Мэри Бланш - А ты будешь моим?

1 ГЛАВА

КОЛ

Как сказать сердцу, что она не вернется? Как объяснить моим глазам, что они больше ее никогда не увидят? Как объяснить моим губам, что больше она их не поцелует? Все это время я только и задавался этими вопросами, и возможно мне уже слишком поздно спасать все это, но я должен столкнуться с этим.

Апрельский дождь бьет по стеклам машины, и я давлю на газ, чтобы быстрее добраться до пункта назначения. Погода мне не мешает и по сравнению с погодой в Чикаго это ерунда. За год Ванкувер не изменился: он такой же красивый даже в дождливую погоду. И пусть город встретил меня тепло, я знаю, что не все будут рады моему возвращению.

Развернув на нужную улицу, останавливаюсь возле ее дома, выключаю зажигание и собравшись духом выхожу из машины, поднимая над головой воротник кожаной куртки.

Поднявшись быстро по лестнице, я поправляю куртку и наконец стучу в дверь. Сердце замирает. Конечно, я волнуюсь. Никто кроме Мэтта не знает, что я вернулся.

Стучу еще раз, и в этот момент слышу все ближе подходящие шаги. Она смотрит в глазок и через три минуты, наверное, придя в себя от удивления, открывает дверь.

Софи с распущенными волосами в ночном сером халате, откуда видна маленькая кружевная ткань, стоит и шокировано со злостью смотрит на меня.

– Привет, – нарушив тишину, начинаю я.

Но тут же в ответ получаю сильную пощечину. Софи в ярости кричит на меня:

– Ты, чертов мудак, уезжаешь после того, что натворил, а спустя год появляешься, как ни в чем не бывало, и на ночь глядя приходишь ко мне и говоришь «привет»?

Так и знал, что реакция будет именно такой. Она права, но я должен поговорить с ней.

– Софи, могу я войти? Нужно поговорить, прошу!

Мы стоим друг напротив друга, и только шум дождя слышен за нами. Софи долго думая, отступает назад, разрешая зайти внутрь.

***

Мы сидим за столом и Софи, постукивая пальцами по кружке чая, начинает:

– Зачем ты вернулся, Кол?

Она пристально смотрит на меня, зная ответ, но хочет услышать.

– Ты знаешь зачем, – кратко отвечаю я.

Софи делает глоток чай и ухмыляется.

– Как давно ты уже здесь?

– Неделю. На днях я пошел к мистеру Даррену, чтобы попросить вернуть меня в класс.

Помню, как он был крайне удивлен, но также был рад возвращению.

– И он так легко это сделал в выпускной год? – удивленно спрашивает Софи.

– Пришлось сдать несколько тестов по предметам, чтобы показать свою успеваемость. Мистер Даррен сообщил, что предметы сданы хорошо. Конечно, над математикой пришлось попотеть, но с завтрашнего дня я возвращаюсь в школу.

Вижу, как Софи обеспокоена этой новостью и после услышанного, уточняет:

– Кто-то еще знает о твоем возвращении?

– Только Мэтт. Я сообщил ему, что собираюсь вернуться, и попросил никому не говорить.

Я отпиваю чай, который на самом деле не хочу, и перехожу к главной теме.

– Она с тобой общается?

Софи улыбается уголком губ и скрестив руки на груди, прислоняется к спинке стула.

– Ты даже не представляешь, как было сложно получить ее доверие и вернуть нашу дружбу. Ты уехал, а я пыталась хоть как-то исправить все.

Она ставит руки на стол и смотрит на меня предательскими и одновременно злыми глазами.

– Так значит, она простила тебя?

– Да, в начале учебного года. И это очень важно для меня. Она единственная, кто вообще решил дружить со мной, и я стараюсь быть лучшей для нее подругой. Подругу, которую она на самом деле заслужила.

Софи смотрит в пустоту, вспоминая ту боль, которую причинила Ванессе. Я вспоминал об этом каждый день в Чикаго.

– И как вы помирились? – решаю спросить я.

Софи удивленно поднимает брови и спрашивает:

– Ты действительно хочешь знать?

Я сразу же киваю.

Она допивает свой чай и отдается воспоминаниям.

– Почти каждый день я приходила к ее дому. Умоляла, говорила, что изменилась, но она не хотела ничего слушать и просила уйти. И так до конца учебного года.

Софи делает глубокий вдох и продолжает:

– На самом деле, Кевин тоже играет большую роль в нашем с ней примирении. Он всегда говорил ей, что я заслуживаю второй шанс, что можно начать все сначала.

На секунду, Софи замолкает и улыбается.

– И вот, в один вечер она написала, что хочет встретиться со мной в парке. И там я получила этот шанс. Не поверишь, насколько я была счастлива тогда. Я пообещала, что больше никогда не сделаю этому человеку больно. Она мне очень дорога.

Уйдя от воспоминаний, ее взгляд нацелен на меня.

– Зря ты вернулся, Кол.

После секундной паузы продолжает:

– Она тебя забыла.

Эти слова эхом раздаются у меня в голове.

– Но я должен! Должен попробовать!

Софи собирается что-то сказать, но я достаю из кармана куртки свои витамины, высыпаю из маленькой белой баночки две штучки и глотаю.

– Что это? – интересуется она.

– Да так, витамины,– не собираясь делиться подробностями, кратко отвечаю.

В один момент, решаю поинтересоваться:

– А Бен? Вы…

– Все так же, как и было, – тихо произносит Софи.

Я встаю со стола, пихаю обратно в карман витамины. Софи провожает меня до двери, и я ухожу, поблагодарив ее за разговор.

***

Дождь прекращается, как только я доезжаю до дома. Подогреваю себе макароны, и слышу телефонный звонок, точнее звонок по Скайпу. Звонит отец. Выключаю плиту и отвечаю. Тут же на экране мелькает его загорелое лицо, а за спиной прекрасный рассвет из Кипра.

– Кол, привет! Ну как, ты готов? – спрашивает он, махая рукой.

– Думаю да.

Хотя, я очень нервничаю. Не знаю, возможно Софи успеет рассказать о моем возвращении, но и так понятно, что она не бросится ко мне в объятия.

– Готов увидеть ее?

Отец знает о том, что случилась между нами. Он видел, что я изменился не в лучшую сторону, хотел узнать, что со мной происходит. И когда приехал на Рождество к матери, я признался. Вскоре, от мамы тоже не получилась ничего скрыть. Уж, очень она у меня любопытная. По ее просьбам я рассказывал ей о Ванессе, и она говорила то же самое, что и отец. Но я и так знал: я не должен был уезжать. Я не исправил свою ошибку, даже не попытался, а должен был.

– Готов, – отвечаю, кивнув.

Я уже видел ее из окна автомобиля, когда стоял неподалеку от школы. Она выходила из школы с Кевином и садилась в машину Сэма. Была радостной, так улыбалась. Господи, ее улыбку я вижу только в своих снах. Она что-то рассматривала в телефоне. Готов поспорить, она уже ищет выпускное платье.

Отец решил сменить тему, и все оставшиеся время рассказывал о Никосии.

После разговора с отцом и поедания макарон, я встаю под горячий душ.

Год в Чикаго прошел ужасно. Думаю, это был самый ужасный год. Школа была неплохой, и я был в баскетбольной команде, но я очень сильно изменился. Стал агрессивным, лез в драки или провоцировал на это. Вообще не контролировал себя и только ночью чувствовал себя по-настоящему живым.