все чаще стало напоминать мне эдакую «утреннюю зорьку» пионеров по откатам корчащих из себя комсомолов-партийников замкнутых систем денежных потоков. Причем каждый мнил себя, если не сосредоточением зла, то, как минимум, стратегическим гением, сочетающим в себе все возможные людские пороки, но даже не подозревал, что уже давно на каждого томится предостаточное количество информации, чтоб без лишних церемоний любого из присутствующих расколоть под орех. Но что еще более печально, что в их головах даже не укладывается, что такое вообще возможно. Что деньги можно зарабатывать, а не пиздить. Что единственное, что воспринимают подобного склада люди, – это боязнь. И что с ними нельзя по-другому, потому что таким по природе не дано быть преданными или обязанными. Они могут быть должны или унижены страхом, и непременно злопамятны, чтоб точить на тебя нож, в случае их разоблачения, до самой смерти. Здесь главное не сидеть спиной ко входу. Здесь главное, в принципе, не сидеть…

А я вот сижу. Сижу уже битый час и слушаю весь этот гундеж про производительность, конкурентоспособность и масштабность развития, и, судя по всему, лицо у меня в этот момент настолько отчужденное, что способно выражать разве что бездну внутренней депрессии от всех этих ново выявленных и примитивных до абсурдности схем денежных круговоротов.